Великая война. Верховные главнокомандующие - Юрий Никифорович Данилов

на Сербский фронт 6-й и 17-й корпуса, как у них было условлено с германским командованием, но были вынуждены обратиться с просьбой о германской помощи. Группе [генерала] Герока, двинутой во фланг русским из Полесья и составленной, главным образом, из 24-го германского резервного корпуса, удалось […] остановить наступление Брусилова. Бои здесь затянулись до 23 октября. Наша контратака дала нам до 70 000 пленных».[543] Сами немцы оценивали потери германских дивизий армейской группы Э. Бем-Эрмоли[544] и Южной германской армии с 8 по 18 октября почти в 10 000 человек.[545] Австрийский генерал Э. Кабиш писал о боях августа – начала октября 1915 г. как о событиях, стабилизировавших Русский фронт в Галиции.[546] А авторы британской «Истории Великой войны» считали «бои августа – сентября на линии реки Стрыпа точкой обратного отсчета – чертой, остановившей австро-германское наступление. Трехдневные бои, давшие 33 000 пленных»[547] австрийцев и германцев, качнули маятник войны на Русском фронте в пользу Антанты, противник переходит к обороне.

Роль Государя в кампании 1915 г. трудно переоценить. Русская армия была сохранена и восстановлена (противник в полной мере почувствовал это в следующем году), прекратилось отступление и начались активные действия. Президент Франции Р. Пуанкаре писал в телеграмме Императору: «Вся Франция восхищена не только храбростью и упорством, проявляемыми все время армией Вашего Величества, но и тем искусным маневрированием, которое позволило войскам […] выйти из неприятельского кольца».[548]

Русские планы кампании 1916 г. во многом были обусловлены общесоюзным планом, выработанным в конце 1915 г. на конференции в Шантильи. Важное значение имело совещание в Ставке, состоявшееся 11 февраля 1916 г. Очевидец так описывал его обстановку: «За длинным столом, стоявшим посреди комнаты, разместились; с одной стороны Государь, имея вправо от себя главнокомандующего Северным фронтом генерал-адъютанта [А. Н.] Куропаткина, только что сдавшего командование этим фронтом генерала [П. А.] Плеве и начальника штаба фронта генерала [М. Д.] Бонч-Бруевича, и влево – главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерал-адъютанта [Н. И.] Иванова и начальника штаба фронта генерала [В. Н.] Клембовского. С другой стороны стола, напротив Государя, сел генерал [М. В.] Алексеев, имея вправо от себя главнокомандующего Западным фронтом генерал-адъютанта [А. Е.] Эверта и начальника штаба фронта генерала [М. Ф.] Квецинского[549] и влево – меня, вице-адмирала [А. И.] Русина и генерал-квартирмейстера генерала [М. С.] Пустовойтенко. Заседание началось с доклада генерала Алексеева. […] Верховный главнокомандующий, слушавший изложение своего начальника штаба, поглядывая на всех и следя карандашом по разложенной перед ним карте, только приподнял голову и, молча, с полуулыбкой, обвел всех глазами, как бы приглашая высказаться».[550] Уже после совещания Николай II писал супруге: «…Я остался вполне доволен результатами нашего долгого совещания. Они много спорили между собой. Я просил их всех высказаться, потому что в таких важных вопросах правда имеет исключительное значение. Я предпочитаю не писать на эту тему, но все тебе расскажу при свидании…».[551] В той обстановке, в которой Государь провел совещание в Ставке, заключалась вся философия Николая II как Верховного главнокомандующего. Он предоставил возможность генералитету проявить инициативу, а по результатам обсуждения принять взвешенное решение.

На совещании в Ставке был принципиально принят план нанесения главного удара в летней кампании 1916 г. левым флангом Северного и правым флангом Западного фронтов. Согласованные наступления на Французском и Русском фронтах планировалось провести в конце весны – начале лета. Но зимнее германское наступление под Верденом внесло в эти замыслы значительные коррективы. Русской армии вновь пришлось спасать своего союзника. Неожиданность нового русского удара для противника усугубилась тем, что после своих успехов 1915 г. германское верховное командование считало Россию парализованной, а Русскую армию – неспособной на серьезные действия.

Историческое значение для хода военной кампании 1916 г. имело совещание в русской Ставке, состоявшееся 1 апреля. Проведенное под председательством Государя, оно было посвящено подготовке предстоящего наступления. Открывая совещание, Николай II сразу обозначил главный вопрос обсуждения – план предстоящих военных действий летней кампании 1916 г. – и передал слово М. В. Алексееву. Начальник Штаба Верховного главнокомандующего доложил, что летом намечено общее наступление. Его общие контуры следующие. Западный фронт, которому будет передан общий резерв и тяжелая артиллерия, находящиеся в распоряжении Ставки, нанесет главный удар в направлении на Вильно. Северный фронт начнет наступление с северо-востока также на Вильно, содействуя Западному фронту. Он также получит часть тяжелой артиллерии и часть резерва. Юго-Западный фронт должен держаться сначала оборонительно. Его переход в наступление должен был начаться лишь тогда, когда обозначится успех двух первых фронтов. Главнокомандующий армиями Северного фронта генерал А. Н. Куропаткин заявил, что, при сильно укрепленных немецких позициях, надеяться на прорыв фронта трудно, на успех надеяться трудно, и что мы понесем крупные потери, особенно при недостатке снарядов тяжелой артиллерии. Алексеев возразил Куропаткину, но отметил, что тяжелых снарядов у Русской армии пока еще недостаточно. Главнокомандующий армиями Западного фронта генерал А. Е. Эверт присоединился к мнению Куропаткина и заявил, что пока тяжелая артиллерия не будет снабжена в изобилии снарядами, лучше держаться оборонительно. Генералы Куропаткин и Эверт заявили, что их армии могут наступать, но ручаться за успех этого наступления они не могут. Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал А. А. Брусилов не согласился с мнениями своих коллег и выступил за общее наступление всех фронтов, полагая, что его фронт должен был наступать одновременно с другими. Фактически он попросил разрешения на наступление. Такое мнение не могло не понравиться Государю. По итогам совещания Император поддержал Брусилова, которому было дано добро на активные боевые действия в рамках общего плана наступления. При этом Алексеев предупредил Брусилова о невозможности усиления и снабжения армий его фронта, на что тот ответил, что он и не рассчитывает на дополнительную поддержку.

Итогом совещания стало решение, согласно которому все три фронта должны были быть готовыми к наступлению. Главный удар должны были наносить армии Западного фронта при содействии войск Северного и Юго-Западного фронтов. Подготовку к операции планировалось закончить к концу мая, с возможностью начать ее и в более ранние сроки. Император особо обратил внимание на необходимость самого энергичного образа действий русских войск. Он запретил создание импровизированных отрядов, приводившее к раздергиванию корпусов и, соответственно, хаосу.[552] В ходе совещания Государь традиционно не стеснял генералов своим мнением, давал им полную возможность высказываться свободно. Как Верховный главнокомандующий он санкционировал окончательные выводы, делавшиеся его начальником Штаба генералом Алексеевым.

Важнейшая заслуга Государя в выработке плана кампании 1916 г. заключалась в утверждении плана общего наступления сразу тремя основными русскими фронтами. Такой план позволял реализовать на практике принцип свободы маневра