Судоверфь на Арбате - Владимир Александрович Потресов

— Вот, Таня, — обратился Георгий Николаевич к Тюлиной, — сколько всего помнят топонимы даже в старом городе, который множество раз выгорал и строился заново. А ведь названия живут, не правда ли, Александр Сергеевич! Даже если улицу или переулок переименовали. Если вы примете наше предложение, понимаете ли, и отправитесь со своими ребятами на Чудское озеро — вот где у вас будет простор для поиска, вот где придется поломать голову, разгадывая смысл географических названий…

Когда Георгий Николаевич и Таня выходили от Александра Сергеевича, мрачный Сергей Баранов поздравил Караева с победой ЦСКА.

— Я вообще-то за «Спартак» болею, — пояснил Сергей.

— Да, да, понимаете ли, — рассеянно ответил Георгий Николаевич.

А дверь братьев Федотовых прогибалась от их радостного трио:

Вот так произошло знакомство двух краеведов — людей, влюбленных в историю нашей Родины. Кто знал, что спустя многие годы мы будем стремиться вновь на берега Чудского озера, вспоминать экспедицию, трудные переходы, раскопки курганов, затяжные дожди и радость первых находок — словом, все то, без чего с тех пор я не мыслю своего существования.

УХОДЯТ КОРАБЛИ

По дороге от Пскова на Гдов встречаются интересные названия. Например, Середка. Довольно крупный населенный пункт. Что за середка, середина чего — неясно.

А вот дальше — Глушь. Тут все понятно. Стоит себе в глухом бору на дороге бетонная коробочка автобусной остановки, на ней почтовый ящик и надпись красной краской: «Глушь». Если посмотреть, то в конце концов найдешь еле заметную тропинку, ведущую куда-то в чащу.

Но, оказывается, во время войны немцы держали в Глуши приличный гарнизон, охранявший находившийся здесь полустанок и участок железной дороги между Псковом и Гдовом. В деревне действовало подполье. Крестьяне встречались с партизанами, передавали им сведения о вражеских эшелонах, о том, что видели на полустанке и слышали от немецких солдат.

В августе 1941 года партизаны и подпольщики организовали в лесу типографию и печатали районную газету. В первом выпуске «Гдовского колхозника» было опубликовано обращение подпольного райкома к населению лесных деревень с призывом вести борьбу с оккупантами.

Еще дальше голубой указатель: «Совхоз «Красный пограничник». Справа поворот на Ямм, шоссе пересекает реку Желчу, и сразу открываются чудесные пейзажи ее низовий.

Около моста я остановил машину. Когда-то мы прошли на байдарках по этой реке от места древнего волока — затерявшейся среди непроходимых болот деревни Волошин — до самого Чудского озера. Трижды меняла река свой характер. Узкая, извилистая, довольно глубокая вначале, она постепенно ускоряла свое течение. Появились камни, валуны, перекаты, разрушенные водяные мельницы, использовавшие для своего действия быстрый поток.

…Причалили несколько выше плотины, в узкий пролом которой с ревом устремлялась вода.

— Обносить будем? — поинтересовался Филимон.

Мы стояли на остатках стенки плотины. Вспененная вода завораживающе резвилась в солнечных лучах, образуя узкий длинный треугольник, упиравшийся в крутой, постоянно опадающий и тут же возникающий вновь клокочущий вал. Александр Сергеевич сосредоточенно изучал стремнину, даже бросил в нее пару веточек, которые мгновенно подхватил и унес поток.

— Попробуем пройти.

Он велел никому не трогаться с места, пока не даст команду, отвязал свою байдарку, развернул носом к пролому и начал плавно ее разгонять. С высоты плотины мы увидели, как нос лодки нацелился в вершину треугольника, плавно соскользнул вниз и исчез в клокочущей пене. В какой-то момент нос и корма байдарки, защищенные декой, скрылись под бурунами, но тут же она вынырнула, как бы отряхивая с себя потоки воды, и плавно взлетела…

— Главное — держать нос точно в треугольник, — пояснил Александр Сергеевич, поднявшись к нам. — Слава, давайте теперь вы. Помните, что надо как следует разогнаться.

После Славы проходил Костя. Он вывел байдарку чуть ли не на глиссирование, поэтому она преодолела водосброс прыжком, оставшись при этом совершенно сухой.

Александр Сергеевич все время находился на плотине возле пролома и жестами корректировал действия капитанов. Когда байдарка оказывалась на самом ответственном участке, он фотографировал, а стоящие рядом девочки дружно ахали.

Прохождение плотины кончилось в целом благополучно, правда, у Филимона вырвало из рук весло, но это уже произошло среди клочковатых желтовато-белых комьев отработанной пены. Байдарку отбуксировали к берегу, а весло выловили.

Здесь же, возле моста у Ямма, река стала спокойная, полноводная, а ниже — даже судоходная.

Желча впервые упоминается в Псковских летописях в шестидесятых годах XIV века под названием Желчь. По-видимому, название это происходит от цвета воды в реке, петляющей в сплошных торфяниках.

Впадает Желча в Чудское озеро в так называемом «обидном месте», которое издревле было ареной многочисленных пограничных стычек и крупных сражений. Для врага эта река была воротами в русские земли, а для их защитников — пограничной заставою. В ее нижнем течении сохранились остатки Озерского монастыря, охранявшего вход в Желчу. Причудливая часовня, построенная вокруг огромной сосны, в дупле которой сохранились иконы с изображением монастыря, темнела тесовой главкой на острове посреди реки.

Крепость-монастырь на поблекшем изображении имела одну поднятую на высоких сваях башню, с которой хорошо просматривалось озеро, — враг не мог подойти незамеченным…

Но вот и поворот с основной трассы. До Низовиц прекрасный грейдер. Почему-то название дорожной машины прилипло к результатам ее работы. Затем петляем в старом сосновом бору и упираемся в широченную разъезженную, изрытую колесами тракторов дорогу. Попытка с ходу попасть на нее окончилась неудачно: машина уткнулась в желтый песчаный бархан, слегка развернулась и затихла.

— Ты-то хоть знаешь, куда ехать? — спросил Саша в наступившей тишине.

— Ну, принципиально знаю. Вот видишь — карта, правда дореволюционная…

— Ты что,