Аритмия - Вениамин Ефимович Кисилевский

Правда, все эти приключения на стороне, да и не много их набралось, были скоротечными, продолжения не имели. Какие-то случаи, какие-то совпадения, наваждения. И усилия, прилагаемые потом, дабы миром, без существенных потерь разойтись с объектом такого случая (каверзная, кстати сказать, омофония) зачастую с лихвой перевешивали плотские утехи. Не говоря уже о том, что всякий раз пакостно себя чувствовал, возвращаясь домой, с Инной на пороге встречаясь.

Мишка, студенческий мой дружок, записной гулёна, сомнений не ведает и кондовым постулатом, что мужчинам генетически свойственна полигамия, оправдывает любой блуд. А я, когда выпадает потрепаться с ним об этом, отстаиваю убеждение, что супружеская измена не безнравственна лишь, когда вершится она по неодолимому влечению. Иначе – всё тот же блуд, не физиология даже, а зоология. При условии, конечно, что половину свою любишь и уважаешь. «Уважаешь», пожалуй, следовало бы здесь поставить впереди «любишь». Непонятней всего, что я в самом деле так думаю, не выпендриваюсь перед тем же Мишкой, и всё-таки позволяю себе заводить интрижки, прельщаясь в основном быстро минующим желанием удовлетворить вспыхнувшее вдруг мужское любопытство или, того хуже, не разочаровать какую-нибудь смазливую дурёху. Пресловутое яблоко в чужом саду. А удовлетворив его, любопытство, так же быстро теряешь интерес, нередко уже несколько минут спустя (что-то меня сегодня опасные словесные заморочки преследуют). Поневоле начнёшь думать, что вертопрах Мишка почестней будет, он по крайней мере не выделывается, не корчит из себя моралиста.

Может, у других это как-то не так, по-другому, сужу только по себе. Женщины мне быстро приедаются, связь эта тяготит, не радует, вплоть до того, что опасаешься, отправляясь на свидание, состоятельным ли окажешься. Кураж пропадает. Всегда восхищался мужчинами, способными проявить себя с любыми женщинами, вне зависимости от того, нравится партнёрша или не нравится. Но речь сейчас о другом – у меня ни с одной из «бывших» интрига дольше недели-другой не продлилась. Рита – исключение. Размышляю над этим не только потому, что самоед я, должен признаться, неисправимый. И растиражированного Фрейда я не большой поклонник. Это прежде всего незыблемый стержень моей профессиональной деятельности. Львиная доля общения с нынешними моими пациентами так или иначе связана с их интимной жизнью. Они откровенны со мной, и чем больше узнаю о превратностях, порой запредельных, их альковных отношений, тем непостижимей для меня делается особь человеческая. А уж непривлекательней – точно. Счастье моё, что не ведают они об этом, а я умудряюсь выглядеть всеразумеющим и проницательным. Иначе прогорел бы. Знаменитое «врачу, исцелися прежде сам» древних. Правда, и клиентура у меня соответствующая, нормальных, неущербных среди них почти не сыщешь. С Ритой, между прочим, я тоже познакомился на врачебном приёме, где бы с ней ещё пересёкся. У неё другая заморочка, сексуально заморочена не была. Поначалу я заподозрил, что просто дурью мается, скучно девушке.

Банальная, если не вникать, история. Мне с такими, как Рита, встречаться доводилось не единожды. Красивые девочки, в большинстве своём незакомплексованные, хваткие, устраивали свою жизнь, выходя замуж за денежных мужиков. Как правило, у тех это были повторные браки. О любви, само собой, речь не шла, сугубо практическое действо. Новобрачная обретала материальный достаток, возможность не заботиться о хлебе насущном, а богатенький Буратино тешил своё самолюбие, мог пощеголять перед своими друзьями и недругами престижной, о чём говорилось уже, спутницей жизни. Но у Риты – я это потом уже понял – случай был нетипичный. То есть с её стороны – всё будто бы по схеме. Особо нежных чувств к жениху не питала, замуж шла всё-таки по расчёту. Стандартные атрибуты успешности у претендента на её руку наличествовали – квартира в элитном доме, классный лимузин, бунгало (Ритино авторство) в пригороде, крепкая долларовая база и прочий новорусский джентльменский набор, коего вожделеют юные прелестницы. Избранник же Ритин в схему не вписывался. Начать с того, что был достаточно молод, немногим за тридцать, спортивен, образован, женат прежде не был и, самое главное, в Рите души не чаял. И разбогател он без каких-либо криминальных вывертов – талантливым оказался программистом, к услугам его прибегали не только городские, даже зарубежные фирмы. К тому же, стереотипам вопреки, не заставлял красавицу-жену чахнуть в тереме, способствовал тому, чтобы Рита выучилась чему-нибудь путному, к делу интересному прибилась. Это ей самой – доверилась мне – возиться было «облом», посещала то одни какие-то курсы, то другие, начинала, бросала, наскучивало всё быстро. И так почти три года. Нелишним будет добавить, что была Рита далеко не глупа, здравым смыслом обладала отменным и, что немаловажно, выросла в семье интеллигентной и трудовой, с образцовым скромным достатком.

Доверила мне Рита и секрет, прознав о котором супруг её в отчаяние пришёл бы. Он маниакально хотел ребёнка, печалился, что Рита не беременеет, даже намекал ей осторожно, что неплохо бы сходить к специалистам, проверить, нет ли у них каких-либо проблем. Знал бы он, что Рита втайне от него пользуется противозачаточными средствами! На вопрос мой, почему отказывается рожать, заявила, что сама толком не знает, решила на всякий случай погодить. Когда я спросил, какой «всякий», неопределённо пожала плечами и защитилась белозубой улыбкой. Рот у неё очень красивый, и она, как большинство женщин, обладающих столь ценным даром, чарующе улыбается, если затрудняется с ответом или попросту не желает отвечать. Срабатывает безотказно.

Я так и не сумел постичь, зачем понадобился ей психоаналитик, для чего пришла ко мне. Ни в первый, ни по сей день. Некуда было время девать? Дань моде отдавала? Из любопытства? Какие-то свои, неведомые мне, цели преследовала? И зачем, уже при второй нашей встрече, заигрывала со мной, глазки строила? Я ведь не лопоухий мальчик, различаю, когда женщина привычно кокетничает, а когда откровенно флиртует. Самообольщением я не страдаю, о своих достоинствах судить способен трезво. Ни внешность моя, ни возраст, ни тем паче финансовый потолок впечатления на Риту произвести не могли. Привлёк её витийством своим? И это вряд ли. Во-первых, не так уж я красноречив, а во-вторых – в основном не говорил, а слушал, особенно на первых, оценочных приёмах.

Решила она, что понравилась мне, захотела поощрить? Тоже отпадает. Отметил я, конечно, что породиста, привлекательна она, но не более того. И вообще чтил всегда непреложный врачебный закон, что пациент половой принадлежности не имеет. Да, пациентки нередко влюбляются в своих лекарей, примеров тому не счесть. Но по меньшей мере нечестно и неумно отвечать им взаимностью. Это как, пусть и хромает такое сравнение, вышеупомянутая измена жене, безнравственная без вспыхнувшей любви к другой женщине,