Комментарий к роману "Евгений Онегин" - Владимир Набоков

5 Вот мельница вприсядку пляшет… — Томашевский («Временник Пушкинской комиссии». М., 1936, II) опубликовал карандашный рисунок Пушкина — ветряная мельница из Татьяниного сна и танцующий скелетик. Рисунок сделан на пушкинском экземпляре отдельного издания четвертой и пятой глав. Лопасти ветряной мельницы по-русски называются крыльями.

В рукописном варианте гл. 8, XLVI Татьяна вспоминает местную ветряную мельницу (отвергнутое чтение в беловой рукописи ПБ). Это не та мельница (гл. 6, XII, 11 и XXV, 10) — судя по всему, водяная (гл. 6, XXVI, 1), близ которой Ленский пал на дуэли с Онегиным, но русскому читателю придет на память та водяная мельница, ибо ветряная ли, водяная ли, все равно она зовется мельницей.

Танец вприсядку — известная русская мужская пляска.

В «Днепровской русалке» (см. коммент. к гл. 2, XII, 14) один шутейный персонаж оборачивается медведем, дерево превращается в ветряную мельницу, а мешки с мукой пускаются в пляс. В юности Пушкин мог видеть эту оперу в Петербурге.

7 Лай, хохот, пенье, свист и хлоп… — Отдельное издание четвертой и пятой глав дает «Визг» вместо «Лай».

7—8 См. мой коммент. к гл. 1, XXII, 5–6, где сказано, что подобный прием становится лейтмотивом всего романа.

Сказочные упыри и химерические чудовища из сна Татьяны — это те же гости из дневной жизни, которые придут к ней на именины и позже объявятся на балах в Москве, гости, погруженные во мрак ночного кошмара, и этот сон предвосхищает их выход на сцену.

В басне Ивана Хемницера «Два соседа» («Басни», 1779) есть сходная интонация (стихи 24–25):

Тут лай собак, и визг свиной,И крик людей, и стук побой…

В замечательной по красоте поэме-сказке о волшебном замке, написанной Гаврилой Каменевым (1772–1803), предтечей русского романтизма, и озаглавленной «Громвал» (опубликована в 1804 г.; состоит из нерифмованных четверостиший с мужскими концовками, причем первые два стиха каждого — четырехстопный дактиль — весьма необычное сочетание), говорится о том же и в той же манере (стихи 105–106):

Духи, скелеты, руками схватясь,Гаркают, воют, хохочут, свистят…

И наконец, в вымышленном сне Софьи, поведанном ею отцу, Павлу Фамусову, в грибоедовском «Горе от ума» (действие I, стих 173) слышится

…стон, рев, хохот, свист чудовищ!

Формула эта интернациональна. Совершенно такая же интонация у Теннисона, см. его «Сон наяву: Пробуждение» (Tennyson, «The Day Dream: The Revival», 1842), стихи 3–4:

And feet that ran, and doors that clapt,And barking dogs, and crowing cocks…

(«И йоги, что бежали, и двери, что хлопали,И лающие псы, и кукарекающие петухи…»)

Журнальные обозреватели, которым Пушкин устраивает выволочку в примечании 31 (см. текст), заявляли, что «хлоп» и «топ» — слова неудачные и лишь полная форма «хлопанье» и «топанье» единственно правильная. Пушкин использует «хлоп» и «топ» также в балладе «Жених» (см. ниже), в стихах 139 и 137 соответственно.

В 1826 г. Пушкин обработал, или сочинил, народную песню (одну из трех) про Стеньку (Степана) Разина, знаменитого волжского разбойника (и мятежного донского казака, схваченного и четвертованного в 1671 г.), которая начинается так:

То не конский топ, не людская молвь,Не труба трубача с поля слышится,А погодушка свищет, гудит,Свищет, гудит, заливаетсяЗазывает меня, Стеньку Разина,Погулять по морю…

Мы встречаем похожую интонацию и в замечательной балладе Пушкина «Жених. Простонародная сказка», написанной в июле 1825 г. в Михайловском и состоящей из сорока шести строф (четырехстопные ямбы с мужской рифмовкой и трехстопные ямбы — с женской, babaccee), стихи 137, 153:

Вдруг слышу крик и конский топ…Крик, хохот, песни, шум и звон…

Наташа, купеческая дочь, исчезает на три дня (она заблудилась в лесу, как мы узнаем позже) и возвращается дрожащая и чуть живая. Через некоторое время она вновь становится румяной и веселой и резвится вплоть до того вечера, когда следующее зрелище не сгонит привычного румянца с ее щек: некий молодец во весь опор гонит тройку удалых коней мимо ее крыльца. Затем он сватается, и отец настаивает, чтобы Наташа приняла предложение. На свадебном пиру она просит жениха истолковать один сон (и повествует о лесной тропинке, что привела ее к избе, полной сверкающих сокровищ), который на самом деле оказывается вовсе не сном, а реальной историей убийства, что совершил наш молодец, которого тут же и арестовывают. Эта баллада, которая по форме превосходит даже «Светлану» Жуковского, исполнена великолепных звукоподражаний; к примеру, стихи 117–120 безупречно передают вздохи и шелесты глухого леса:

…в глушиНе слышно было ни душиИ сосны лишь да елиВершинами шумели.

В своем переводе я не смог передать все эти с-с-с и ш-ш-ш и лишь сохранил смысл.

8 Людская молвь и конский топ! — Ср. у Прейда в «Рыжем рыбаке» (Praed, «The Red Fisherman»), стих 117:

Neigh of steed, and clang of steel…

(Ржанье коня и бряцанье стали…)

1 Черновики (2370, л. 83 об.):

<Там крысы в розовой ливрее>…Там петухи в цветной ливрее…

Отвергнутая беловая рукопись и отдельное издание пятой главы (1828):

<Там крыса в голубой ливрее>…<Там ворон в голубой ливрее>…Там суетливый еж в ливрее…

Примечания к изданию 1833 г. (ПД 172):

<Там филин на крылатом змее>…Там змей в очках, там еж в ливрее…

5 Черновики (2370, л. 83 об.):

<Там мельница на стуле пляшет>…Тут мельница живая пляшет…

Беловая рукопись и отдельное издание главы:

Там мельница в мундире пляшет…

XVIII

Он знак подаст – и все хлопочут;Он пьет – все пьют и все кричат;Он засмеется – все хохочут;4 Нахмурит брови – все молчат;Так, он хозяин, это ясно:И Тане уж не так ужасно,И любопытная теперь8 Немного растворила дверь…Вдруг ветер дунул, загашаяОгонь светильников ночных;Смутилась шайка домовых;12 Онегин, взорами сверкая,Из-за стола гремя встает;Все встали: он к дверям идет.

Сравним некоторые подробности и настроения сна Татьяны с концом главы 15 «Сбогара» Нодье, где Антония поверяет Жану свои видения:

«Tout, ici, étoit plein de fantômes. — On y voyoit des aspics d'un vert éclatant, comme ceux qui se cachent dans le tronc des saules; d'autres reptiles bien plus hideux, qui ont un visage humain; des géants démesurés et sans formes; des têtes nouvellement tombées… et toi, tu étois aussi debout au milieu d'eux, comme le magicien qui présidoit à tous les enchantements de la mort»[617].

12 …взорами сверкая… — В «Причуднице» Дмитриева героиня по имени Ветрана (английская Зефирина), ветреная и капризная красотка, живущая в уюте и в достатке с прекрасным мужем, но изнывающая от скуки, переносится во сне при пособничестве одной колдуньи, которая желает преподать ей урок, в дремучий лес, где на нее, «взорами сверкая», набрасывается разбойник, увозит на лошади и скидывает в реку.

Это взорами сверкая в ЕО, гл. 5, XVIII, 12 — воспоминание о блистая взорами в гл. 3, XLI, 5, когда Онегин появляется пред нею, по сути дела, удовлетворяя просьбу, с которой обращалась к нему Татьяна в стихе 74 своего письма (гл. 3, перед строфой XXXII): «…сон тяжелый перерви». Теперь грезы длятся, и развитие образа Онегина катится по демоническому пути, проложенному стихом 59 ее письма. Сверкающие и блистающие взоры станут, однако, чудно нежными (Взор его очей / Был чудно нежен) в гл. 5, XXXIV, 8–9, а впоследствии вспомянется «мгновенная нежность» его очей (гл. 6, III, 2).

13 …гремя… — Производя громкий резкий шум при отодвигании стула.

Стихи 12–13 связуют прошлое (гл. 3, XLI, 5) с будущим (гл. 5, XXXV, 1).

XIX

И страшно ей; и торопливоТатьяна силится бежать:Нельзя никак; нетерпеливо4 Метаясь, хочет закричать:Не может; дверь толкнул Евгений,И взорам адских привиденийЯвилась дева; ярый смех8 Раздался дико; очи всех,Копыта, хоботы кривые,Хвосты хохлатые, клыки,Усы, кровавы языки,12 Рога и пальцы костяные,Всё указует на нее,И все кричат: мое! мое!

9—14 В этом босхианском наборе усы из стиха 11 могут быть как усами кого-то из фелид или щупиками артропод, так и усищами великана. Среди этих средневековых символов смутно различимы атрибуты слонов и вепрей, хвост чертова пуделя или льва.