Великая война. Верховные главнокомандующие - Юрий Никифорович Данилов

на него разведку…».[534] Императором придавалось значение и массированию конницы. Была образована конная масса в составе 1-го конного корпуса, Сводного конного корпуса, конного отряда Н. Н. Казнакова,[535] 3-й Донской казачьей дивизии и отряда А. С. Потапова.[536]

Многие современные историки полагают, что за фразой «Государь Император повелел» скрывается исключительно оперативная деятельность начальника Штаба Верховного главнокомандующего генерала М. В. Алексеева. О том, что это не так, и роль Императора была значительно большей, говорят многие свидетельства и документы. Так, показательной является следующая телеграмма: «Разделяю соображения генерала [А. Е.] Эверта о сборе частей Гвардии в районе Вилейка – Молодечно. Николай».[537] Эта телеграмма, адресованная генералу Алексееву, говорит о руководящей и координирующей роли Государя, о том что он лично контактировал с руководством фронтов, вникал в оперативную обстановку и давал непосредственные указания. Один из сотрудников Штаба Верховного главнокомандующего, характеризуя Алексеева, отмечал, что он мог быть лишь техническим исполнителем воли Главкома, а на первые роли не годился: «Ставка […] хорошо понимала, что генерал Алексеев Верховным главнокомандующим ни по своему характеру, ни по своим способностям, ни по системе своего труда, при котором он стремился одинаково внимательно разрешить и крупные и мелкие вопросы, быть не может».[538] Спокойное и взвешенное руководство со стороны руководства Ставки и лично Императора приносило свои плоды. Так, Виленская операция закончилась в пользу русских войск, вновь увидевших, что они могут побеждать германцев.

Особое значение Государь придавал борьбе с инерцией отступления, упадком и восстановлением боевого духа войск. Совершенно справедливыми представляются в этой связи слова генерала Д. Н. Дубенского: «Этот крупный боевой эпизод Великой войны, известный под названием Вильно-Молодечненской операции, является первым ответственным делом, совершенным, от начала до конца под личным водительством Верховного главнокомандующего Государя Императора. Важность этой операции приобретает тем больше значение, что она положила предел дальнейшему продвижению германской армии в наши владения».[539] Другой очевидец событий – генерал А. И. Спиридович, – писал: «Новое командование (Государь и Алексеев) с честью вышло из того критического положения. […] Смелый маневр германцев был побит искусным контрманевром русского Главного командования и доблестью русских войск и их начальников. […] Военный, историк расскажет когда-нибудь беспристрастно, как часто многое в той операции, казавшееся почти, невозможным, выполнялось блестяще только благодаря магическим словам: “По повелению Государя Императора”, “Государь Император указал”, “Государь Император приказал”. […] Беспристрастный военный историк должен будет указать на то, сколь большую роль играл в успехе той операции лично Государь Император, помогая генералу Алексееву своим спокойствием, а когда нужно было, твердым и властным словом. Еще столь недавно растерянный (в роли главнокомандующего Северо-Западным фронтом), генерал Алексеев, как бы переродился, нашел себя, овладел своим умом и талантом. Таково было влияние на него спокойного и вдумчивого Государя. Это счастливое сочетание столь разных по характеру людей, как Государь и Алексеев, спасло в те дни Русскую армию от катастрофы, а Родину от позора и гибели».[540]

П. К. Кондзеровский так характеризовал роль Государя в Виленской операции: «Дело было в первых числах сентября 1915 г. Вести со всех фронтов поступали все неутешительные… я пришел к начальнику штаба, дабы выяснить события на фронте. Генерал Алексеев сидел в своем кабинете за огромным столом, окруженный картами, бумагами. Вид у него был расстроенный, тревожный. На мой вопрос, в каком состоянии находится наши армии за эти дни и справедлива ли тревога, охватившая Ставку, Михаил Васильевич схватил себя за голову и голосом полного отчаянья ответил: “Какие у нас армии? Войска наши погибли на полях Галиции и Польши. Все лучшее перебито. У нас в полках остались теперь сотни, а в ротах десятки людей. У нас иногда нет патронов, снарядов… Я не знаю, что мы будем делать, как сдержать напор и где остановимся. Я нахожу, что наше положение никогда не было так плохо. Вот я сейчас все это доложу Его Величеству”. Видимо, человек находился в полном ужасе от событий и не владел собою. Я ушел от Алексеева смущенный и с большой тревогой в душе. В половине первого в тот же день я снова увидел генерала Алексеева на Высочайшем завтраке. Он совершенно переменился, смотрел бодро, говорил оживленно, и пропала та тревога, которую я видел несколько часов назад. Я задал ему вопрос, что, вероятно, с фронта получены лучшие вести, и он стал бодрее смотреть на будущее.

“Нет, известий новых не получено, но после доклада Его Величеству о положении на фронте, я получил от Государя определенные указания. Он повелел дать телеграмму по всему фронту, что теперь ни шагу назад. Надо задержаться и укрепиться. А прорыв Вильно-Молодечно приказано ликвидировать войсками генерала Эверта. Я теперь уже привожу в исполнение приказ Государя, и, Бог даст, справимся”. Передо мной стоял другой человек. Вместо нервного, растерявшегося генерала Алексеева находился спокойный, уверенный начальник штаба Верховного, приводящей в исполнение воли Главнокомандующего, Русского Императора. Результат этого распоряжения Государя был, как известно, громаден. Военная история оценит блестящие наши контратаки у Молодечно – Вильно и все последующие события. Только после этой удачной сентябрьской операции мы получили возможность, не опасаясь дальнейшего наступления вражеских сил, готовиться к новой борьбе».[541]

За вклад Государя в успешную реализацию Виленской операции М. В. Алексеев просил его возложить на себя орден Святого Георгия 4-й степени, но Император в силу присущей ему скромности отказал.

Изменилась ситуация и на Юго-Западном фронте. 25 августа 1915 г. 11-я армия перешла в наступление на Серете, нанеся поражение Южной германской армии и взяв в ходе пятидневных боев около 36 000 пленных. Всего же с 17 по 30 августа было захвачено свыше 40 000 пленных, 70 орудий и 165 пулеметов.[542] 10 сентября войска 8-й армии на время взяли Луцк. В ходе Луцкой операции одна только 4-я «железная» стрелковая дивизия под командованием генерала А. И. Деникина взяла в плен до 10 000 солдат и офицеров противника. 5 октября русскими войсками был взят Чарторийск. Одним из результатов операции у Чарторийска был разгром 1-й пехотной дивизии немцев (захвачено 8500 пленных, не считая раненых, в том числе почти целиком 2-й пехотный полк кронпринца германского и гаубичная батарея), захват 30 орудий и большого количества пулеметов. Операция на Серете, Луцкая и Чарторийская операции имели важнейшее значение для всего Юго-Западного фронта.

Издатели российского «Энциклопедического словаря Гранат» в 1918 г. дали следующую характеристику этой операции: «14–22 сентября, в районе Луцка, русская 8-я армия […] произвела крайне удачную контратаку. 4-я австрийская армия […] была разбита наголову. Австрийцы не только не смогли отправить