Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

внимание, но все обошлось. Филиппа же в эту минуту трясло. Сердце колотилось так, что ему казалось, будто со стороны было заметно, как его кидает из стороны в сторону, руки дрожали, в горле пересохло.

— Аарон, — насколько можно тихо начал Филипп, — я прошу тебя об одной услуге. Для начала давай по-быстрому поменяемся местами.

Все еще растерянный Аарон кивнул, и когда Филипп, стараясь не сводить взгляд с того, что он увидел, наконец-то встал из-за стола, он быстренько выскользнул наружу и, не мешкая, проследовал за Филиппом, который нервно нырнул вглубь их купе. Аарон тщетно пытался обнаружить то, что так напугало Филиппа, когда справа от себя он услышал все тот же тихий голос.

— Ты сейчас сидишь на месте Агнессы, верно? Симон сидел напротив нее. Теперь продолжи взгляд до соседнего купе. За Симоном сидела и все еще сидит женщина. Видишь? — Аарон кивнул. — Я прошу тебя пройти до конца этого зала, сделав вид, что ты что-то там ищешь — все может быть, ведь это новое заведение — а после вернуться назад и постараться разглядеть левую сторону ее подбородка. Скажи мне, есть ли у нее глубокий шрам?

Филипп легонько хлопнул Аарона по плечу, и тот, успев уже прийти в себя, сделал то, что попросил его Филипп. «Дядя Филипп боится какой-то женщины? Интересно», — думал он, делая вид, что ищет что-то у противоположной стены. Повернувшись назад, он начал неторопливо идти обратно, приняв для надежности сыто-пьяно-расслабленный вид и переводя мутный взгляд с предмета на предмет. Подойдя к соседнему купе, он чуть не упустил нужный момент, когда усилием воли сдержал смех при виде лица Филиппа, осторожно выглядывавшего из своего укрытия, но просьбе Филиппа в этот вечер суждено было исполниться при любых обстоятельствах. Вероятно, сосед по столу успел рассказать той самой женщине какой-то смешной анекдот, потому что она вдруг громко рассмеялась, после чего мило положила голову на его левое плечо, продолжая хохотать. Она привлекла к себе внимание многих, и поэтому пытливый взгляд Аарона никому не показался в какой-либо степени навязчивым. Он с чувством выполненного долга вернулся на место и глубоко вздохнул.

— Там точно ничего нет.

— Его нет?

— Шрама?

— Да…

— Нет. Чисто все.

Не совсем было понятно, стало ли от этого легче Филиппу или нет. Его плечи опустились, страх на лице сменился растерянностью, и он на этот раз смело посмотрел на их соседку.

— Посмотри на ее серьгу… Видишь? Тонкой ручной работы золотой крестик, обе линии которого сделаны в виде волны.

— Да, линии вроде как неровные.

— Словно полные периоды сплюснутой синусоиды.

Аарон немного занервничал, потому что не мог вспомнить, как именно должна выглядеть синусоида. Он захотел описать то, что видит, а не соглашаться с тем желаемым, что Филипп пытался выдать за действительное.

— Ну, не знаю, мне кажется, что она напоминает скорее скрипичный ключ, или знак интеграла, — описав его по памяти в воздухе закончил он.

— Ладно. Но вот еще: посмотри как она время от времени отгибает левую кисть. Она ставит локоть на подлокотник… вот видишь? — Женщина действительно поставила локоть на подлокотник кресла и через несколько секунд отогнула кисть руки ладонью наверх. — Увидел?

— Увидел, — подтвердил Аарон. — Но так же неудобно.

Он попробовал сделать это движение, но Филипп поправил его неуклюжую попытку.

— Прими позу студента, скучающего на нудной лекции, который упирается подбородком в ладонь, чтобы не лечь на стол и не уснуть. А теперь подними голову, чуть опусти руку и разреши кисти провалиться дальше, не отрывая локоть от стола. Что скажешь?

Аарон попробовал, но ничего особенного в этом не ощутил, в чем честно признался Филиппу.

— Ну хорошо. Представь тогда, что тот же самый засыпающий студент, или лучше студентка, вдруг решила нарушить затхлый покой аудитории и громко сказала: «А может все совсем не так?», сделав при это тот самый жест… Нет, не пробрало?

Аарон оставался искренним и не прекословил своим ощущениям.

— Эх, будь она здесь, ты бы точно прочувствовал всю красоту и силу этого жеста, — с некоторым сожалением сказал Филипп, не боясь уже быть услышанным.

— Кто она, дядя Филипп? — не постеснялся спросить Аарон.

— Да так, одна особа… Чудесное, но противоречивое создание, ради которой можно совершить и глупость, и дурость, и преступление, от чего в конце концов сам и пострадаешь, хотя все еще не будешь этого ощущать. Я все это время был уверен, что ее здесь уже нет — в городе, а может даже и в стране. И тут — на тебе! — сережка и кисть. — Филипп глубоко вздохнул. — Хорошо хоть, что шрама на месте не оказалось, а то бы я не знал уже что и делать.

— Но ведь ты же испугался чего-то.

— Испугался, да. Внезапно оказаться в непосредственной близости, быть к этому неподготовленным испугался.

— Почему? Что она могла сделать тебе?

— Все, что смогла она уже сделала.

Аарон снова начал беспокоиться о своем старшем друге.

— У тебя были какие-то проблемы в прошлом? Ты скрываешься от закона?

— Нет-нет, совсем нет. С законом у меня все в порядке. А вот с душой — не совсем. Хотя о чем это я — у меня все в полном порядке! У меня есть все, что мне нужно: интересная работа, друзья, средства, а в голове постоянно рождаются какие-то новые идеи, которые я даже боюсь не успеть претворить в жизнь. Мы работаем от души и для души, а по вечерам ходим кутить — разве ж это не счастье, Аарон?

— Да, это здорово!

— Ты еще не понимаешь насколько это все здорово! Если бы я в твои годы имел бы это все, то уж точно… Хотя, если честно, мне еще много чего нужно было сделать, чтобы что-то начать понимать. Так что, — он по-дружески хлопнул Аарона по плечу, — Аарон, принц Датский, взрослых слушай, да не заслушивайся. Говорим мы, скорее