Записки Дмитровчанина - Борис Федорович Хазов

громадный конвейер под названием ДДСК впервые за всю жизнь окончательно встал. Прошло несколько дней. На ДСК руководство Мособлстроя прислало несколько делегаций из разных научно-исследовательских институтов и лабораторий. Наша заводская лаборатория, кстати сказать, очень неплохая, дни и ночи пытались оттереть «сероту». Но ничего поделать не смогли. Представляете ужас всего произошедшего. Тысячи людей встали на простой. Подрядчики, субподрядчики, механизаторы. По всей Московской области остановились предприятия обслуживающие ДСК. Это было «ЧП» на высшем уровне. Я же, в это время, постоянно находился на различных строительных объектах, решал задачи передо мной поставленные, и узнал об остановке ДСК от монтажников, которые и рассказали мне обо всем. Мне стало интересно, что же там случилось. На следующий день, с утра, я приехал на ДСК в свой отдел и увидел своих коллег-технологов заводчан, буквально «убитыми». Завод стоит, начальство звереет и проводит непрерывные совещания и заседания. Мрачная атмосфера окутала все здание заводоуправления. Люди ходили по коридорам, как говорят – ниже травы, тише воды. А тут я, такой добрый и умный, по крайней мере я так считал, пообещал, что сейчас пойду на завод и разберусь во всем. Кстати, я работал с тремя очень замечательными женщинами[1], инженерами-технологами. Они были намного старше меня и постоянно «подтрунивали» подзадоривали, подкалывали и учили меня работать. Они мне и говорят: – Иди, иди, тут ученые не смогли справиться, а ты, хвастунишка, берешься.

Ну я и пошел. Пришел на склад готовой продукции. Стоят панели темно-серого цвета, от какого-то налета. Так-то они должны быть бело-голубые. Посмотрел, потер ваткой. Присмотрелся к серому налету, и понял, что это множество царапин серого цвета – буквально сотни на каждый сантиметр. Получается, что плитка оцарапана металлической щеткой. А я помню, что керамика всегда была крепче стали. Достал из кармана железный ключ от дома и стал водить по плитке. Там где проводил, тоже оставалась серая полоса. Тогда я понял – это не керамика оцарапана, это железо лежит на глазури плитки – то есть, на глазури остаются следы железа. Так, а это уже химия. И снова возвращаясь к теме рассказа, хочу сказать, что химию я толком не помню. Помнил, что есть щелочи, кислоты, соли, ну и примерно все. То, что железо растворяется кислотами, тоже помнил. Но представьте себе рабочих, моющих кислотой стены – на конвейере панели. Тут тебе и техника безопасности, и экология. За «можай» загонят. Хотя идея у меня появилась. Вот ничего из химии не помню, а то, что железо растворяется соляной кислотой «HCL», помню. Чтобы не посвящать никого из заводчан, конкуренция значит, поехал в аптеку, в город. В аптеке спросил, есть ли у них соляная кислота. Есть – говорят, – а тебе зачем. Опыты, – говорю, – буду делать. Мне нужна самая маленькая концентрация.

– Есть такая, – и мне дают пузырек с желудочным соком. То есть соляная кислота такой концентрации, что ее можно пить. Ну думаю, попробую отмыть панель от серого налета. Приехал на завод, сразу пошел на склад. Выбрал самое видное место, это чтобы всем было видно. Взял ватку и, голыми руками, отмыл серый налет на панели. Такой участок, примерно метр на метр. Стоит панель стеновая, темно-серая, а в углу панели пятно сверкающе-белого цвета. Получилось. Пришел в контору, к главному инженеру. Им тогда был Полуботко Евгений Иванович. А у него совещание. Шум, гам. Накурено, хоть топор вешай. Постучал, спросил вежливо разрешение. Начальство, однако. Чего тебе, – говорят. – Заняты. – А я и выдаю: – хочу «рацуху» подать по отмыванию панелей от серого налета. – Они все рты и открыли. Как в финальной части «Ревизора» писателя Н. Гоголя. Ну тут началось. Где? Как? Чем? А я и говорю: Сходите на склад готовой продукции – там и увидите. Сами попробуйте отмыть. – Даю им пузырек, только без этикетки. Я ее специально сорвал, что бы не знали, что за жидкость. Все туда и «ломанулись». А я, пока они бегали, в приемной посидел. Приходят, довольные, улыбаются: – Будет тебе рацпредложение; – говорит главный инженер. А мне только этого и надо. Премию получил, семьсот рублей, за рацпредложение. А спустя некоторое время на одном из совещаний с большим количеством присутствующих, которое проводил главный инженер, заходит Виктор Иванович Морозов – начальник отдела кадров, и говорит: – Главный технолог комбината по семейным обстоятельствам от нас уходит. Кого будем ставить? Все смотрят на главного инженера. «Шишка» очень большая. А тот сначала закурил, он всегда так делал. А потом поворачивается в мою сторону и говорит: – А вот его, – и показал на меня пальцем.

Вот так я стал главным технологом, а спустя некоторое время и главным инженером. И помогла мне сделать карьеру, при всех сложностях становления и профессионального роста, единственная химическая формула, которую я помню «HCL».

Возвращаясь к теме рассказа, хочу всем сказать: пусть дети и подростки учат все, что и мы учили, и даже больше. Никто не знает, что может понадобится в жизни, чтобы крепко встать на ноги.

Диверсант

«Лучше думать перед тем, как действовать, чем после…

Когда я и мои сверстники были мальчишками, а это было в суровое послевоенное время, основной темой наших игр была, конечно, война. В это время публиковалось много книжек про войну. Снимались и показывались фильмы на военную тематику. В школах, среди октябрят и пионеров прославлялись герои – пионеры, прославившиеся во время войны. И мы играли, в основном, в войну. А если учитывать, что по нашей земле, по деревням и поселкам, прокатился фронт, то неудивительно, что мы искали и находили весомые, да и опасные свидетельства боевых действий. Патроны, ржавое оружие, мины, снаряды – все это мы целенаправленно искали на местах боев. А потом играли, представляя себя солдатами, партизанами, такими, как Леня Голиков, Валя Котик, Марат Казей, Зина Портнова. И вместе с ними, как теперь говорят, виртуально, нападали на фашистов, взрывали танки, подрывали поезда, захватывали в плен. Устраивали разные тайники и схроны, выкапывая пещерки в склонах оврагов, маскируя в лесу шалаши из веток или насесты на деревьях. А сколько досок было испорчено или, лучше сказать, потрачено на изготовление всяких деревянных пистолетов, винтовок и пулеметов. Мальчишки летом целыми командами носились по улицам поселка, подкрадываясь по бурьянам к «стратегическим» объектам фашистов, в роли которых выступали даже собственные дома, нападали, кричали «Ура» и захватывали их. Потом забегали в сени, напивались воды из ведра, стоящего на табуретке и накрытого фанерой, и отправлялись захватывать следующий объект, попутно прихватив в захваченном доме «трофеи» в виде яблок, огурцов или даже кусочков черного хлеба, натертого солью.

А