Его строптивая любовь - Ирина (Иринья) Коняева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Алессаль, давай я проведу тебя в башню? — предложил Рагнар, но, увидев протест на лице, изменил пункт назначения: — Или, если хочешь, отведу тебя в твой новый мир, ты отдохнёшь, зарядишься энергией. Тебе ведь нравится кататься на моих крыльях?
А голос какой соблазнительный, медоточивый. Я так и представила себя на месте древних красавиц, которых всякие хитромордые «Горынычи» утаскивали в свои пещеры, притом отнюдь не силой, а именно такими сладкими речами.
И вот тут я окончательно всё поняла. Мир приговорён и мои «дамские хотелки» присутствующих здесь мужчин и женщин совершенно не вдохновляют. Они попросту решили от меня избавиться, чтобы закончить начатое.
Обернулась к отцу, однако тот и не делал невинный вид, как остальные, зато ехидно изогнул бровь, прекрасно считав мои разъярённые мысли.
Сузила глаза, призывая Тьму Первозданную, а следом и Огонёк, который, как я надеялась, уже поддержал и напитал древнюю стихию собранной нами энергией. Кожа вспыхнула вязью древних символов, волосы пропитались силой, я выпрямилась, посмотрев на отца совсем другим взглядом, нечеловеческим. Я видела всё до мельчайших деталей, даже пылинки на его одежде, видела морских обитателей в высоченной стене воды, по–прежнему возвышающейся над храмом, ощущала исходящий от Ликса ужас, мрачное довольство Маэстро, злорадство тёмных дам и… невероятную гордость Рагнара. Он натурально едва не лопался от гордости за меня, хотя по внешнему виду ничего подобного нельзя было и предположить — выглядит скала скалой, как обычно.
Прислушалась к Маро, однако тот был в режиме непробиваемой стены, не желая подсказывать, как правильно действовать в непростой ситуации, хотя я точно знала: он меня отлично считывает. Может, и мысли читает, как отец, да только не признаётся. Ведь я недавно слышала его мысли и они были адресованы именно мне. Хотя, может, он думает, что у меня есть такой же дар, как у отца… Узнаю позднее.
Обвела взглядом присутствующих.
— Итак, вы решили уничтожить Као–сар–Ди, — произнесла я холодно и ровно, будто не испытывала злости по этому поводу. — Ликс, вели этому созданию передать ИМ оставшиеся скрижали, — распорядилась, ни на мгновение не сомневаясь, что морской змей отлично умеет общаться с древним чудовищем, а мой намёк поймёт правильно, ведь я смерти миру не желаю.
— Да, ваше высочество, — не стал спорить парень и обратился к подводному монстру на неизвестном наречии, после чего тот послушно выплюнул оставшиеся артефакты и замер, не желая покидать место, где вершатся судьбы выживших и всего Као–сар–Ди, хотя Ликс махнул рукой, явно отправляя его назад, в океан.
Я запретила себе проявлять нервозность, хотя безумно хотела покусать губы и прочистить горло кашлем, но раз уж меня тут испытывают на прочность со всех сторон, хотя бы внешне буду умничкой. А то, что творится внутри, некоторые присутствующие отлично считывают — слишком опытные и умные, мне пока до них далеко и, как бы я ни тужилась, как ни пыталась, всё равно в настоящий момент закрыться от них не смогу, значит, не буду тратить на это время и силы.
Ликс подошёл ко мне и замер, гордо подняв голову. Он так же, как и я, отлично понимал, что сейчас свершится страшное, и готов был умереть достойно. А я поняла, что даже через весь холод Тьмы не могу сдержать негативных эмоций. Что бы ни сотворила раса матери, мир и населяющие его жители ни в чём не виноваты, более того, они сами — жертвы. И тот же Ликс… Да, он не был абсолютным добром, наверняка совершал ужасные поступки, но он делал для своего родного мира то, что мог в сложившихся обстоятельствах, не сдавался. Даже сейчас он всё ещё надеется… на меня.
Я слишком часто обманывалась, слишком много доверяла людям и нелюдям, ошибалась в них, разочаровывалась, но сейчас, увидев ненавистного мной прежде няшку–обаяшку в истинном образе, ощутив безумно сложный коктейль его чувств, неожиданно успокоилась. По–настоящему. В один момент. Раз — и я словно другой человек, разумный, твёрдо уверенный в себе. И дело не в скользящей по венам Тьме, дело в том, что я чувствую, что права именно я.
Да, они — древние, опытные, сильнейшие, но отравленные жаждой мести, пропитанные ненавистью ко всему связанному с сайренами. Может, в их глазах я совсем дитя, но устами младенца, как говорят на Земле, глаголет истина, и сейчас я как никогда чувствую, что должна во что бы то ни стало отстоять свою позицию, любой ценой сохранить жизнь невиновным.
Обернулась к отцу. Мы познакомились недавно и провели совсем немного времени вместе, но только с ним я впервые в жизни почувствовала океан заботы, тепла и любви. Любви той уникальной, не требующей ничего взамен. Абсолютной, безусловной родительской любви, о которой столько мечтала. Не материнской, да. Но отцовской. Ничуть не менее значимой. В моём случае — единственно возможной.
Разве откажет он мне, если я попрошу? Он ведь чувствует мои эмоции и слышит мысли, знает, что я не капризничаю, как маленькая девочка, а искренне хочу спасти ни в чём неповинных созданий и прекрасный, наполненный силой мир, который не виноват в том, что его избрали сайрены для своего проживания.
— Подари мне этот мир, папа. Я хочу, чтобы он жил. Пожалуйста.
— Есть древний закон справедливой платы. Я готов отказаться от мести ради тебя, но ты должна заплатить тем, кто очистил этот мир от скверны, — не моргнув глазом, ответил повелитель огненных тёмных.
Ответ прозвучал так гладко, словно уже был заготовлен. Выходит, я права: меня слушали и услышали.
Кивнула папе, обернулась к Маэстро, тёмным дамам и Маро.
— Дядюшка мне всё простит, он меня любит, а ещё должен за спасение из плена, — произнесла с ехидной улыбочкой, которая превратилась в злорадную, когда тёмные брови рыжика взлетели в изумлении. — Маэстро удовлетворится артефактами сокровищницы сайрен и доступу к скрижалям, которые всё равно говорят только с Ликсом и местными, — проговорила уверенно, даже не представляя, откуда это знаю. — А нашим прекрасным дамам… — посмотрела на насупившихся и явно
