Фонтан - Хэй Дэвид Скотт

Чпок.

Дакворт вываливается из внедорожника и, пошатываясь, делает шаг в сторону Тимми. Имитируя дурацкую походку из фильмов ужасов.

— Тимми! Мне нужно с тобой поговорить. Пожалуйста, не запендюривай мяч.

Тимми кричит:

— Аллах акбар! — и, оттолкнувшись правой ногой, укатывается прочь.

Дакворт бросается в погоню. Снова. Хотя погоня не такая уж долгая — он пробегает всего семь домов. Именно там Тимми сворачивает с подъездной дорожки в боковой дворик. Он загнан в угол и поднимает клюшку.

Дакворт вскидывает безоружные руки. По его лицу стекает пот, смешанный с кровью. Критик переводит дыхание. Тимми здесь. Живой и здоровый[20].

Все остальное не имеет значения. Он вдыхает поглубже, пытаясь восстановить дыхание, и тянется к Тимми.

— Пожалуйста, Тимми! — Дакворт делает шаг вперед. — Ради любви к искусству, прошу тебя…

— Дайте денег, — шепчет Тимми.

— Что?

— Наличными, — говорит Тимми, — или я позвоню в полицию и сообщу, что вы хватали меня за писю.

Дакворт протягивает ему двадцатку — деньги, отложенные на обед.

— Пожалуйста…

— Я не буду вам дрочить, — предупреждает Тимми.

— Не говори так…

— Педераст! Педераст! Помогите! Педераст!

Боже милосердный!

Сзади над Даквортом нависает огромная средневековая тень.

— Папа! Этот гомосек дал мне двадцатку, чтобы я ему подрочил!

Это добром не кончится.

Дакворт оборачивается. Перед ним настоящий великан. Лысый. С бородкой. С вытатуированными черепами. В бермудах и гавайской рубашке.

— Подрочил, прикинь!

Мозг у Дакворта вскипает. Он с трудом выдавливает из себя одно-единственное слово:

— Алоха!

— Заткнись, Тимми, — говорит великан.

— Хорошо, папа.

— И верни этому мужчине деньги.

— Э-э, пусть оставит себе, — лепечет Дакворт, осознавая, что все кончится хорошо.

— Очень мило с вашей стороны. — Великан протягивает руку. — Я Большой Тим. Отец Тимми. Не желаете выпить?

Дакворт рассказывает отцу Тимми о выставке «Быть художником™». О Тимми и Табби. О статье, которую он собирается посвятить Тимми. Про позитивную заметку критик не упоминает. Заметка, не имеющая никакого значения, уже написана. И скоро будет опубликована.

— А как насчет этой Табби? — осведомляется Большой Тим. — Она крутая?

Дакворт делает паузу. Заканчивает вытирать поцарапанное лицо влажной салфеткой.

— Скажем так, у меня большие виды на Тимми. Его работа как-то связана с работой Тимми. — Он кашляет. — То есть Табби.

— Я вытер козявку о птичий мобиль Табби, — сообщает Тимми. — Она была с кровью.

— У меня в машине есть принадлежности для рисования, и я хотел бы посмотреть, на что Тимми способен, — говорит Дакворт. — Если у вас найдется сегодня время.

— Конечно, — говорит великан. — Эй, Дакман, что пить будешь?

— Воды, пожалуйста, — говорит Дакворт, желая проявить дружелюбие, но без обязательств.

Они проходят через дом Большого Тима О’Доннелла (в нем пахнет тостами с сыром и сигарами). Великан наливает себе на три пальца охлажденной водки и, явно желая проявить гостеприимство, но без формальностей, наливает гостю розового лимонаду, за что страдающий от похмелья Дакворт весьма ему признателен[21]. Он делает глоток. Вздыхает. На втором глотке он замечает с гордостью вывешенные на холодильнике дурацкие детские рисунки. Красочные, но совершенно бездарные.

— Это Тимми рисовал?

— Угу.

— Впечатляет, — говорит Дакворт, не успев прикусить язык. — Сколько ему было? Три, четыре?

— Э-э, он нарисовал это сегодня утром, Дак-ман, — отвечает Большой Тим. — Тимми немного аутичный, так вроде говорят, да?

О господи.

Подъезжает Тимми на воображаемых коньках. Наклонившись, мультяшным движением стряхивает с головы пластиковый шлем викинга.

— Эй, педик, надеюсь, у тебя есть страховка, — говорит он. — Потому что твой внедорожник сейчас катится по улице.

Дакворт снова пускается бежать по улице вдогонку за прокатным внедорожником. У него теснит в груди, крутит живот, и его рвет кисло-сладкой массой с привкусом розового лимонада и двух французских пышек.

Тимми, бегущий позади, прыгает в блевотину с криком «Акира жив!». Он проносится мимо Дакворта и хватается за задний бампер катящегося внедорожника.

— Пошевеливайся, кляча!

Дакворт проносится мимо заднего бампера, открывает водительскую дверцу, удивленный тем, что у него не подкосились ноги и он не споткнулся на потрескавшемся асфальте. Он открывает дверцу и поворачивает руль влево, чтобы обогнуть припаркованную машину. Вишневый «кадиллак» 1967 года выпуска. Он опускает взгляд и видит на пассажирском сиденье неподписанный бланк страховки на этот внедорожник.

Блин.

Внедорожник ведет влево, Дакворт вскакивает на водительское сиденье и жмет на тормоза. Автомобиль резко останавливается. Коробка с художественными принадлежностями слетает с заднего сиденья, и принадлежности разлетаются. Дакворт слышит, как под сиденьем с хлюпким «буль-буль» вытекает из бутылки тушь. Сквозь паутину трещин, оставленную на лобовом стекле мячиком Тимми, виднеется местный житель, который улыбается и машет рукой.

— Козявки с кровью!

Дакворт берет себя в руки. Заводит внедорожник. На приборной панели загорается прямоугольный экран, и до Дакворта впервые доходит, что это навигатор. Он сдает назад. Машет соседу, жмет на газ, косится на панель, видит, что навигатор сменила трансляция с камеры заднего вида, и наблюдает, как…

Бам! Бам!

Оглушенный Тимми исчезает под задними колесами внедорожника.

Дакворт паникует, переключает рычаг управления и проезжает вперед.

Бам! Бам!

О, Тимми!

Дакворт видит, как потрясенный местный житель изумленно разевает рот.

Дакворт видит, как к ним, разинув рот, мчится потрясенный Большой Тим.

Разинув рот, потрясенный Дакворт выходит из машины.

Потрясенный Тимми лежит с разинутым ртом, и на лбу у него вырастает гусиное яйцо. Пластиковый шлем треснул и теперь бесполезен. Сломанный нос, улыбка профессионального хоккеиста и две ноги с торчащими из них зазубренными обломками розовых костей. Глаза у Тимми побелели. Он произносит:

— Fyllisk fjörvi

feigra manna,

ryör ragna sjöt

rauöum dreyra.　

Svört veröa sólskin

um sumur eptir,

veör öll válynd.　

Vituö ér enn — eöa hvat?{20}

Но во всей этой. суматохе и шуме слова Тимми уносит пригородный ветерок.

Словно в каком-то сонном мороке Джаспер П. Дакворт переходит от бланка к бланку, от протокола к протоколу, без конца повторяя одно и то же: адрес, место работы и т. д.

Офицер полиции Арчи Рино, составляющий рапорт, встает на сторону Дакворта. Тимми был маленьким дерьмом, дебилом, умственно отсталым, панком и, судя по горке обгоревших трупов животных, найденных этим летом в поле за его домом, психопатом-поджигателем. Ничего этого в официальном рапорте нет, но офицер, который уже подумывает об уходе из полиции, в знак поддержки вручает Дакворту свою визитку. Сразу после того, как выдвинул против Дакворта обвинение в ряде нарушений, которые, без сомнения, окажутся в его досье.

— Надеюсь, у вас хороший адвокат, — говорит офицер Рино, уезжая домой, к семье.

Дакворт, пребывающий в шоке, молчит, а Большой Тим восхищается больницей. Он никогда в них не бывал. Даже родился он в питьевой лохани для скота, переделанной в бассейн, тяжело плюхнувшись в воду сразу при появлении на свет. Вышедший из дальнего кабинета врач объявляет Дакворту и Большому Тиму, что Тимми мертв, не желают ли они, чтобы провели вскрытие?