На далеких окраинах. Погоня за наживой - Николай Николаевич Каразин

«Соперники тоже, умора!» – подумал Бурченко. – Так вот-с, – начал он громко, – мы с ним с завтрашнего дня начнем готовить нашу, так сказать, экспедицию. Лошади у меня приторгованы, людей я нанял – трех человек пока, из здешних, а там будем довольствоваться местными средствами. Надо вам заметить, что я все эти приготовления делал не то чтобы по секрету, а просто без лишнего шума – эдак-то лучше; и вы не очень пока распространяйтесь!

– С какой же стати! Я только и говорил об этом с одним губернатором, но если б вы меня предупредили…

– У… эх! – почесал за ухом Бурченко.

– Вы находите, что и это напрасно?

– Как бы вам это сказать? По-моему… Ну, а что ж вам говорил губернатор-то?

– Весьма одобрительно отнесся, весьма одобрительно, и, знаете ли?

Лопатин с торжествующим видом посмотрел на малоросса и приподнял палец кверху.

– Обещал даже, в случае надобности, вооруженное содействие!

– Вот этого-то я и боялся! – вторично принялся чесать за ухом Бурченко.

– Но, согласитесь сами, – вмешался Ледоколов, – дело может повернуться так, что мы будем иметь надобность в вооруженной силе, и это обещание…

– Цель моя такова, что мы должны стараться избежать этой надобности, во что бы то ни стало. Только один путь к успеху – это убедить туземцев в очевидной выгоде для них быть нашими союзниками, заставить их свыкнуться с той мыслью, что их денежные интересы, – а они до них крайне падки, – совершенно зависят от них; тогда они, кроме той помощи, которую окажут нам, предложив в наше распоряжение свои рабочие руки, так усердно будут оберегать целость наших голов, что нам никакого вооруженного содействия и не понадобится. Вот положение, в котором мы должны находиться; иначе и эта наша попытка подойдет под категорию всех прежних, так называемых казенных, окончившихся большим или меньшим фиаско!

Бурченко говорил резко, с каким то озлоблением. Уж очень его взбудоражило это «вооруженное содействие!»

– Как хотите, батюшка, как хотите! – развел руками Иван Илларионович. – Я все уже предоставлю вам; с моей же стороны только полнейшая готовность содействовать вам деньгами, и для начала…

Он поднялся со стула и направился, было, к дверям.

– Вот тут подробный счет, что мне надо на первый раз! – подал ему Бурченко сложенный листок бумаги.

– Прекрасно-с!

Лопатин бегло просмотрел счет. «Умеренно», – подумал он.

– А как скоро полагаете отъехать?

– Чем скорее, тем лучше; я полагаю, дня через три!

– Они тоже едут вместе с вами? Господин Ледоколов, вы тоже?..

– Вместе! – произнес Бурченко.

– Если что-нибудь не задержит! – почти одновременно произнес Ледоколов.

– Что же может задержать? Я полагаю, ничего задержать не может! – Лопатин подозрительно взглянул на гостя.

Тот прислушивался к чему-то, к какому-то странному шелесту в соседней комнате; Бурченко молча копался в своем портфеле.

– Ну-с, каково вам в дороге показалось? Вы еще в первый раз были в таком продолжительном пути-с? – ни с того, ни с сего спросил Лопатин, а сам подумал: «Дай-ка я поразговорюсь с ним: может быть, еще и нет особенной опасности».

– Благодарю вас! Путешествием своим я остался как нельзя более доволен; оно было так интересно и разнообразно, благодаря его спутничеству (Ледоколов указал на своего товарища). Я видел так много нового…

– Ну, это, впрочем, первая половина дороги, – вмешался Бурченко, – а вторая половина, та, я думаю, была еще интереснее?

– Что же так-с? – спросил Лопатин и почувствовал себя как-то неловко.

– На пароходе я тоже встретил, случайно, такое прекрасное общество: госпожа Брозе с дочерью…

– Родственницы мои, очень близкие родственницы! – перебил Иван Илларионович. – Так вы все время находились с ними?

– Да, всю остальную дорогу!

Ледоколов чувствовал, как краска ударила ему в лицо.

– Фридерика Казимировна много говорила мне об вас… и, я со своей стороны, должен поблагодарить вас за все, – да-с, за все-с… – Лопатин никак не мог подобрать подходящее слово, за что это ему следовало поблагодарить своего гостя.

«Ишь, как покраснел, бестия! – подумал он, пристально глядя ему в глаза. – Э-эх, нечисто, кажется, дело…»

– Madame Брозе женщина весьма достойная… – окончательно смутился Ледоколов и со злостью, которая слишком уж заметна была в каждом его движении, поднялся со стула.

– Ну-с, так не будем напрасно отнимать у вас времени! – тоже поспешил подняться Бурченко.

– Мое почтение-с… – начал, было, Лопатин, но вдруг вздрогнул и остановился.

– Они уходят! – ясно послышался за дверями голос Адели.

– Адочка! – также послышался умоляющий голос Фридерики Казимировны.

«Здесь! Да каким же это образом? Что же это такое?» – пробегало у него в голове.

Он совсем растерялся и не заметил протянутой к нему руки Бурченко, которую тот, подержав минуту на воздухе, улыбнувшись, спрятал в боковой карман. Он видел только Ледоколова, стремительно бросившегося к дверям.

Движение это, впрочем, было весьма естественное: аудиенция кончилась, они попрощались и должны были уходить; другой двери из комнаты, где они сидели, не было…

– Иван Илларионович, мы вам не мешаем? – кокетливо произнесла Адель, появившись в отворенных настежь дверях.

За ней виднелось полное, слегка смущенное лицо Фридерики Казимировны и ее пухлая рука, бойко делавшая Лопатину какие-то знаки.

– Мы уже кончили! – раскланялся Бурченко и хотел пройти мимо.

Адель, кошечкой, самой шаловливой, ласковой кошечкой, подбежала к Лопатину и наивно принялась теребить борт его парусинового пальто.

– А мы в саду гуляли! – говорила она. – Мы прошли через двор и оттуда в маленькую калиточку, – там есть такая маленькая-маленькая калиточка; – я проскочила легко, а мама – ха-ха-ха! Мама чуть-чуть не завязла!

– Какая ты болтушка, Ада! – бормотала Фридерика Казимировна. – В твои лета и так шалить!..

– Как в мои лета? – удивилась Адель. – Ведь ты же говорила, что тебе тридцать пять; ты вышла замуж двадцати – значит, мне только… ха-ха-ха! – колокольчиком залилась Адель, сообразив результат своего вычисления.

– Ребенок! – томно произнесла маменька.

– А мы видели вас в саду, – обратилась Адель к Бурченко. – Ну, как вы доехали? Вы прежде нас приехали в Козалы? И охота вам была ехать в этом поганом экипаже – ах, как он надоел нам! Зато на пароходе как было весело!.. Здравствуйте, Ледоколов; мы вас тоже видели… я даже вам махнула платком. А вы посмотрели, постояли на террасе и ушли… Мы ведь с вами уже три дня как не видались…

– И эти три долгих дня… – начал, было, Ледоколов, но Адель не дала ему кончить.

– Вы уже наговорились о делах; мы так и думали, когда шли сюда. Вечер такой прекрасный! Мы будем пить чай вместе, у нас. Надеюсь, что я имею на это право?

Она посмотрела через плечо на Лопатина таким задорным, вызывающим взглядом.

– Гм, гм… и прекрасно! – впору