Улыбка Амура - Ирина Леонидовна Касаткина

Только переступив порог родной квартиры, Настя почувствовала, как Наташкина мама была права. В пыльной квартире держался стойкий дух несчастья. Она с трудом заставила себя войти в комнату родителей. Пузырек из-под но-шпы так и валялся на полу, рядом стоял стакан с недопитой водой. Цветы на подоконнике увяли, и любимый материнский кактус серо-зеленой тряпочкой лежал в своем красивом горшочке. От вида всего этого Насте снова сделалось худо.

− Ты чего побледнела? − встрепенулась чуткая Наташка. — Опять нехорошо? Может, назад?

− Нет, ничего. Давай в магазин сходим, купим чего-нибудь. Хоть к чаю.

− Проголодалась? Какое счастье! Раз есть хочешь, жить будешь. Не надо в магазин: мама дала котлеты и салат, − все в сумке. Даже хлеб есть, и вафли к чаю. Сейчас подогрею.

Они направились на кухню. Но только Наталья поставила сковороду на огонь, как зазвонил телефон. Настя схватила трубку.

− Объявилась, наконец! − услышала она Лялькин голос, полный негодования. − Ты знаешь, что отец при смерти? У него инфаркт! Скажи своей идиотке-матери, если он умрет, я вам обеим головы поотрываю! Это ж надо додуматься − машину порубить! Ей надо его в гроб загнать?! Чтоб мой ребенок без отца рос?! Неужели нельзя вести себя по-человечески?

Отшвырнув трубку, словно гремучую змею, Настя упала на диван и уткнулась лицом в подушку. − Все, больше не могу, − глухо проговорила она. − Не могу больше!

И тяжело зарыдала.

Брошенная трубка продолжала вопить Лялькиным голосом. Наташа убавила огонь под сковородой и неспешно подняла ее.

− Слушай ты, тварь! − Глаза подруги сузились от гнева. − Ты разбила чужую семью и еще смеешь вякать? Да ты знаешь, что Галина Артуровна с горя умом тронулась! Что она руки на себя наложила! Что Настя почти сутки пролежала в больнице без сознания! Если ты, сука, еще посмеешь угрожать моей подруге, я из тебя мартышку сделаю! Уматывай лучше в свою вонючую деревню, и там рожай своего ублюдка. Погоди, тебе еще аукнется твоя подлость!

И не ожидая ответа, швырнула трубку на аппарат. Потом села на диван и прижалась к подруге:

− Настюха, ну не реви! Не реви, а? А то я тоже сейчас разревусь. Нет, ты скажи, за что нам такое? Мы так старались быть хорошими! Учились, как проклятые, вкалывали с утра до вечера. А жизнь нас мордой об стенку, об стенку! За что, а? Да я помню, помню! − закричала она в заверещавший сотовый − скажи, пусть на завтра перенесет. Придумай что-нибудь.

− Это биологичка, − пояснила она, − у меня урок через час. Сказала матери, чтоб перенесла.

− Иди, Наташа. − Настя вытерла глаза. − Иди, тебе надо готовиться к экзамену. Я сама как-нибудь.

− Не, сегодня одну тебя не оставлю, и не проси. Ночевать здесь буду. Давай, мой руки и ешь, уже котлеты подогрелись.

− Слушай, Настя, − обратилась к подруге Наталья, когда они допивали кофе. − Врачиха обеспокоена твоими частыми обмороками. Говорит, тебе надо сделать томограмму головного мозга, вдруг там сужение сосудов или еще что.

− Ну, сужение, ну и что? − Настя равнодушно пожала плечами. − Его что, можно расширить? Ты представляешь, сколько это стоит? Обследование на томографе − это же дикие деньги! Пусть уж. Да и не так часто я теряю сознание, только когда очень расстраиваюсь. Может, это такая защитная реакция. Наташа, у меня не выходит из головы, что отец при смерти. Может, уже умер? Боже, как мне больно! Я же его всю жизнь обожала! Как мне теперь жить, скажи?

− Сам виноват! Получил, что заслужил. И нечего страдать из-за него! Ты бы лучше позвонила бабушке, может, она уже знает, доехала ли Галина Артуровна. И что с дедушкой, − может, его в больницу положить?

− Доехала, доехала, − успокоила Зарочка внучку, − Лизонька ее встретила. Говорит: лежит и молчит. Ничего, может, смена обстановки на нее подействует. Ох, горе какое! Что теперь на ее кафедре говорить? Она ведь, наверно, работать не сможет. Отец не звонил?

− Он в больнице с подозрением на инфаркт. Ба, а как дедушка? Может, его тоже в больницу?

− Нет, он уже подниматься пытается. Он не согласится. Никогда в больницах не лежал. Настенька, как ты, внученька? Может, с нами пока поживешь?

− Не могу, надо работу искать. Деньги кончатся, и что тогда? Надо же на что-то жить.

− Ну, смотри, тебе видней. Звони, если что нужно. Дед оклемается, привезем тебе кое-что из запасов, что с зимы остались. Черешня уж совсем поспела. И малина пошла. Будет время, приезжайте с Наташенькой. Только предупредите, чтоб я вкусненького приготовила.

− Ладно, приедем.

Утром Наташа убежала в больницу, а Настя долго еще лежала, пытаясь собраться с мыслями. Голова раскалывалась. Почему-то пришла мысль, что с отцовской кафедры никто так и не позвонил, — наверно, уже все знают. И у мамы, конечно, тоже. Неужели она не вернется домой? Как она закричала «нет, ни за что!» Бедная мамочка, как же ей было больно! Почему она так тяжело все это восприняла? Ведь расходятся же другие люди, − и ничего, никто не сходит с ума. Вон Алевтина: выставила своего пьющего мужа и завела нового. А прежний иногда заходит в гости, хотя у него тоже новая жена. Как хочется повернуть назад! − вдруг пришла в голову мысль. Чтоб мы снова были вместе: мама, папа и я. И Вадим. Может, не нужно было идти к нему домой, настоять, что ей надо в магазин. Хотя, что бы это изменило? Он бы все равно улетел, а дальше все было бы, как сейчас.

Зазвонил телефон, пришлось подняться. Звонил из Мурома дядя Юра. При звуке его голоса Настя растерялась. Как теперь с ним разговаривать? Она так его любила! И тетю Нину. Они всегда были к ней добры. Но он брат отца, и Лялькин ребенок будет ему племянником. Она, Настя, не должна иметь с ними ничего общего. Но как же это трудно!

− Племяшечка, мы все знаем! − сочувственно прокричал дядя, − Знаем, что мой братец натворил. Мы вам не могли дозвониться, позвонили твоей бабушке, она все и рассказала. Ты не подскажешь, как с ним связаться? Уж я ему, старому пню, все выскажу!

Настя сухо продиктовала номер отцовского сотового и положила трубку. Но через десять минут телефон зазвонил снова. Теперь это была тетя Нина.

− Настенька, деточка, ты не держи на нас зла! Мы же тебя любим, ты