Его строптивая любовь - Ирина (Иринья) Коняева

дедуле, а затем слился с древним огнём, щедро делясь с ним силой. Одежда деда тут же задымилась.

— Не хулигань, — тихо произнесла я, обращаясь к своему Огоньку, и тот картинно погасил одежду, но не удержался и обиженно фыркнул в меня искрами. — Простите, он ещё маленький и не умеет себя вести в обществе, — проговорила смущённо. — А ещё он очень любит артефакты, — заметила с намёком, про себя же подумала, что я ничем не лучше отца. Как говорится: яблочко от яблоньки.

Тёмная часть меня довольно зарокотала, наполняя плечи силой, показывая, что ей нравится такое моё поведение. Я не белая и пушистая девочка, я — тёмная, и пора бы уже принять эту часть себя тоже. Я же пытаюсь всем понравиться, быть хорошей и милой, притом и вашим и нашим, как говорится. Только в кого мне такой быть и главное — зачем? Наследственность не изменить. Я — дитя двух жестоких рас, и пусть выросла на Земле, но общаться буду далее в основном с тёмными, а значит, расслабиться и плыть по течению не получится, у них так не принято.

Взрослеем.

Расправила плечи, отпустила руку своего дракона, сделала несколько шагов в сторону деда.

— Ты хотел управлять мной, как когда–то моей матерью, верно? Сменил непослушную дочь на ничего не знающую, связанную древней традицией внучку. Почему выбрал Эрмид? Разве этот мир не должен скоро так же разлететься на осколки, как в своё время сделал мир огненных тёмных?

Последний вопрос я задала неожиданно для себя. Он родился в голове, словно навязанный извне, но кем — пока я не понимала. Отец? Дядя? Или водный мир собственной персоной?

— Эрмид хранит осколки миров, они нам нужны. И да, самому миру осталось недолго, потому мы так торопились, — ответил мужчина, вглядываясь в меня, словно желая увидеть в моих глазах и поступках отголосок своего характера, своей силы.

— Ауромо? — предположила я. — Камни–осколки древних миров — они из вашего родного мира, верно?

— Верно, — ответил дед так спокойно, словно не стоял в ревущем огненном коконе. Мужчина уже был красным от высокой температуры, но Огоньки пока давали ему дышать и не трогали ни тело ни одежду, лишь не позволяя двигаться.

— Зачем вам нужен был Орин?

— Орин? — расхохотался дед. — Совершенно незачем. Нам нужен был доступ к его сокровищнице! Цитадель не позволяла ему вынести необходимые нам артефакты, она не приняла его. Предателей никто не любит, даже древние строения.

Мужчина вновь расхохотался, а я вспомнила свою теорию об артефактах Цитадели. Выходит, я была права, и замужество — лишь способ попасть в сокровищницу, которую, как оказалось, охраняет само здание.

— Выходит, он работает на вас? А демоны? — уточнила, вспомнив рассказ Рагнара о царящих при дворце порядках. Нарин ещё многое рассказывала, куда более неприятное, подтверждающее мои ощущения от Цитадели. Мне ведь было физически плохо от страдания древнего строения и неспроста. Сайрены хорошо знали, что делают.

— Ты всё ещё делишь мир на хороших и плохих, ребёнок, — с усмешкой проговорил дед, — и в этом главная твоя ошибка. Достучись до тёмной стороны любой расы и получишь власть над ней — вот единственное безотказно работающее средство, единственная правда. Думаешь, двенадцать сильнейших рас и миров стояли в стороне, позволяя разрушить существующий миропорядок? — вновь хмыкнул он, да так ехидно, что я почувствовала себя маленькой наивной дурочкой. — Все приложили к этому руку, все предали и соседей, и свои интересы. А всё почему? Потому что завидовали огненным тёмным, завидовали стихийным драконам, нам, сайренам, завидовали.

— Что за артефакт вы хотели забрать из сокровищницы Цитадели? — спросила я, мысленно посылая Огонёчку приказ снизить градус и дать деду возможность нормально дышать.

— А ты готова работать с нами заодно? — хищно раздув ноздри, спросил повелитель сайрен, ничуть не смущаясь необычности ситуации и присутствующих.

Его глаза гипнотизировали, не отпускали, и я, осознав неожиданный факт, с силой разорвала контакт взглядов, испытав при этом физическую боль. Захотелось зажмуриться, потереть лицо руками, разгоняя неприятные ощущения. Я даже стала хуже видеть: перед глазами плыло, краски поблекли.

Странная реакция. Неужели у него тоже есть какой–то уникальный дар? Наверняка, да. Повелителями не становятся просто умные и хитрые, по крайней мере не у сайрен точно. И Маро говорил не доверять деду, а я, выходит, уже начала действовать против собственных желаний и решений. Слушаю своего бывшего «владельца», если вспомнить рабский магический ошейник, даже Огоньку велела отступить. И тут ещё эта подозрительная власть над моей физиологией.

Дед, конечно, рассказывает интересное, но это не повод поддаваться его магии. Я ведь даже не поняла, как попала на крючок. Или едва не попала — кто знает, как работает его сила.

— Огонёк, завеса, — велела я быстро и чётко, и живая стихия отгородила опасного мужчину ревущей стеной. Стало полегче, мир вновь обрёл резкость и цвет. Повернулась к Маро, тот стоял недвижимо. — Ты просил не доверять деду, и сейчас я почувствовала его влияние. Я едва не попалась. Что это? Почему? Ведь я разорвала рабскую связь.

— Сайрены — естественные враги огненных рас, Алессаль, конечно, у них есть работающие против огненных механизмы. Их хитрость и коварство, их сумасшедшее, болезненное стремление извести сильные расы и стать во главе миров было верно оценено ещё несколько тысяч лет назад, потому их мир заблокировали, отрезали от сообщества рас. Однако то решение сыграло с нами злую шутку — мы забыли о сайренах, утратили часть информации, не следили за их художествами, в итоге получили подготовленного врага с чёткой стратегией.

— Недальновидно, — заметила я.

— Очень. Брат, думаю, пора закругляться. Наша девочка устала, слишком много потрясений для одного дня, я потом ей спокойно всё объясню, — обратился рыжик к повелителю огненных тёмных. — Забирай скрижали и пойдём.

— Стоп–стоп–стоп, — включилась я в разговор. — Но мы ведь не уничтожим мир, верно?

Не знаю, почему, но я буквально кожей почувствовала в словах Маро хорошо замаскированный намёк, что моё присутствие здесь нежелательно не