Хроника воскрешения царей - Малик Шах-Хусайн Систани

Поскольку в слабой голове засела мысль о проживании в священном Мешхеде, то [сей раб] попросился туда. Шах пожаловал [мне] Канабису, из достойных селений священного Мешхеда, располагавшего большим количеством пахотных угодий. У Мухаммад-Му’мина{951} наряду с [другими] маликами Фараха был пай на [владение] поместьями [Фараха]. Мой покойный отец тоже владел там многими землями. Владения маликов Фараха /499/ издавна были определены ему на правах союргала. Теперь эти местности из-за мятежа, поднятого Маликом ‘Абдаллахом по возвращении Рустам-мирзы и с согласия властелина Турана, были захвачены после убийства [Малика ‘Абдаллаха] правителем Фараха. [Шах] пожаловал эти местности Мухаммад-Му’мину на правах тиула и союргала на вечные времена.

Когда высочайший наместник ехал через пограничный район в священный Мешхед, то предложил [сему] рабу [присоединиться к нему]. Поскольку [сей раб] уже давно не получал известий от своих людей и пребывал в беспокойстве, то получил разрешение ехать в Мешхед через Казвин. Со всей поспешностью он пустился в путь. Навваб Мир ‘Али разбил палатки на стоянке Ходжа Хушнам. На той стоянке пришло письмо-прошение верховного эмира [Хорасана] Хусайн-хана: «Ежели Малику Шах-Хусайну будет определена местность на правах тиула, прошу выделить ее в окрестностях Герата, дабы он нес службу шаху в Хорасане, — благодаря ему на этой границе наведен полный порядок».

По этой причине приказ на тиульное владение местностью под Мешхедом был отложен. В ответ на послание Хусайн-хана [шах] писал: «Поскольку Хорасан весной станет местом остановки августейшей свиты, Малику Шах-Хусайну будет определена на правах тиула любая местность, которую он пожелает». Был написан приказ на тиульное [владение] Фарахом. На том же самом маджлисе приказ был скреплен благосклонной печатью и вместе с почетным платьем передан высокопоставленному мустауфи ал-мамалику Мирзе Кавам ад-Дину, чтобы он доставил его [сему] рабу в Казвине. Через несколько дней после отъезда из Тебриза показался столичный город Казвин. Некоторое время я оставался там. В тот день, когда собрался ехать [дальше], [в Казвин] пожаловал Мирза Кавам ад-Дин Мухаммад и доставил [сему рабу] приказ [шаха] о снискании расположения вместе с грамотой на владение землями маликов Фараха и почетным платьем и подал надежду на [пожалование] на правах тиула помимо [Фараха] одной из местностей в Хорасане. Приехав оттуда в священный Мешхед, я в течение шести месяцев молился доблестному имаму на том святом месте. Верховный эмир Хусайн-хан прислал человека, и тот увез [сего] раба в Герат. Еще шесть месяцев я провел в той благодатной местности. Благодаря чистоте, свежести и приятности парков Герата и прогулкам по тем райским садам [сей раб] успокоился.

Никаких признаков прибытия в Хорасан в те дни /500/ высокой свиты заметно не было. Поскольку для благоустройства земель Фараха так или иначе надо было решиться на проживание в Фарахе, то, получив волей-неволей у высокостепенного хана разрешение на [отъезд] в Фарах, я выехал в Фарахскую провинцию. Остановившись в укрепленном селении, известном [под именем] Шахр-и кухна{952} и расположенном в центре [отведенных] мне угодий, я приступил к благоустройству своих владений, возделыванию земель и севу. Однако образ действий фарахцев не поддается описанию. Упоминание о нем вызывает огорчение. Пробыв там шесть месяцев и оставив [в Фарахе] Мирзу Му’мина и своих людей, [сей раб] выехал в высокую ставку. Время путешествия, [включая] отъезд из Систана, пребывание в Герате и Мешхеде, поездку в высокую ставку, возвращение [в Фарах] и пребывание на чужбине, составляет три с половиной года; [пройдено] расстояние в 800 фарсахов.

ПУТЕШЕСТВИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ

Отъезд из Фараха в [Персидский] Ирак, [затем] волею Творца поход в Грузию, из Грузии — на побережье моря Синда и в Мекран; возвращение оттуда в Ирак, снова поездка по всему пограничному району и [всей] Грузии; переезд оттуда на летовья Азербайджана и возвращение в сторону Даники, подвластного Ширвану, оттуда отъезд в Фарах

Разве во власти идущих по пути согласия и покорности приостановить или отсрочить [течение] дел? Что могут сделать путешествующие по морям и суше для скорейшего достижения желаний [и] цели? В чем вина ныряльщиков в море мечты за [слишком] позднюю добычу желанной жемчужины? Какие могут быть сомнения у знатоков страны рабов Божьих в низком происхождении вероломной судьбы? Разве [испытывают] усталость от дальности пути те, кто домогается страстного желания? Разве испытывают утомление от хождения по улицам те, кто просит поминовения друга? Если цель сокрыта в пасти крокодила на дне моря, как помочь мне отыскать [ее]? Если же цель спрятана в кармане солнца, какой смысл гадать по зернам четок, чтобы достичь ее?

/501/ Если главенство сокрыто в [алчной] пасти льва,

Ступай, ищи и вырви его из пасти зверя!{953}

Короче говоря, 17 ша’бана 1022/2 октября 1613 г. [сей раб] выехал из Фараха в Исфахан. В течение десяти дней благословенного месяца рамазана он оставался в селении Тигаб, подвластном Каину{954}, в доме Мир Ни’маталлаха Разави{955}. Оттуда выехал в селение Хусф{956} к высокообразованному устаду мавлана Мухаммад-Шарифу Шу’уни{957} и провел два дня в присутствий упомянутого ахунда{958}, который в действительности был устадом и наставником [сего] раба. Указанное лицо провожало [сего] бедняка на протяжении нескольких фарсахов. Он распрощался, как будто зная, что другой встречи в этом мире не будет. Несколько дней спустя в Ирак пришла весть о кончине сего лучшего из мудрых.

В течение нескольких дней [сей раб] ехал переход за переходом по Табасской дороге, пока не показался Бийабанак{959}. Туда пришло известие о том, что его шахская светлость выехали из столичного города Исфахан в Наин, Купа и Ардистан{960} для охоты и что, возможно, доедут до Кашана. Узнав это, я направился в «Обитель правоверных»{961} [город] Кашан. Когда я приехал туда, августейшая свита отбыла в Казвин. Пробыв в Кашане несколько дней, [сей раб] тоже поспешил в Казвин. Стало известно, что сведущий шах собирается направить поводья своего гнедого в сторону Грузии. Я намеревался последовать за высочайшим станом, но заболел и задержался [в Казвине] на 15 дней. Немного окрепнув, выехал в «Обитель наставлений [на истинный путь]»{962} [город] Ардабиль и сподобился счастья посетить места погребения сефевидских шайхов, да будет над ними благословение и благоволение [Аллаха]! Оттуда по дороге на Арша{963} и по берегу реки Араке [сей раб] прибыл в Карабаг, из [Карабага] в Ганджу{964}. Переправившись через р. Куру и проехав несколько остановок, [сей раб] присоединился