Его строптивая любовь - Ирина (Иринья) Коняева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если позволите, — едва сдерживая нетерпение проговорил Ликс и, дождавшись кивка повелителя, приблизился к табличке, благоговейно её коснувшись кончиками пальцев и, кажется, даже произнеся про себя какую–то приветственную фразу. Впрочем, через мгновение мы услышали его уважительное обращение к раритету, озвученное вслух: — Открой свою тайну, сокровище, — произнёс он тихо–тихо и так бережно, словно сила его голоса могла уничтожить хрупкое творение древних. Символы на дне каменной плиты замерцали, начали загораться в кем–то определённой последовательности, и Ликс начал нараспев читать: — И будут разрушены миры, и уничтожены цивилизации, и солнце погаснет для миллионов живых, чтобы славить мёртвых. И столкнутся на окровавленных руинах Истинная Вода и Чёрное Племя, чтобы родить Тьму, и настанет новый Порядок. Так есть. Так будет. Так суждено.
Ликс замолчал, а затем посмотрел холодно и пронзительно, что у меня кровь заледенела в венах.
— Не уверена, что это про меня, — пробормотала смущённо.
— Про тебя, — уверенно подтвердила Гранад. — Древние расы разделили сферы влияния, оставив сайрен за пределами правящего дома. Мы не жили, а существовали. Скованные правилами, многочисленными запретами, чужими традициями. И не могли никак повлиять на ситуацию — нам не позволяли даже выходить за пределы своего мира! — повысила она голос так, что растрескавшиеся колонны задрожали и начали ещё быстрее осыпаться белой крошкой.
— И вы решили сменить Порядок? — уточнила я.
— На это ушло не одно тысячелетие, — не стала скрытничать Гранад. — Мы тайно путешествовали по другим мирам, собирали информацию и планировали изначально просто уйти как можно дальше, туда, где не будет влияния огненных тёмных, где мы станем хозяевами собственной жизни. Но затем пришли в этот мир и увидели скрижали. Всё сразу встало на свои места.
— Разрушив до основания старую власть можно выстроить новую, — включился в беседу мой дед. — Особенно, если твой голос звучит в чужих ушах магической песнью.
— Они сделали вид, что их раса почти вымерла и не представляет опасности, а сами затаились здесь, отправляя во внешний мир хорошо подготовленных шпионов, — заметил Маэстро, всё ещё сидя на корточках перед скрижалью и мягко поглаживая её край. — А затем родилась маленькая сайрена, чей голос пел для драконов, обманывая их инстинкты.
— Я? — выдохнула едва слышно.
— Нет, речь о твоей матери, Алессаль, — поднимаясь, проговорил лич. — У тебя лишь отголосок её дара, по всей видимости он будет переходить по наследству. А вот сама Гранад может легко управлять любыми драконами, потому ей и досталась роль императрицы–разрушительницы миров. Верно я говорю? — спросил он, обращаясь к сайрене, которая уже не делала вид, что её нужно спасать.
Заметила, как недобро блеснули голубые глаза, как напряглась линия губ, а дальше… дальше сработали инстинкты. В одно мгновение я оказалась перед сайреной и ребром ладони ударила по шее, заставляя ту упасть без чувств. Жалости не испытывала, угрызений совести тоже. Знала — поступила правильно. Не знала только, откуда такие способности, ведь приём этот видела раз в жизни — Маэстро показывал, а я даже не отрабатывала, только изучила теорию.
Наставник удивлённо посмотрел на свою ученицу, затем опустил взгляд к распростёртой у моих ног золотоволосой принцессе, хмыкнул.
— Думаешь, она мне угрожала?
Говорит ласково, словно с неразумным ребёнком, а глазища полыхают зелёным пламенем, смотрят вглубь, расшифровывают каждый мой вздох, каждую мысль. Не сомневаюсь, что он проанализировал ситуацию и понял мой поступок прежде, чем задал вопрос и тем более — чем получил ответ.
— Если она смогла обвести вокруг пальца повелителя огненных тёмных, у неё есть не один туз в рукаве, и сейчас она готова была его разыграть, — ответила уверенно. — Пора заканчивать, мне ещё домашку делать, — неожиданно даже для себя закончила я.
— Домашняя работа — это очень важно, да, — с ехидным смешком согласился отец, — но у нас есть ещё интерес в этом мире. Мне нужны оставшиеся одиннадцать скрижалей, больно интересное у них происхождение и содержание.
Мне достался тёмный взгляд и я безошибочно его расшифровала, вновь вернув деду возможность говорить. В этот раз повелитель огненных тёмных не был столь добродушен и под ногами бывшего владетеля водного мира вспыхнуло пламя — для ускорения переговорного процесса.
Я поёжилась. Пытки — это страшно, даже когда пытают врагов. Притом, судя по всему, пытают не больно, но гаденько. Одежда не горит, кожа тоже, просто сайрен стоит в окружении недружественной стихии и нервничает. Сжала руку Рагнара, и тот бережно погладил мою ладонь кончиками пальцев, но к себе притягивать не стал — неуместно.
Поняла. Я не должна показывать слабости.
— Скрижали, — велел отец, не повышая голоса. Так незаинтересованно и спокойно, будто просил подать хлеба к супу, честное слово.
— Нет, — ответил сайрен гордо.
— Хорошо, — не стал уговаривать повелитель огненных тёмных, позволяя пламени объять фигуру врага целиком. Сможет ли он дышать при таком низком уровне кислорода? Похоже, в том и суть — показать мужчине его беззащитность и заставить сотрудничать. Если бы отец хотел его уничтожить, давно бы сделал это.
Магический огонь довольно трещал, разбрасывал искры, но не выглядел мощно и внушительно, хоть и доставлял немалый дискомфорт повелителю сайрен, и до меня дошло, что это — не просто магия, это живой огонь, друг отца. Он столько лет томился в воде вместе с носителем, что сильно истощился, почти погас, и сейчас даже разгореться вволю не мог, но хотел. И явно тоже жаждал отомстить своему пленителю.
«Огонёчек, иди помоги папиному огоньку», — предложила я своему сжавшемуся за рёбрами дружочку.
«Правда, можно?» — оживился тот, подпрыгнув мячиком и развернувшись, прогревая меня изнутри, что было совсем не лишним, ночью у воды было довольно зябко.
«Если это уместно по вашим стихийным понятиям, беги», — пригласила я на выход свою живую стихию.
Уговаривать заскучавшего Огонька не пришлось — через пару секунд он уже летел на всех парах к обалдевшему от подобного поворота
