Балаустион - Сергей Конарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но и эти незначительные движения лицевых мускулов подчиненного не остались незамеченными лохагом.
— В чем дело, эномотарх? — проследив за взглядом Антикрата, офицер резко обернулся.
Так Леонтиск впервые столкнулся с Ламахом, впоследствии полководцем прославленным и легендарным. Ранее, несмотря на то, что всю сознательную жизнь прожил в Спарте, афинянин никогда не встречал этого человека. Быть может, потому, что тот служил в Священной море еще когда Леонтиск был зеленым юнцом.
На вид Ламаху было лет сорок с небольшим. Подтянутая, ладно скроенная фигура, в округлых плечах чувствовалась немалая сила. Овальное смуглое лицо, темные, резко очерченные губы, нос со слегка вывернутыми ноздрями. Выпуклый, двумя блестящими шишками, лоб, а под ним — глаза. Серо-стальные, холодные. Взглянув в эти ледяные осколки, Леонтиск почти пожалел, что не отдался в руки преторианцев.
— Что происходит? — сухо спросил лохаг. Узнав одного из воинов, сопровождавших злополучных беглецов, он обратился к нему. — Аристагор?
— Командир приказал сопроводить их к тебе, господин лохаг. Вернее, к… — охранник неуверенно поглядел на Антикрата.
— Неужели? — офицер повернулся к эномотарху. — Происходит что-то особенное, не так ли, эномотарх Антикрат?
— Э-э… — Антикрат решительно не находил, что ответить. — Не могу знать, господин лохаг.
«Но догадываюсь», — говорил его мрачный взгляд.
— За ними гнались римляне, вот мы и решили, вернее, наш командир решил… — начал объяснять Пойкил, но Ламах взмахом руки оборвал его.
— Спасибо, рядовой. Можете идти. Оба. Вы дело сделали, остальное мы узнаем без вас. И ты, эномотарх, тоже вернись на пост. Я позову тебя, если понадобится.
Оба охранника отдали честь и удалились. По тому, как поспешно они это сделали, Леонтиск понял, что лохаг Ламах пользуется весьма специфической славой. Антикрат отошел столь же быстро, хоть и не так охотно. Глянув на Энета, афинянин удивился выражению беззаботного спокойствия, написанному на лице друга. Похоже, здоровяк считал, что все трудности позади. Ненормальный!
— Итак, молодые люди, у вас есть ровно тридцать слов, чтобы описать, в чем дело, — зловеще проговорил лохаг.
Леонтиска покоробил этот уничижительный прием: его обычно использовали учителя в агеле, чтобы приучить воспитанников коротко и ясно излагать свою мысль. Что он о себе вообразил, этот человек? Они — не кто-нибудь, а «спутники» самого Пирра Эврипонтида.
Однако обиду пришлось проглотить. Сжато, стараясь не считать по детской привычке слова, молодой афинянин рассказал, что произошло. Ламах слушал молча, сверля его тяжелым взглядом.
— Итак, вы воспротивились законной попытке именитых иноземцев исполнить постановление эфора. Нанесли ущерб здоровью одного из этих иноземцев, — слова лохага падали как камни в медный щит.
Последние надежды Леонтиска на благополучное разрешение приключения улетучились. «Интересно, он сразу прикажет отвести нас к римлянам, или сначала подвергнет наказанию? — с тоской подумал он. — Плети… подземелье… что еще можно придумать, чтобы показать римлянам, что Священная Мора не имеет к случившемуся никакого отношения? А может, он велит Антикрату…» Афинянин бросил взгляд на бледного товарища, застывшего в отдалении. Прости, дружище, мы и тебя подвели….
— Напали на солдата Священной Моры, стоящего на посту. Нанесли ущерб имуществу государства Спартанского….
«Ладно, пусть будет подземелье. Опыт, клянусь богами, уже имеется. Все равно царевич нас вытащит. Рано или поздно».
— Вовлекли в преступление нескольких военнослужащих Священной Моры и собирались вовлечь еще как минимум одного, — лохаг напоминал судью, зачитывающего приговор. В какой-то степени так оно и было.
«Жаль Корониду, — внезапно вспомнил о девушке Леонтиск. — Опять я обманул ее, обещал придти, а сам…».
— Все эти поступки возмутительны и совершенно недопустимы, — продолжал Ламах. — Вас ждет армейский трибунал и суровое наказание. Вы, надеюсь, это понимаете?
— Да, господин лохаг! — хором ответили «спутники». Леонтиск вздохнул. — Мы готовы принять наказание, каким бы оно ни было.
— Каким бы оно ни было! — передразнил лохаг. — Тебя, афинянин, изгонят из города без права когда-либо вернуться. А ты, здоровячок, скорее всего, навсегда попрощаешься с военной службой и будешь зарабатывать на жизнь, куя подковы или таская тюки с кораблей на пристань. Вот чего вы добились своим ребяческим поведением.
Друзья стояли перед офицером. Бледные, растерянные и подавленные.
— И ради чего все это? — Ламах поджал губы, скрестил руки на груди. — Всего лишь желая досадить римлянам? И это стремление стоит того, чтобы поставить крест на всей дальнейшей жизни? Как это называется? Глупость? Щенячье бунтарство?
— Нет, господин лохаг, — Леонтиск поднял голову, чувствуя, как кровь прихлынула к щекам. — Это называется ненависть.
Ламах поглядел на него, долго и пронзительно. Затем кивнул каким-то своим мыслям и тихо проговорил:
— Хорошо, идите.
— Что? — Леонтиск не поверил ушам.
— Эномотарх!
Антикрат подошел, с тревогой переводя взгляд с друзей на начальника.
— Проводишь своих товарищей до боковых ворот. Так, чтобы никто не видел.
— Слушаюсь, господин лохаг! — Антикрат и не пытался сдержать служебное рвение.
Леонтиск, от изумления забывший закрыть рот, вытаращился на Ламаха. В серых глазах больше не было льда.
— Благодарности не надо, солдаты, — улыбка тенью скользнула по серым губам. — Служите Элладе, и вредите ее врагам.
С этим лохаг повернулся спиной и не спеша пошел прочь по коридору.
Немного спустя, уже шагая за Антикратом по мозаичному полу открытой галереи, Леонтиск, оглянувшись на охраняющих справа и слева солдат Священной Моры, тихо спросил у идущего рядом Энета:
— Ты что-нибудь понял?
— А, чего там, — пожал тот литыми плечами. — Я знал, что все закончится ладно.
— Сто тысяч демонов! — прошипел Леотихид. — Уже без четверти полдень! Где этот мерзавец Полиад? Я велел ему доложить, когда афиненок появится из Персики и пойдет к месту свидания.
— Быть может, Полиад не успел, сразу направился в засаду? — неуверенно произнесла Арсиона.
Стратег ответил невнятным ругательством. Его нервное напряжение достигло такого предела, что он уже не мог находиться среди праздничной толпы. Вместе с частью свиты младший Агиад переместился в один из портиков, в изобилии окружающих агору. Тут он, по крайней мере, мог, оставаясь на виду, разговаривать с подчиненными и отдавать приказы, не притворяясь и не боясь лишних ушей. Леотихида несколько утешало, что Эвдамиду сейчас еще хуже: царю приходится играть роль Диониса, оставаясь в полном неведении относительного того, как проходит задуманная братьями тайная операция. Сие, увы, означало, что вся ответственность ложится на его, Леотихида, плечи.
Элименарх сдержанно вздохнул. «Где же Полиад?» Было невероятно, чтобы лохаг отправился выполнять миссию, не поставив в известность элименарха. Что-то произошло. Неужели проклятый толстяк Анталкид придумал еще что-то, о чем они не знали? От этой мысли Леотихид заскрипел зубами. Неопределенность стала невыносимой.
— Полиад, — негромко произнесла Арсиона.
— Где? — встрепенулся элименарх, и тут же сам увидел в толпе стройную фигуру и белый плащ помощника. Тот двигался очень быстро, едва не бежал. Леотихид подавил в себе дикое желание броситься навстречу.
— Планы рушатся, командир, — объявил лохаг, вступая под колоннаду портика.
— Что стряслось? — Леотихид произнес это так, что окружающие похолодели.
— Мне только что доложили… В Персике буча, похоже, что афиненка и того, второго, заграбастали римляне. Один из моих знакомцев в Священной Море видел, как преторианцы гнались за этими двумя.
— Проклятье, как не вовремя! — Леотихид прикрыл глаза.
— Что будем делать, командир? Уже почти полдень. Второй афинянин, «Пилон», только что отправился на свиданье. Двое наших парней идут за ним следом. Что, отменяем операцию?
— Нет! — элименарх с хрустом сжал кулак. — Ни в коем случае! Придется брать одного «Пилона». Господа римляне даже помогут нам: все будут знать, что сегодня они схватили двух эврипонтидов, а завтра из реки выловят труп третьего. Тоже, кстати, участника той драки. Вкупе с уликами, которые приложит к трупу «Пилона» наш уважаемый убийца, результат будет тот же, что мы ожидали.
— А удовольствуется ли Горгил одним афинянином вместо двух обещанных, командир? — Полиад был посвящен в подробности операции.
— Придется ему довольствоваться одним, — скривился, словно раскусив лимон, Леотихид. — Второго мы сдадим убийце позже, если, конечно, афиненок выберется живым из римских когтей.