Берег мечты - Гиррейру Виктория

— Там живут грубые, неотёсанные люди, моя дорогая, — продолжал Феликс, — я бы только и разбирал дела о мордобоях, если бы занимался населением нижнего города. Но я предпочитаю заниматься школами и больницами. Нужно заботиться о детях рыбаков, они должны вырасти другими. А взрослых иногда и в тюрьме полезно подержать для острастки. Да и что такого страшного — провести ночь в тюрьме? Тюрьмы у нас замечательные. К тому же я думаю, этот парень не в первый раз там сидит, привык.

Феликс с удовольствием наблюдал, как менялось выражение лица Ливии. Когда он сказал, что Гума не раз уже сидел в участке, на её лице отразились недоумение и даже что-то вроде брезгливости, но она, тут же, отвергла это предположение Феликса.

— Вы ошибаетесь, — сказала она, — я, наверное, неясно выразилась. Речь идёт о Гуме, человеке, который спас меня и Алешандре. Из-за двух совершенно незнакомых людей он бескорыстно рисковал своей жизнью! Сейчас он несправедливо оказался в тюрьме. Мы перед ним в долгу!

Чего-чего, а житейского опыта и знания людей у Феликса хватало. Он видел, что юношеский максимализм Ливии, возможно, переломить, только лишившись её доверия, а это не входило в его планы. Он хотел сделать девушку своим союзником.

— В тюрьме не оказываются несправедливо, Ливия. Но ты права: мы в долгу перед этим рыбаком, и я попытаюсь выручить его немедленно.

Телефонный звонок Эриберту Феликс сделал из кабинета:

— Магистральная линия с Гумой остаётся прежней. Но из тактических соображений освободи его.

— Всё в порядке, Ливия, — сообщил он, вернувшись в гостиную. — Думаю, что через час или полтора ваш спаситель будет на свободе.

Феликс был вознаграждён благодарным сиянием синих глаз.

— Спасибо, Феликс! Я знала, что не ошибаюсь, считая вас чудесным человеком!

— Не стоит, Ливия. Ради тебя и Алешандре я готов на всё, знай это!

Они расстались очень довольные друг другом. Ливия вернулась в больницу, где её ждала Рита, и сообщила, что Гуму сейчас выпустят.

Весть об освобождении Гумы мигом облетела причал и собрала народ.

— Мы непременно отпразднуем его освобождение, — пообещал Бабау, — Я жду вас, приходите все.

Встречать Гуму собрались Родригу, Дулсе, все его приятели, Рита и Шику. Звали и Ливию, но она отказалась: время было позднее, а у неё много работы…

Ливия с Кириной вернулись домой и не видели, как радостно встречали рыбаки Гуму, для которого, было большой неожиданностью его освобождение.

— Ну, погоди, Эриберту, я сведу с тобой счёты! — провозгласил он.

Дулсе и Родригу переглянулись.

— Я предлагаю тебе съездить на несколько дней в Салвадор, — сказал Родригу, — иначе некого будет выбирать оганом. Вернёшься к празднику. Как ты на это смотришь?

Под давлением Риты и Шику Гума был вынужден принять предложение. Родригу даже взялся отвезти его. Ехать договорились на следующий день ранним утром. Гума уже знал, что освободила его Ливия, и ему очень хотелось знать, только ли из чувства благодарности?…

Об этом он и думал, сидя в машине рядом с Родригу, который терпеливо убеждал его в необходимости создать рыбацкий кооператив и взять в аренду рефрижератор.

— Тогда вы будете свободны, независимы и будете хорошо зарабатывать, — твёрдо произнёс Родригу.

Это обещание вернуло Гуму к действительности, и он стал внимательно слушать доктора.

Глава 6

Освалду наслаждался наступившей в доме тишиной. Ливия работала наверху. Августа полетела на всех парах к Феликсу, который вдруг её к себе вызвал. В редкие минуты покоя, такие, как, например, эти, Освалду всегда вспоминал Леонтину. Думал, что с ней? Где она? У Леонтины было удивительно нежное сердце и деликатный характер. Когда они жили все вместе, Освалду и не замечал, сколько острых углов сглаживала свояченица. Он понял это потом, когда она уехала. И с удивлением открыл для себя, что скучает без неё. С тех пор он часто думал о ней с грустью и беспокойством. Она была не из тех женщин, которым легко жить в одиночестве. Если уж говорить честно, то Леонтина должна была бы жить в доме, а Августа — творить что ей вздумается где-нибудь на большой дороге жизни…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Думая о Леонтине, Освалду и не подозревал, что она находится совсем не так далеко, как ему кажется. Вот уже несколько дней Леонтина, вернувшаяся в Порту-дус-Милагрес, жила себе потихоньку в гостинице «Казино». Она приехала на попутном грузовике и, прежде чем вернуться к сестре, хотела привести себя в порядок, дождаться, пока пройдут синяки, которыми её наградил очередной спутник жизни. В гостинице ей было хорошо, она словно бы вернулась в своё детство. В саду по-прежнему росли фрукты, кокосы, ей их хватало и на обед, и на ужин. Она радовалась передышке и наслаждалась покоем. Здесь никто не мог её потревожить, спугнуть дорогие тени, приходившие к ней из прошлого, помешать её воспоминаниям. Когда Леонтина вдруг услышала шаги, она решила, что у неё начались слуховые галлюцинации. А когда увидела своего любимого племянника Родолфу, то убедилась, что галлюцинации у неё и зрительные. Но Родолфу заключил её в объятия, доказав, что он вполне реален.

— Что ты тут делаешь, тётушка? — весело осведомился он. — Я очень рад тебя видеть в добром здравии.

— Отдыхаю, дорогой, набираюсь сил перед встречей с твоей матушкой, — отвечала с улыбкой Леонтина. — А ты стал просто красавец.

Оба были искренне рады встрече.

— Не говори пока маме, что я здесь. Я непременно приеду к вам, но чуть попозже. Сохрани нашу встречу в тайне. Родолфу от души рассмеялся:

— Мамочка наводит трепет на всех. Меня она вызвал телеграммой, и ты видишь, я тут же примчался. Но сначала решил навестить родные места.

— И правильно сделал, — одобрила Леонтина. — Если ты тут задержишься, я буду тебя навещать, чтобы ты не умерла с голоду, — пообещал Родолфу.

— Очень тронута твоей заботой, мой дорогой, — отозвалась Леонтина.

Не прошло и часа с тех пор, как ушёл Родолфу, а Леонтина снова услышала голоса.

«Что за удивительный день, — подумала она. — Оказывается, заброшенная гостиница пользуется в городе популярностью!»

Если бы Леонтина была городской жительницей, она поняла бы, что видит в щелочку первую леди города дону Адму и сеньору Амаполу, большую любительницу всяких экстравагантностей. Но и в качестве городского старожила она не поняла бы, почему эти две женщины назначают друг другу свидание в заброшенной гостинице. Обменявшись несколькими фразами, обе сели на машины и уехали. Леонтина только покачала им вслед головой. Она не хотела знать никаких чужих тайн. Она знала, что чужие тайны очень опасны, и вовсе не стремилась стать их хранительницей.

Машины уехали в одном направлении — в верхний город.

За обедом Феликс не без гордости сообщил жене, что сумел привлечь на свою сторону Ливию и дал сеньоре Проэнса весьма солидную сумму на ремонт церкви.

— Благотворительность интересует и меня, — процедила Адма. — Я сама займусь этим вопросом, и ты останешься, мной доволен.

— Я всегда доволен тобой, моё сокровище! — глядя на жену с нежностью, сказал Феликс.

Они прожили вместе уже много лет, но любовь их была жива. Поддерживала огонь в семейном очаге Адма. Для неё существовал только Феликс, всюду и везде только Феликс. А для Феликса такой привязанностью был сын, повсюду и везде на первом месте был для него Алешандре. Адму сын раздражал, она относилась к нему иронически, не верила в его деловые качества. Привязанность Феликса к сыну была ей неприятна. Она ревновала мужа. Алешандре страшно обижался на мать, грубил ей, упрекал в нелюбви.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я вырос на руках Ондины, — повторял Алешандре, — она одна меня любила и любит.

Адма не обращала никакого внимания на его слова, ей было не до сына, она была занята совершенно другим.

После того как Феликс ушёл в префектуру, Адма отправилась на встречу с Амаполой. Никто в городе и не подозревал, что они родные сёстры, а они тщательно скрывали своё родство.