Ледяная тетрадь - Андрей Викторович Рубанов

Биограф Аввакума Кирилл Кожурин утверждает, что Анастасия похоронена при храме Троицы, но могила её не сохранилась. О том же есть прямое упоминание в книге Н.Л.Дружиной «Краткое историческое описание храма Живоначальной Троицы».[3]

В конце 2021 года я попытался разыскать если не могилу Анастасии, то хотя бы место её захоронения. На Шаболовке, при храме Троицы, от кладбища не осталось и следа; там теперь хозяйственные постройки. Но служители храма сообщили, что на задах храма был большой овраг, поэтому кладбище было совсем маленьким, и хоронили там только священников этого же храма, и более – никого, а прочих – на кладбище расположенного неподалёку Данилова монастыря, поскольку земля, на которой возвели храм, первоначально именно этому монастырю принадлежала.

Однако в списке захороненных в некрополе Данилова монастыря имя Анастасии не значится. Нет её упоминаний и в научном труде Л.А.Беляева «Некрополь Данилова монастыря в XVIII–XIX веках».

Видимо, протопопица Анастасия Марковна, чья могила исчезла, а кости лежат непонятно где, ушла к мужу, в его последнее и надёжное пристанище: в Тайный мир. Туда, где нет даже и могил.

В Тайном мире нет могил, нет физических свидетельств существования человека, – только память, и та ненадёжна: она выветривается с течением столетий. Сохранить память позволяет язык, письменная запись, хроника, но и она по прошествии времени оспаривается учёными историками. Так время смывает и письменные свидетельства. В Тайном мире нет прошлого и будущего, только длящийся настоящий момент. Пребывающий в Тайном мире – пребывает здесь и сейчас, и более нигде. У каждого из нас есть только теперь; мы живём – теперь, нынче, а жили ли вчера и будем ли завтра?..

15. Зелёное вино

По свидетельству самого Аввакума, его отец пил горькую – распространённый порок, и не только в России, и не только среди священнослужителей.

Аввакум в молодые годы тоже неумеренно пил – он сам в этом признаётся.

И надо понимать, что в микрокосме села Лопатищи никто ни от кого секретов не имел; если поп пьянствует – все знают.

Поскольку он был сильный человек, то пьянство его, вероятно, было бытовое, то есть – без запоев. С утра принял, в обед принял, вечером ещё. Всё время под газом, но функции выполнял. Запах можно зажевать.

Жена знает, что муж пьёт, но помалкивает.

Ещё совсем недавно, на рубеже веков, был жив устойчивый миф о некоем особенном русским пьянстве, миф, укоренённый и в классической нашей культуре.

Пиши: «В деревне Басове

Яким Нагой живёт,

Он до смерти работает,

До полусмерти пьёт!..»

– известные строки из поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», созданной в 1865–1876 годах.

Но вдруг, через полтора столетия после Некрасова, в нулевых годах XXI века, начали появляться сообщения о резком снижении уровня потребления алкоголя в России. По данным статистики, спрос упал вдвое по сравнению с показателями конца девяностых. Это видно и невооружённым глазом. Оказалось, что в странах Скандинавии или в Англии бытовой алкоголизм представляет такую же тяжёлую проблему, как и в России. Оказалось, что причины легендарного «русского пьянства» – всё же социальные, а никак не генетические; в России теперь более развито умеренное, культурное употребление алкоголя, а молодёжь часто и вовсе исповедует полный отказ от выпивки в пользу здорового образ жизни.

Мы, конечно же, не стали нацией трезвенников, но миф о беспробудном русском пьянстве как-то сам собой перестал быть актуальным. Теперь алкоголиком быть невыгодно, неинтересно, старомодно, глупо.

А что же в XVII веке, при Аввакуме?

Официальных данных мало, статистика недостаточна, но есть разнообразные упоминания в хрониках о том, что если власти в том или ином городе закрывали питейные заведения, кабаки, целовальни – это часто приводило к бунтам, беспорядкам, протестам. Бывали случаи, когда священники добивались закрытия кабаков на время Великого поста, – но ни к чему хорошему это не приводило.

На протяжении столетий на производство и продажу алкоголя в России существовала государственная монополия. Казна получала свою долю от продажи каждой чарки. Доходы эти были весомы: в начале ХХ века царская власть получала от реализации алкоголя пятую часть всей прибыли. Отказаться от таких барышей, кажется, было невозможно, но всё же однажды это произошло. Сухой закон в Российской империи был впервые введён в 1914 году в начале Первой мировой войны. Большевики, перехватив власть, этот закон сохранили, но ненадолго: запрет на продажу водки был снят в 1925 году, после смерти Ленина.

Иными словами, наше «русское пьянство» исторически было частью экономики, то есть – инспирировалось государством. Государство активно спаивало народ и на этом имело профит. Как только государство перестало нуждаться в доходах от продажи алкоголя – тут же русскому пьянству пришёл конец.

Нет никакого особенного «русского» пьянства, или «скандинавского» пьянства, или «американского», – а есть государственная политика.

Да, спившимися деградантами легче управлять. Но государству всё же нужны в большом количестве трезвые металлурги, трезвые инженеры, трезвые полицейские, трезвые чиновники; пьяные послушны, но трезвые – сильнее.

Итак, Аввакум Петров, священник церкви села Лопатищи, молодой человек, какое-то время пил, и мы не знаем, сколько это продолжалось: может, год, может, пять лет. Причин – тоже не знаем: пил ли он от скуки, или от раздирающих его душу сомнений, или от предчувствия будущих трагедий. Знаем зато, что в итоге он выбрал путь, исключающий алкогольную зависимость.

16. Первые конфликты и побег в Москву

В Лопатищах Аввакум исполнял свои обязанности столь усердно, что количество духовных детей, как он сам пишет, увеличилось «до семи сот и больши».

В те времена существовало понятие «покаяльной семьи»: сообщества, не равнозначного приходскому сообществу; каждый мирянин сам выбирал себе пастыря, которому исповедовался.

Откуда взялись семьсот духовных детей у 30-летнего попа Аввакума – неизвестно. В селе Лопатищи обреталось, можно предполагать, не более сотни прихожан, включая малых детей. Допустим, многие приходили из соседних сёл; но расстояния там велики, между сёлами по 20–30 вёрст, целый день хода, а потом надо идти обратно: либо рекой на лодке, либо пешком или верхом через лес. Но, предположим, слава и авторитет молодого попа были столь велики, что многие десятки его поклонников шли к нему отовсюду.

Аввакум, глубоко верующий, не мог лгать, – и если упомянул 700 духовных детей, то на порядок преувеличить не мог. Это важно понимать.

Он, безусловно, обладал силой убеждения, особенным обаянием, тем, что сейчас называют «харизмой». Его лидерские качества, вероятно, сформировались именно в период жизни в Лопатищах. Там он понял, в чём его призвание, для чего он нужен Богу. Там он