Пустующий трон - Кен Лю

– Хватит вопросов, – перебила Гозтан. – Все узнаешь, когда придет время. Вот, возьми. – Она что-то протянула ему.

Ощупав предмет пальцами, молодой человек понял, что это черепаховый панцирь с отметинами, но разобрать их, не глядя, не смог.

– Что это? – осведомился он.

– Карта, – пояснила мать. Затем, спустя секунду, добавила: – Она поможет тебе добраться домой, к родным.

С этими словами Гозтан нырнула в ледяную воду и поплыла прочь, не дав сыну даже ничего сказать на прощание.

– Молодец, – кивнула Танванаки и, чуть подумав, добавила: – Больше не нужно за ней следить.

Безымянный шпион ждал новых указаний. Танванаки приказала ему наблюдать за каждым шагом Гозтан, но не вмешиваться в ее дела. Пэкьу не объяснила почему, а шпион не задавал лишних вопросов. Он верил в Танванаки, как в богиню, а с богов какой спрос?

Молодая женщина мерила шагами землю, расхаживая туда-сюда: отчасти в раздумьях, отчасти для того, чтобы согреться. Поскольку Кутанрово развернула кампанию по возвращению к родным корням, пэкьу и все таны перебрались из дворца и особняков в традиционные шатры. Шатры защищали от холодных зимних ветров куда хуже, чем каменные стены, а кострище чадило гораздо сильнее, чем очаг. Но никто не жаловался, дабы окружающие не подумали, будто он или она не прикладывает должных усилий по восстановлению первозданного образа жизни льуку.

«Что вытворяет Гозтан? – кипела в душе Танванаки. Старая подруга поставила ее в неловкое положение. – Когда обнаружат, что Саво пропал, Кутанрово потребует голову Гозтан. И я окажусь бессильна ее защитить».

Девизом Танванаки всегда было: «Доверяй, но проверяй». Даже за самыми влиятельными танами – в особенности за ними – следовало внимательно следить. Безымянный шпион был ее глазами и ушами, держа пэкьу в курсе всех дел.

Танванаки еще могла отправить гаринафинов за пиратским кораблем. Вряд ли тот ушел далеко. Она уже собралась было позвать наездников, но вдруг призадумалась. Загадочные слова Гозтан по-прежнему не давали ей покоя. «Что она имела в виду, намекая, что в изгнании Саво послужит мне и всему Укьу-Тааса?» Мальчишка был с норовом и чересчур симпатизировал местным. Танванаки относила это на счет Оги Кидосу, своего собственного старого учителя, с которым Саво в детстве проводил много времени. «Увидишь чудесные машины, о которых столько слышал». Танванаки остановилась. Ее сердце бешено колотилось. Саво Рьото был одним из немногих, кто без акцента говорил на дара и по возрасту уже мог выполнять важные поручения. Прежние попытки заслать на центральные острова шпионов провалились, потому что никто из лазутчиков не смог сойти за местного. Прекрасное владение языком и знание обычаев дара – заслуга Надзу Тей – вкупе с увлечением Саво механизмами делали его идеальным шпионом.

«Неужели именно это и замышляла Гозтан?»

Гозтан говорила с сыном так витиевато, что трудно было понять, что у нее на уме. Ничего удивительного: тан-гаринафин не могла раскрыть истинных намерений перед пиратами, опасаясь, что те за большие деньги продадут Саво императрице Джиа. Она дала сыну лишь пространные намеки, чтобы тот понял, что должен делать.

Танванаки тихо усмехнулась: «Старая лиса! Да ты спасла меня!»

Даже спустя два месяца непрерывных полуночных рейдов в Крифи, судебных препирательств, публичных казней и арестов по всему Укьу-Тааса Кутанрово и не думала прекращать чистки. Тан-тигр отменила почти все распоряжения сторонников мирного сосуществования, лишила местных ученых любых привилегий, взяла под строгий надзор все местные храмы и с каждым днем отыскивала в Укьу-Тааса все новых изменников. Ее отряды вдоль и поперек прочесывали деревни, мешая крестьянам собирать урожай. Запасы продовольствия в амбарах этой зимой истощались быстрее обычного. Тиму отдали на поруки Танванаки и поместили его под домашний арест, не позволяя покидать даже собственный шатер.

Последней жертвой Кутанрово стал тайный лагерь в холмах Роро. Она привела туда группу воинов льуку, каждый из которых стремился доказать, что именно он сильнее других привержен традициям. Они напали на лагерь и перебили всех тамошних ученых в знак демонстрации «духа льуку». Когда Танванаки узнала, было уже поздно.

Напряженная политическая обстановка, господство старых танов, предвкушающих прибытие подкрепления, – все это не позволяло ей встретиться с Гозтан. Такую встречу могли расценить как поддержку сторонников мирного сосуществования, что еще сильнее подорвало бы авторитет пэкьу.

«Вот почему Гозтан не смогла предупредить меня, – сообразила Танванаки. – Теперь мне приходится разгребать за ней. Многое будет зависеть от того, как я с этим справлюсь».

Она подозвала безымянного шпиона, дожидавшегося в темноте.

– Найди мужской труп – какой-нибудь казненный из числа местных сгодится – и подложи его в камеру Саво Рьото. Сделай это как можно быстрее.

Шпион кивнул и скрылся во тьме.

Позже, уже почти на рассвете, Танванаки намеревалась вызвать гаринафина – возможно, даже полететь на нем сама в пещеру – и спалить там дотла камеру со всем содержимым. Кутанрово она скажет, что Саво был убит при попытке побега. Только Гозтан поймет, что пэкьу разгадала и одобрила ее план.

Как многое можно сказать без слов и показать без знаков.

«Ох, Гозтан, Гозтан! Куда подевались честные и открытые разговоры, вроде тех, что мы вели при первом знакомстве, когда ты прямо назвала меня избалованной девчонкой, не умеющей ухаживать за гаринафинами?»

Танванаки почувствовала грусть. Эта чужая земля заставляла всех хитрить.

«Если Саво узнает, как устроены машины дара, то станет бесценным осведомителем. Но мне не стоит отзывать пиратов и прекращать похищения умелых инженеров и механиков с центральных островов. Пусть старые таны бушуют, как зимняя вьюга; рано или поздно даже мой брат признает, что если мы надеемся победить местных и осесть на этих островах, то должны узнать все их секреты».

Она молча помолилась Пэа-Киджи, чтобы пиратский корабль в целости и сохранности добрался до цели, и стала ждать утра.

Тем временем в Пане

Яркая луна. Безоблачное небо.

Земля была далеко внизу, и на миг Джиа показалось, что она вот-вот упадет с башни Любования Луной и разобьется насмерть. Она покачнулась, размахивая руками, и с трудом отшатнулась от края балкона. Сердце у нее готово было выпрыгнуть из груди. Она прислонилась к деревянной стене и издала испуганный стон.

В ответ раздался резкий смех.

Джиа повернула голову налево. Дымный вихрь превратился в фигуру женщины в платье с длинными рукавами. Густые волосы скрывали лицо, не позволяя разглядеть его черты. Но этот смех нельзя было ни с чем спутать, хотя Джиа и не слышала его вот уже много лет.

– Сестра, – прохрипела она, принимая позу мипа рари.

Других слов у нее не нашлось. Да и что можно сказать призраку?

Дымовая Рисана подошла и тоже