Леди полночь - Кассандра Клэр

Она задалась вопросом: неужели Джулиан нашел преграду, которая казалась ему непреодолимой. Это было абсолютно не похоже на него - хотеть нарушить правила, и хотя они оба мечтали об этом, девушку это очень удручало.

- Нам нужно установить правила, - сказал парень. - Строгие. Касательно наших свиданий. Мы должны быть осторожными. Намного более осторожными, чем до этого. Больше никакого пляжа, никакой студии. Каждый раз, когда мы вместе, мы должны быть абсолютно уверены, что к нам не вломятся.

Эмма кивнула.

- Фактически, даже не разговаривать об этом, - сказала она. - По крайней мере, в Институте, и там, где нас могут подслушать.

Джулиан кивнул. Его зрачки были немного расширены, а глаза цвета надвигающегося шторма в океане.

- Ты права, - согласился он. - Мы не можем говорить здесь. Я приготовлю ланч для детей, таким образом, они перестанут искать меня. Встретишь на пляже? Ты знаешь, где именно.

Где я вытащил тебя из воды. Где это все началось.

- Хорошо, - сказала она после небольшого колебания. - Ты идешь первым, потом я. Мне ещё много чего надо тебе сказать.

- Главное - мы остаемся вместе, Эмма. Только это имеет значение.

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Долгий, медленный, опьяняющий поцелуй, который заставил его издать низкий стон.

Когда девушка отстранилась, он уставился на нее.

- Как люди обращаются с этими чувствами? - он выглядел изумленным. - Почему они не проводят все время вместе, если они, ну, ты знаешь, влюблены?

Эмма пыталась подавить желание заплакать. Влюблены. Он не говорил этого прежде.

Я люблю тебя, Джулиан Блэкторн, думала она, разглядывая его, стоящего посреди её комнаты, хотя он был здесь миллион раз прежде, сейчас все было по-другому. Как то чувство, которое должно быть тебе безопасным и знакомым быть настолько ужасающим, всеобъемлющим в одно и то же время?

Она могла видеть, как они росли, всего лишь посмотрев на отметки карандашом на дверной раме позади парня. Они прекратили делать это, когда он стал выше, чем она, и самая высокая из отметок теперь находилась гораздо ниже головы Джулиана.

- Увидимся на пляже, - шептала она.

Он подумал мгновение, затем кивнул и вышел из комнаты. В ее груди появилось странное предчувствие, он уходил от нее все дальше. Как он отреагировал бы на то, что Малкольм сказал ей? Даже если бы он никак не отреагировал на слова мужчины, как планировать жизнь, полную тайн и лжи? Разве они были бы счастливы? Она действительно никогда не понимала смысла помолвок и т.п. (хотя она была счастлива за Изабель и Саймона), но теперь до нее дошло, что, когда ты любишь, ты хочешь рассказать об этом всем людям на свете. А она не могла.

По крайней мере, девушка могла заверить Джулса, что любит его. То, что она всегда будет любить. То, что никто не сможет занять его место.

Ее мысли были прерваны громким оповещением. Телефон. Она сдвинула экран блокировки, чтобы открыть домашнюю страницу.

Текстовое сообщение светилось красным цветом: «Чрезвычайная ситуация. Пожалуйста, срочно приезжай. Пожалуйста. Кит Рук».

- Кристина?

Кристина медленно выпрямилась. Ее спина и ноги болели: она заснула на стуле рядом с кроватью. Она вспомнила Диего.

Рана на его плече была намного хуже, чем она думала: глубокий разрез, окруженный красным пузырящимся ожогом от темного волшебства, которое сделало заживляющие руны почти неэффективными. Она сняла с него экипировку и рубашки, пропитавшиеся потом и кровью.

Она принесла полотенца, положила рядом с кроватью и смочила некоторые из них, чтобы смыть кровь с его лица и шеи. Она дала ему обезболивающую руну после анестезирующей руны, излечив все раны заживляющей. Однако он кричал и ворочался большую часть ночи, а его спутанные темные волосы запутались между подушек.

До того, как она уехала из Мексики, она ясно и мучительно помнила, кем они были друг для друга, когда были моложе. Насколько она любила его. Ее сердце разрывалось на части, когда он оплакивал своего брата, умоляя остаться. Джейми, Джейми, ayúdame[31]. Помоги мне. И затем он потерял ещё и её, что отразилось на его душевном состоянии. Cristina, na me dejes. Regresa[32].

Кристина, не оставляй меня. Возвращайся.

Я здесь, сказала она ему. Estoy aquí[33], но он не проснулся, а его пальцы все ещё цеплялись за простыни, пока он не впал в тяжелую дремоту.

Она не помнила, когда задремала. Ей слышались голоса снизу и шаги в зале. Эмма навестила ее и Диего, обняла подругу и ушла спать, когда убедилась, что Кристина в порядке.

Свет мягко лился сквозь окно, и Диего смотрел на нее ясными глазами, без следов болезни.

- Estás bien? - Ты в порядке? Спросила она сдавленным от сухого горла голосом.

Он сел, и простыня соскользнула с него. Это напомнило Кристине, что он был без рубашки. Она сосредоточилась на отметке на его груди, куда волшебство Малкольма ударило его. Шрам находился в районе сердца и был больше похож на фиалку, чем на последствия смертельного боя. Его цвет был похож на цвет глаз Малкольма.

- Да, я... - сказал он удивленным тоном. - Я в порядке. Ты была с... - Он посмотрел вниз, и на мгновение Кристина вспомнила, каким он был в детстве, когда пытался следовать за Джейми, замкнувшись в себе. - Мне снилось, что ты осталась со мной.

- Я действительно осталась с тобой. - Она сопротивлялась мысли наклониться вперед и убрать его волосы с лица.

- И все в порядке? - он спросил. - Я не помню почти ничего после нашего возвращения. Она кивнула.

- Все сработало.

- Это твоя комната? - спросил Диего, оглядываясь вокруг. Его пристальный взгляд остановился на чем-то слева он нее, и он улыбнулся. - Я это помню.

Кристина повернулась назад. Взгроможденное на полке рядом с кроватью стояло árbol de vida, дерево жизни - тонкие изящные веточки из глины, увешанные керамическими цветами, лунами, солнцами, львами, русалками и стрелами. Ангел Габриэль отдыхал в основании, его спина прислонена к дереву, щит на уровне колена. Это было одной из нескольких вещей из её старого дома.

- Ты сделал его, - сказала она. - На мой день рождения. Мне исполнилось тринадцать.

Он наклонился вперед, положив руки на колени.

- Ты скучаешь по дому, Кристина? - спросил парень. - Хотя бы немного?

- Конечно, скучаю, - ответила она. Линия его спины была грациозной, без какого-либо изъяна. Она помнила, как зарывалась пальцами в его волосы, касаясь ногтями лопаток, когда они целовались.

- Я скучаю по своей семье. Я даже скучаю по пробкам в Д.Ф. - не то, чтобы здесь было намного лучше. Например, я пропускаю обед. Ты не поверишь, что они здесь называют мексиканской едой. Я скучаю по тому, как мы гуляли по парку с тобой и ели «Джикалетас». Она помнила как выглядел лайм и чили в ее руках, немного странный и слегка горячий.

- Я скучаю по тебе, - сказал он. - Каждый день я скучаю по тебе.

- Диего... - Она соскользнула со стула на кровать и взяла его правую руку. Широкую и теплую. Она чувствовала его фамильное кольцо своей рукой, они оба носили кольца семьи Розалес, но у нее был герб Мендозы на внутренней части, а у него Роцио. - Ты спас мне жизнь. Я сожалею, что была так упряма. Я должна была знать лучше. Должна была знать тебя лучше.

- Кристина... - Его свободная рука коснулась ее волос, затем её щеки. Кончики пальцев исследовали нежную кожу девушки. Диего наклонился к ней, давая ей время, чтобы подумать, отступить. Но она не сделала этого. Когда его губы прикоснулись к ее губам, она слегка наклонила голову для поцелуя. Сердцем Кристина чувствовала, что двигалась к будущему и возвращалась к прошлому одновременно.

Где-то, подумал Марк. Это было где-то в доме. Джулиан сказал ему, что взял все его вещи и убрал в кладовку и оставил в восточной части Института. Джулс сделал это для того, чтобы комната казалась более уютной. Марк подумал, что пора бы уже вернуть вещи на свои места. Это означало, что ему предстояло расставить вещи туда, где они и лежали, вспомнить их расположение.

Марк мог бы спросить Джулиана, где это находится, но парень просто не знал, как найти брата. Возможно, он прятался где-нибудь от навалившихся на него дел Института. Все шло к тому, что он и Джулиан управляют Институтом, а Конклав ни о чем не догадывается.

Конечно, должен быть способ взять на себя часть бумажной работы. Особенно теперь, когда он и Эмма знали - Джулсу станет легче. Вероятно, настало время рассказать об этом детям. Марк поклялся себе, что поддержит своего брата в этом. Легче жить, когда тебя окружает правда, а не ложь, всегда говорил Киран.

Марк вздрогнул при мысли о Киране и открыл дверь. Музыкальная комната. Её явно использовали не часто - фортепьяно был пыльным, как и серия струнных инструментов, вывешенных на стене, как и футляры для скрипок. Но, по крайней мере, один футляр для скрипки выглядел отполированным. Отец Эммы играл на скрипке, вспомнил Марк. Одержимость Судов фейри теми, кто мог играть на музыкальных инструментах, оттолкнула Марка от музыки навсегда.