Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков

лагерь, что может быть преждевременно и стратегически нерационально сейчас. Лучше бить их по частям»490.

Так появилась «шпаргалка» для «друзей» Сталина. Для тех, кто входил в его центристскую группу и кому предстояло непременно выступить на пленуме, созыв которого дважды откладывался из-за того, что генсек все еще не вернулся в Москву: с 10 июля на 12, наконец на 14.

Что же заставило Сталина столь рьяно наброситься на своего бывшего союзника, соучастника по руководящей тройке? Наброситься не на Троцкого, а именно на Зиновьева, «пристегнув» к нему для камуфляжа еще и Каменева? Можно предположить, что генсек тем самым собирался продемонстрировать не только прекращение существования прежнего триумвирата, но и возникновение нового — с Бухариным и Рыковым. Но нельзя исключать и чисто личных мотивов. Сталин так и не забыл свое прошение об отставке почти двухлетней давности. От 19 августа 1924 года, обоснованное «невозможностью честной и искренней совместной политической работы» с Зиновьевым и Каменевым. Теперь же, возможно, для генсека настало время расплатиться с Зиновьевым по счетам. Вынудить его покинуть ПБ. Если не по собственному желанию, то принудительно.

3.

Совместный пленум ЦК и ЦКК открылся утром 14 июля и сразу проявил свою необычность. Нарушил устоявшееся представление о продолжительности такого рода партийных форумов, прежде длившихся один-два дня. Теперь же обсуждение только первого из пяти запланированных докладов, Бухарина — о деятельности ИККИ, потребовало четырех заседаний, на которые ушло два дня. И далеко не случайно.

Свое выступление докладчик построил строго по сталинской «шпаргалке»: как обвинение Зиновьева, все еще формально остававшегося главой Коминтерна, разбирая его принципиальные ошибки при решении трех, считавшихся самыми важными, международных проблем. Но все же допустил и вольность. Не отказал себе в удовольствии бить по обоим своим давним врагам. Не только по Зиновьеву, но и по Троцкому, не делая между ними разницы.

Начал Бухарин с фундаментального теоретического вопроса, определявшего политику ИККИ — есть ли стабилизация капитализма или она отсутствует, предвещая революционную ситуацию.

«Мы, — менторским тоном заявил он, — стоим на почве решений, принятых Коммунистическим интернационалом. Мы считаем, что факт капиталистической стабилизации существует, что эта стабилизация имеет относительный характер и частичный характер… Последние события, в первую очередь английская стачка, а также события в Польше, не говоря уже о революционно-национальной борьбе в Китае, все эти события резко подтверждают относительность капиталистической стабилизации».

К такому заключению Бухарин пришел, соединив всеобщую забастовку в Великобритании с заурядным для тех лет военным переворотом в Польше, да еще и с взаимоотношениями китайской компартии с Гоминьданом в одной лишь провинции Южного Китая — страны, весьма далекой от капитализма. Не доказав оправданность создания столь своеобразного конгломерата, сделал такой же, не подкрепленный фактами вывод: «Все эти события, особенно резко подтверждая относительность капиталистической стабилизации… служат лишним аргументом, добавочным, чрезвычайно важным, правильности той политики, которую Коммунистический интернационал защищает».

«Если мы теперь, — перешел Бухарин к разбору каждого из названных событий, — сравним эту позицию о тем, что мы имеем у товарищей из оппозиции, то сразу увидим, в чем заключается отличие.

Тов. Зиновьев, например, в своем докладе от 21 мая в связи с английскими событиями касался этого (стабилизации — Ю. Ж. ) вопроса… В одном и том же докладе… развивал два мнения, из которых каждое противоречит другому. Это есть выражение путаницы, которая существует в голове тов. Зиновьева». И лишь мимоходом Бухарин попытался обосновать столь «порочный» взгляд оппозиционера. Мол, он вместе с Троцким на заседании ПБ «не соглашался в оценке положения вещей с нами (большинством — Ю. Ж. ) и выставил лозунг “Вон из Англо-русского комитета! ”».

«Вот вам, — продолжал Бухарин критиковать оппозиционеров, — оценка положения в Польше. В своем докладе от 23 апреля 1926 года тов. Зиновьев говорил: “Похоже, что мы недооцениваем положение в Польше. У меня складывается впечатление, что мы идем навстречу ситуации, которая сложилась в Германии в 1923 году. Положение, правда, не следует переоценивать, но недооценивать также не годится”. Вот проходит несколько дней (три недели — Ю. Ж.), и тов. Зиновьев, анализируя положение в Польше, говорит в своей речи 14 мая 1926 года: “Пилсудский будет иметь в своем распоряжении пару лет. Он будет иметь серьезную поддержку со стороны нынешней Англии”. В продолжении нескольких дней так радикально изменилась его позиция!».

Перейдя к третьей проблеме — связанной с Китаем, Бухарин повел себя не менее предвзято, не обращая ни малейшего внимания на логику. «Когда, — развивал он собственную систему доказательств, — налицо есть частичное поражение, то товарищи из оппозиции хотели сделать по этой линии целый ряд уступок, которые абсолютно не вызывались положением вещей, чисто правых уступок… Нам (членам ПБ — Ю. Ж.) было сделано предложение сначала тов. Троцким, а потом тов. Зиновьевым о том, что коммунистическая партия (Китая — Ю. Ж.) должна порвать с Гоминьданом, должна выйти из Гоминьдана, и по этому поводу существует определенное решение Политбюро».

«Мы в этом Гоминьдане, — откровенно искажая реальность, пояснил Бухарин, — играем руководящую роль. Мы в этом Гоминьдане осуществляем гегемонию нашей партии во всем национально-революционном движении»491.

А в заключение Бухарин, как и было принято, предложил проект резолюции ПБ, проникнутый все той же тенденциозностью, грубейшим искажением фактов. В трех пунктах из четырех осуждавший оппозиционеров:

«1. Работу ПБ и делегации ВКП(б) в Коммунистическом интернационале одобрить. Пленум ЦК… 2… отмечает, что оппозиция (Зиновьев, Троцкий) большинству ПБ, требовавшая взрыва Англо-русского комитета, стояла на совершенно неправильной, по существу дела отзовистской, антиленинской платформе…

3… В китайском вопросе констатирует явно оппортунистические и, отчасти, прямо капитулянтские предложения оппозиции (Зиновьев, Троцкий) в этой области… выход из Гоминьдана означает, ЦК полагает, что такая позиция имела бы смысл лишь при полной ликвидации национально-революционного движения в Китае.

4. Вполне поддерживая суровую критику оппортунистических ошибок польского ЦК, пленум отмечает специально колебания т. Зиновьева, переходившего от защиты ошибочной линии поляков к чрезмерным оргвыводам»492.

Превосходно понимая, что конфронтация окончательно вышла за допустимые пределы, Зиновьев все же решил не сдаваться. Осознал наконец, что допустил ошибку, ставшую роковой, не приняв бой на 14-м партсъезде. Осознал и иное. Что безрезультатными стали все попытки достигнуть примирения на вершине партийного Олимпа, не допустить раскола ВКП. Попытки, сделанные даже накануне открытия пленума — 13 июля он вместе с Троцким направил Сталину и другим членам ПБ протест против односторонней дискуссии, развязанной против них «Правдой», то есть Бухариным, представлявшей их взгляды в предельно искаженном виде. Оказалось — бесполезно.

Теперь у Зиновьева остался последний шанс на то, чтобы его все же услышали члены ЦК и ЦКК, а вместе