Василий Пушкарёв. Правильной дорогой в обход - Катарина Лопаткина

регламентирующие посещение запасников (фондов) как советским гражданам, так и особенно иностранцам, а также описать структуру организации фондов. Имеются ли специальные фонды, например формалистического искусства, куда допуск ограничен или запрещен целиком. Какие существуют правила фотографирования в фондах для советских граждан и иностранцев (см.: ГРМ № 1015/3 от 12 октября 1960 г). В общем, я просил помощи, чтобы составить свою подробную инструкцию о посещении закрытых запасников и получить хоть какую-то поддержку, ибо после “международного скандала” не хотелось быть единственным “ротозеем”! Директор Эрмитажа профессор Михаил Илларионович Артамонов прислал обстоятельный ответ, в котором, в частности, говорил, что запрещенных запасов в Эрмитаже нет, что разрешение на посещение запасников дают директор и его заместители по научной и хранительской работе, фотографировать для печати разрешается в исключительных случаях. Для научно-исследовательской работы всегда дается разрешение, если над этим материалом никто из сотрудников Эрмитажа не работает. Были и другие подробности. Директор Третьяковской галереи, который ранее работал в партийном аппарате, потом председателем комитета по делам искусств при СНК СССР, мягко говоря, был менее простодушен. В его ответе говорилось, что “с фондами можно знакомиться только в служебном порядке…. Иностранцы допускаются лишь в крайне редких отдельных случаях и только по указанию вышестоящих организаций. Инструкций на этот счёт нет, да они и не нужны. Мы должны сами понимать, что допуск иностранцев, среди которых много любителей извращать факты, может привести и приводил к искаженной информации в зарубежной печати о работе музеев и нашем отношении к искусству” (ГТГ № К-10117 от 20. 10. 60 г.). Да, он, конечно, во всех деталях был информирован о публикации А. Маршака в “Лайфе” и о произошедшем “скандале”»[120].

«Скандал» же развивался своим чередом. Развернутая вокруг статьи Маршака кампания не прозвучала так громко и не была такой острой, какой могла бы быть по замыслу её советских организаторов. 1 мая 1960 года в районе Свердловска во время полёта над территорией СССР был сбит самолет U-2, пилотируемый Фрэнсисом Гэри Пауэрсом. Громкий успех советских ПВО сместил фокус антиамериканской пропаганды с «разлагающего» действия абстрактного искусства, актуального после проходившей в Сокольниках Американской национальной выставки на тему шпионажа, и внутрисоветские идеологические темы сразу потеряли значительную часть своей политической остроты.

Тем не менее, 21 июня 1960 года на Первом учредительном съезде художников РСФСР живописец Владимир Серов, председатель оргкомитета съезда и будущий председатель Союза художников РСФСР, в своей пространной открывающей съезд речи, посвященной воспитанию молодёжи и необходимости усиления идеологического контроля в области искусства, уделил место пересказу статьи Маршака и полемике с ней. Серова, несомненно, заранее ознакомили с переводом статьи в «Лайфе» и снабдили инструкциями – не исключено, что этим занимались коллеги тех самых «солидных товарищей», которые водили Маршака по запасникам. Судя по тому, что он вначале взялся довольно подробно статью пересказывать, одной из задач было донести её содержание до участников съезда и дать – конечно, заранее подготовленный – ключ к её интерпретации.

«Молодёжи свойственно быть неспокойной – это счастливая особенность молодости, – начинал развивать свою мысль Серов, – свойственны и ошибки. Отсутствие жизненного опыта, горячность в поисках самого краткого пути к победе иногда уводят в сложные лабиринты кружных тропинок, уводят от магистрального пути искусства на окольные дороге с глухими тупиками. В разгорячённое, неопытное сердце холодная рука иногда впускает яд чужих мыслей. Туда, где не окажемся мы, стараются проползти наши враги, чтобы сбить с толку и растлить незрелую и неустойчивую часть молодёжи. В связи с этим мне хотелось бы рассказать вам о статье, появившейся недавно в американском журнале “Лайф”. Статья называется “Искусство России, которое никто не видит” <…>

Американский писатель Александр Маршак, пользуясь нашим гостеприимством, шарил по кладовым и чуланам, разыскивая следы абстракционизма в России и выслеживая молодых художников, которые могли оказаться ему полезными в его походе против советского искусства. … Далее статья в “Лайфе” посвящена русским формалистам. Причём, рассказывая об их судьбах, “Лайф” либо по абсолютному незнанию фактов, либо по злому умыслу всё путает и искажает. Однако верхом смехотворной невежественности является утверждение “Лайфа”, будто бы полотна формалистов были спрятаны в кладовые после того, как Ленин отверг их как «детскую болезнь левизны». Трудно придумать более смехотворную и невежественную глупость! Дальше разболтавшийся “Лайф” ставит себя в довольно конфузное положение. По утверждению “Лайфа”, формализм фактически родился в России, русские формалисты были основоположниками супрематизма, сюрреализма и абстракционизма. “Лайф” говорит о Малевиче, что он “основал” супрематическое движение в 1913-м году знаменитой картиной «Чёрный квадрат». Кандинского называют “известным предшественником абстрактно-импрессионистского искусства”. О Филонове “Лайф” говорит: “С тех пор он погрузился в различные формы абстрактных и сюрреалистических выдумок, которые предшествовали или шли параллельно со многими направлениями современного западного искусства”.

Что же получается, господа из “Лайфа”? В России, в той самой России, для которой парижское искусство 50-летней давности – “революция”, по-вашему же признанию раньше, чем на Западе, родились все эти ваши формалистические открытия? Почему вам не приходит в голову простой логический вывод, что не мы отстали от вас на 50 лет, а вы плететесь в хвосте нашего формализма, который давно пережит нашим искусством как, хотя и короткая, но изнурительная болезнь?

Однако вы не тревожьтесь, господа! Мы решительно не заинтересованы в патенте на изобретение формализма. Можете безраздельно пользоваться им на правах первооткрывателей! Пользуйтесь до тех пор, пока ваш народ, которого и сейчас от вашего формализма тошнит, не предъявит вам счёт за сознательное отравление его эстетических вкусов и потребует здоровой духовной пищи. Учтите господа, он этого непременно потребует. И какое такое у вас новое передовое искусство, от которого мы якобы отстали? Нет у вас такого искусства, нет за ним никакого будущего, вы путаетесь в ногах мировой культуры, мешая её прогрессу! <…> “Лайф” не останавливается перед нелепыми и безграмотными измышлениями. Социалистический реализм называет “предписанным стилем, навязанным Советским правительством”. Уже не в первый раз зарубежные недоброжелатели придумывают смехотворную легенду о творчестве по приказу. Им невдомёк, что советский художник весь, без остатка, принадлежит своему народу и искренне и убеждённо исповедует идеи партии и народа. <…>

Выпады наших врагов против социалистического реализма могут послужить нам некоторым уроком. Только простачки не увидят истинных целей этих выступлений, только безграмотные люди за проповедями так называемого свободного искусства не разглядят силок, расставленный буржуазной пропагандой, в которой лезут слепцы, не видящие, в какую пропасть заводит их гнилой запах тухлой приманки современного абстракционизма, на которую они ползут <..> Не стоит ли нам всерьёз подумать над тем, что деятельность в вопросах идеологии рано сдавать в архив?»[121]

В этом же духе – с упоминанием публикации в «Лайфе» и призывами к укреплению идеологической бдительности – на этой конференции