Записки Дмитровчанина - Борис Федорович Хазов

к концу дня пацаны собирались где-нибудь на околице или на опушке леса, который подходил тогда практически к поселку, разводили костры, хвастались победами, развалившись на траве, да и мечтали, какие бы они подвиги совершили, если бы они на самом деле попали на войну. Обсуждали способы, как надо взрывать поезда или спускать их с рельсов, нанося громадные потери фашистам. Представляли мысленно, какие ордена нам дали бы за эти подвиги. Кстати, у меня по этому вопросу даже «бзик» был. Все мечтал, как бы я, будучи партизаном, поезда спускал под откос. Мы с Колькой Узориным даже бегали за четыре километра на железную дорогу, что бы представить себе поближе, как выглядят поезда. Подкладывали перед идущим поездом на рельсы монетки и даже гвоздик, чтоб посмотреть, что с ним будет. А потом, возвращаясь домой, долго рассматривали расплющенные железяки. А вечером, уже засыпая, прочитав очередную книжку про партизан, мечтал, как я пускаю под откос поезда с фашистами. Хочу сказать, что мы все были дети солдат, вернувшихся с войны, и фактически росли на их рассказах. Да и обстановка тогда была далека от мирной.

Но время шло, мы взрослели, возникали в наших головах другие интересы. И только иногда, вспоминая о мечте, спустить поезд под откос, на лицо набегала то ли улыбка, то ли усмешка. Прошли годы. Я стал строителем. Закончил наш Дмитровский строительный техникум, а потом, после службы в армии, институт ВЗИСИ. Вырос по карьерной линии до главного инженера ДДСК. И вот что случилось в один, как говорят, прекрасный летний день. Наш ДСК был расположен на склоне горы, под названием «Бирлово поле». Длина завода примерно полтора километра, ширина метров семьсот. Вся территория огорожена трехметровым сплошным забором из бетонных плит. И в результате, если посмотреть, с высоты птичьего полета, весь завод находился как бы в продолговатой тарелке с поднятыми краями, что постоянно приводило к неприятностям следующего рода: затоплению водой. Каждый дождь, снегопад приводил к тому, что территория завода заполнялась водой. А так как территория была в основном забетонирована, то вода из этого гигантского водосборника никуда не уходила. Ливневая канализация практически не работала, забивалась отходами и грязью. А грязь была не столько от производства бетонных конструкций, сколько от работы сотен машин, которые завозили материалы на ДСК и вывозили продукцию с него. Представьте, завод ежедневно выпускал пятьсот метров кубических сборного железобетона, а это примерно тысяча триста тонн, которые надо вывезти за день. Разделите тысячу триста тонн на десять тонн, грузоподъемность автомобиля, получится сто тридцать машин в день надо пропустить через территорию завода и загрузить продукцией. А еще столько же, даже немного больше, надо для ежедневной завозки материалов на завод. И вот эти сотни машин в день, в условиях постоянно льющих дождей, ну погода у нас такая, разбивали дороги, завозили грязь. И творилось такое безобразие, что невозможно описать. Машины ездили по территории по воде, как корабли по морю. Дорог и проездов не видать. Ямы и канавы, которые образовывались от постоянного воздействия воды, были не видны. Сколько раз бывало, что у машин вылетали мосты, отваливались колеса. Нельзя сказать, что ничего не делалось. На заводе круглый год ремонтировали (бетонировали) дороги и проезды, но ничего не помогало, зиму продержимся, а весной после паводка опять все сначала.

И вот меня, молодого, относительно, конечно, назначили главным инженером ДСК. А тот отвечает не только за выпуск качественной продукции в необходимом количестве, но и за другие вещи, такие, как техника безопасности, эстетика и культура производства, внедрение научно технических достижений и многое другое.

Начальником ДСК в то время был Краснов Николай Степанович. Он вызвал меня к себе и говорит:

– Борис, ты теперь главный. Что хочешь делай, но наведи порядок на территории. Дальше так работать нельзя.

Я ему в ответ:

– Николай Степанович, вы двадцать лет не могли навести порядок, а мне теперь отдувайся. Он махнул рукой:

– Иди и делай. Покажи себя. Ну я и пошел. Обошел территорию, включил, как говорят, мозги и пришел к следующему выводу. Вода на территорию попадает с двух мест. Собирается со склона горы «Бирлово поле» и набирается на самой территории. Причем территория завода является как бы водосборником с нескольких квадратных километров, а сбрасывать воду просто некуда. Тогда я подумал, а почему бы мне не разобрать бетонный забор, в самой низкой части территории, и заменить его на решетчатый из прутьев арматуры.

Задумано – сделано. За один летний день разобрали, сняли три бетонные плиты. Убрали наносы земли, которые накопились у забора. Поставили металлические решетчатые секции забора. И с легкой душой я пошел домой. Было примерно полшестого вечера. Ярко светило солнце и только на горизонте погромыхивала дальняя гроза.

Примерно в восемь вечера звонок в дверь. Открываю. Стоит водитель самосвала, который обслуживал бетонный цех:

– Федорыч, начальник цеха сказал срочно привезти тебя на завод. У нас поезд сошел с рельсов.

– Я быстренько оделся и поехал на ДСК. У нас на заводе были две железнодорожные ветки. По ним доставляли цемент. По дороге я стал выяснять, что же случилось. Алексей, водитель самосвала рассказал, что примерно в шесть часов налетела сильная гроза с дождем. И, как выяснилось позже, за час вылилась месячная норма воды. А потом опять выглянуло солнце. Подъехали на ДСК. Смотрю обе железнодорожные ветки целые, ни каких поездов на них нет.

– Что и где случилось?

– Спрашиваю у начальника цеха.

Оказывается, поезд сошел с рельс не у нас, а за территорией завода на проходящей параллельно забору ДСК железнодорожной ветке. Я туда… А там такое… Я вообще ни когда не мог даже представить, что такое возможно. На ровном месте, прямо на путях, образовался громадный овраг, в который упал тепловоз. Он торчал, почти, вертикально, а за ним, по обеим сторонам железной дороги, валялись вагоны, груз из них развалился. Везде валялись колесные пары вагонов, покореженные конструкции. Апокалипсис местного назначения. Первые мгновения у меня был шок… не так, с большой буквы – «Шок». А потом я буквально побежал туда, чтобы выяснить, что с людьми. Они были живы. Два машиниста сидели на каком-то пенечке и судя по всему, сами были в не меньшем шоке. Через некоторое время подъехали, на место аварии прокуратура, милиция, горкомовские работники и еще куча всякого народа, включая железнодорожное начальство и мое тоже. И я скажу и не ошибусь, никто из нас всех, таких аварий, в жизни не видел. Позже, когда опросили всех свидетелей, стала понятна картина аварии. Примерно в пять часов дня поезд проехал по этому пути в сторону МЖБК, это тоже