Ткань Ишанкара - Тори Бергер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды мама, дед и брат Эстер отправились на рынок вместе, и с тех пор половину дня брат проводил в дедовом магазине, осваивая тонкости торговли овощами. Дед умер, когда Эстер едва исполнилось шестнадцать. Магазинчик со всеми продавцами, грузчиками и некоторыми небольшими долгами перешел к ее брату, но Эстер нисколько не переживала. Она жила мечтами о том дне, когда наконец-то поступит в Ишанкар, но мама требовала, чтобы Эстер стала учительницей или врачом.
С того дня, как кормить семью стал ее брат, роли в доме кардинально перераспределились. Мама отдала в эмигрантскую миссию старую мебель, купила огромный мягкий диван и заняла на нем главенствующую позицию посреди гостиной. Брат подарил ей большой телевизор.
На все нападки ребе Исраэля о том, что у нее теперь вечный шаббат, мама отвечала, что Господь не был к ней особо милостив, и она уже вытерпела столько, сколько можно было бы разделить на троих, и остаток жизни намерена отдыхать. Эстер достались все обязанности по дому, и это подвигло ее в первую очередь осваивать простенькую бытовую магию, чтобы уборка не превращалась в наказание. Больше всего она любила готовить. Эстер всегда была пышкой и стеснялась этого с самого детства, но со временем, превращаясь из девочки в девушку, Эстер нашла свои формы неизменным достоинством, и потому без опаски баловала себя заварными пирожными и жареным с приправами мясом. Мама смеялась, говоря, что скоро пригласит ребе Исраэля жить с ними, чтобы тот своим строгим видом и занудными речами отгонял от нее поклонников, но поклонник появился как раз у мамы.
Эстер видела, как отправляясь на прогулку с ее будущим отчимом, мама неловко красится и, краснея, примеряет перед зеркалом платья. Мама словно боялась спугнуть этого человека, который появился в ее жизни тогда, когда она уже основательно обжила диван и освоила все двадцать два канала телевизора. Теперь ей надо было снова вспоминать, как носить каблук, подкручивать ресницы похожими на пыточный инструмент щипцами и менять украшения, подбирая их к каждому новому платью. Мама словно начинала жить заново с двадцати лет и иногда искала поддержки у дочери, но Эстер мало что могла ей подсказать. Мама считала, что у Эстер безупречный вкус и кое-какой романтический опыт в общении с противоположным полом, а Эстер боялась признаться, что несмотря на то, что юноши уже года два как провожают ее до дома, она так ни разу и не поцеловалась.
Мама вышла замуж через год, по всем правилам, соблюдая все церемонии, и Эстер первый раз в жизни увидела, что дядя Исраэль умет плакать и танцевать. Отчим переехал к ним. У него был свой небольшой торговый бизнес, легкий характер и отличное чувство юмора, поэтому он хорошо вписался в семью и интерьер гостиной. Еще через полгода женился брат, и теперь Эстер почувствовала, что спокойно может переехать в так желанный ей Ишанкар, потому что ее обязанности вполне себе мирно делили отчим и жена брата. В августе Эстер собрала чемодан и перебралась в университет.
Однажды, спустя лет пятнадцать, Эстер поняла, что забрала из родного дома тот самый потертый картонный чемодан с грудой казавшегося тогда важным барахла и эту белую с голубой каемкой тарелку. Чемодан вместе с вещами давно затерялся при переездах, и единственным символом дома и семьи оставалась эта кошерная тарелка. Она была для Эстер напоминанием о том, что у нее все еще есть человек, который простит ей эту тайную кражу, потому что сам знает ценность украденной ей вещи. Иногда, глядя на эту тарелку, Эстер бросала все дела, открывала портал и оказывалась на пороге своего дома, и мама в смешных розовых пушистых тапочках все так же восседала на диване в окружении блестящих конфетных оберток, и Эстер запрещала себе думать о том, что однажды в гостиной снова будет чистота, порядок, тишина и палящее сквозь занавески полуденное солнце…
– Допустим, – кивнул Алекс, – если вы говорите, что за Тайрой будет строгий контроль. Насколько я в курсе, дисциплина еще никому во вред не шла.
Тайра посмотрела на брата и криво улыбнулась. Он прочитал в ее взгляде ехидное «Кто бы говорил».
– Тогда вы должны подписать ей разрешение, – констатировал хет Хоофт. – И, заранее предупреждаю, вам придется подписать не одно.
– А сколько?
– Во-первых, вы должны дать принципиальное согласие с тем, что она будет обучаться в Ишанкаре. Раз Тайра собирается уйти к нам в этом году, вы должны подписать его летом. На следующий год вы подпишете ей разрешение на обучение на Первом Круге. И так будет для каждого Круга.
– На Данте похоже, – без улыбки заметил Алекс. – Так и что такое Первый Круг?
– Два курса обучения составляют один Круг, – терпеливо пояснил ’т Хоофт.
– И сколько их всего?
– Три Круга, по два года обучения каждый. Потом Интернатура, то есть два года практической деятельности, и еще два года Магистратуры, как положено, с преподаванием и написанием научной работы. И год на полную передачу полномочий.
– Одиннадцать лет? – не поверил Алекс. – Я правильно подсчитал?
– Абсолютно, – согласно кивнул Йен.
– И все это время вы будете рядом?
– Именно так.
– А что, это придает тебе спокойствия? – с недоброй ухмылкой спросил Салто. – Я бы, наоборот, насторожился.
– Я бы насторожился, если бы сэр ’т Хоофт бросил ее на произвол судьбы, – парировал Алекс.
– А он ее бросит, уверяю тебя, если она перестанет смотреть ему в рот и выполнять все его распоряжения.
– Это называется «нарушать дисциплину», лорд Салто, – пояснил ’т Хоофт.
– Я тебе даже больше скажу, – Салто намеренно игнорировал мага и обращался только к Алексу. – Он, согласно их Закону, обязан будет убить твою сестру, если она начнет вытворять то же, что и их предыдущая девица.
– Это правда? – нахмурился Алекс.
– Так говорит Закон, – кивнул ’т Хоофт. – Но именно потому, чтобы до этого не дошло, я и требую от вашей сестры беспрекословного подчинения. У нее хватает ума и силы духа, чтобы выполнять мои требования сейчас, и, я уверен, хватит и дальше.
– И в чем заключаются ваши требования?
– Это наше личное с Тайрой дело, Алекс. В это я вас посвящать не намерен.
– А вы хоть кого-нибудь в это посвящаете?
– Ее саму. И частично господина Ректора, так как она будет находиться в его прямом подчинении.
– Ректор – это сэр Котца?
– Пока да, – кивнул маг, – но когда-нибудь он передаст этот пост. Вероятнее всего, ее Ректором будет Горан.
Алекс на некоторое время задумался.
– Боюсь, я вас не вполне понял, – сказал он. – Что значит – будет ее Ректором? Ваши формулировки иногда меня ставят в тупик.
– Это просто терминология, – пояснил Йен. – Согласно Закону, Некромант Ишанкара принадлежит Ректору Ишанкара. Это его личное оружие, персональный помощник, телохранитель и много еще кто, но не собственность, как вы могли подумать. Некромант и Ректор всю жизнь, ну, или очень большой временной промежуток, лет так тридцать-сорок,
