Дина Верни: История моей жизни, рассказанная Алену Жоберу - Ален Жобер

его Гогену, прежде чем тот вернулся на Таити. Майоль начал понемногу зарабатывать – декоративное искусство было в моде. Один гобелен Майоля купила принцесса Елена Бибеску, познакомившая его с румынской королевой, пишущей под псевдонимом Кармен Сильва. И та купила другой гобелен. Так Аристид смог начать работать и стать чуть более независимым от своей тети Люси. Майоль был счастлив, вокруг него были художники из группы «Наби». Именно среди них он обретает внутреннее равновесие как живописец. «Все мы – дети Гогена», – говорил Аристид. Однако он не был полностью удовлетворен, у него были и другие устремления.

Гастон Картель: Майоль на лестнице своего розового дома в Баньюльс-сюр-Мер, лето 1943 г.

Майоль попробовал заняться керамикой, или, скорее, начал с глазурованной терракоты. Он изобретает свой собственный рецепт. Но его не учили, как сделать печь для обжига терракоты. Такая у него была натура: он хотел все изобрести сам, даже конструкцию печи. Это потребовало огромных усилий, так как обжиг его керамики неизбежно заканчивался неудачей. И даже когда Жорж-Даниэль де Монфре предложил Майолю пользоваться своей печью, лучше не стало. В печи Монфре многие произведения погибли из-за неправильного обжига. Монфре рассказывает в своем дневнике, как Майоль чуть было не устроил пожар в доме на улице Сен-Жак, где снимал мастерскую. Майоль разжег печь, как какой-нибудь Бернар Палисси[28], и дым повалил клубами, переполошив других обитателей дома. В этот период экспериментов с искусством огня Майоль провел массу неудачных опытов в простой печи Монфре, а затем у своих друзей в коммуне Прад. Наконец Амбруаз Воллар соорудил для него печь в доме, который Аристид снимал в Вильнев-Сен-Жорж (совсем рядом с Марли), и там Майолю удалось получить отличные изделия из керамики. Например, выставленные в музее три фонтана, один из которых получил серебряную медаль на Всемирной выставке 1900 года. В своем саду Майоль оборудовал печи прямо в земле. Расчищая его сад, мы случайно наткнулись на одну из таких зарытых печей.

После нескольких удачных попыток Майоль понял, что обжиг его керамики все же лучше доверить специалистам. Но ведь у него были и успешные обжиги – в печи Манфре и иногда в собственных печах. Я с сожалением думаю, сколько произведений погибло из-за неправильного обжига! Великое множество!

Майоль был изобретателем, человеком, не довольствующимся обычными, испытанными рецептами. Нет, он должен был найти что-то свое, ему нужно было изобретать. Так он и пришел к скульптуре. Это произошло почти случайно, и все у него сразу стало получаться.

(АЖ) Как ему удалось найти эти ясные, четкие формы?

(ДВ) Он нашел их не сразу, нет. Это невозможно. Но в нем стремление к новаторству было, совершенно точно. Он много размышлял, многое пробовал. Он порвал с XIX веком. Даже изумительный Роден еще принадлежит XIX столетию, его художественному течению. А Майоль сразу хочет покончить с общепринятой тенденцией. И Аристид разрушает ее, за исключением считаных скульптур. Именно он стал разрушителем господствующего течения в пластическом искусстве.

(АЖ) Что вы имеете в виду?

(ДВ) Аристид Майоль полностью порывает с XIX веком, веком повествования в скульптуре. Раньше изображали исторические сцены, обращались к античному искусству. Всегда должна была присутствовать тема. А Майоль отменил темы, его скульптуры больше ничего не означали – такое вот большое открытие. Но не надо думать, что это было понято сразу. Сегодня все позабылось, но тогда увидели лишь искажения. Например, он делал мощные ноги, каких не бывает в природе. Такой подход приживается постепенно.

(АЖ) Когда произошел этот перелом?

(ДВ) Майоль по-настоящему начал заниматься скульптурой в 1900 году. Когда смотришь на его работы, замечаешь очень четкий водораздел. В 1905-м он представляет на Осеннем салоне в Париже свое «Средиземноморье». Скульптуру признают авангардистской. Андре Жид, критик Салона, написал первый восторженный отзыв об искусстве Майоля: «Скульптура прекрасна и ничего не означает: это молчаливое произведение. Думаю, нужно вернуться далеко назад, чтобы найти столь же полное пренебрежение любой озабоченностью, кроме простого проявления красоты». Двумя предложениями Жид сказал все!

(АЖ) У Майоля были наставники кроме Гогена? Например, Роден?

(ДВ) Он не заимствовал гогеновские формы, следовал революционным идеям. Гоген – большой новатор, как в живописи, так и в скульптуре или в керамике. Майоль воспринял его идеи, его технику – но не внешние формы. И он не подражал Родену: Роден принадлежал, как я уже говорила, к господствующему течению. Майоль – нет. Великий художник вызывает восхищение своих современников не потому, что его копируют, а потому, что он внушает желание, порыв, мысль: нужно делать по-другому. Например, Майоль оказал влияние на Лорана и многих других мастеров абстрактной скульптуры. В этом влияние Майоля – идти вперед!

(АЖ) А для него самого не было каких-то примеров? Скажем, греков?

(ДВ) Нет. Это ошибочное мнение. На Майоля вешают этот греческий ярлык, потому что греческие скульптуры молчаливы. А он, несомненно, двигался к безмолвию. Он даже ввел это в пластическое искусство ХХ века. Но у него не было преемственности с греками. Когда он поехал в Грецию, знаете, что ему понравилось? Архаическая Греция. Майоль был больше привязан к восточному, а не к греческому искусству. На Всемирной выставке 1889 года он открыл для себя кхмерскую скульптуру. Нравилось ему и искусство Древнего Египта.

(АЖ) Значит, какое-то признание пришло к Майолю в 1905 году?

(ДВ) Да. Был такой неординарный человек, граф Харри Кесслер. Немец, мистик, который еще раньше поддерживал Родена. Человек, который общался и с Альбертом Эйнштейном, и с Дягилевым, с Кокто или с Рильке. Он познакомился с Майолем у Амбруаза Воллара и полюбил его. Кесслер понимал Майоля и сделал его знаменитым, сначала представляя Аристида художественным критикам, а потом и крупным собирателям. Благодаря Кесслеру с 1905 года произведения Майоля стали входить в коллекции. В 1907-м Кесслер повез Майоля в Грецию. Он был его меценатом, которому Майоль многим обязан.

(АЖ) Что потрясает в Майоле: каким бы ни был заказ, пусть даже памятник павшим, его интересует лишь женское тело.

(ДВ) Послушайте. Во-первых, за редким исключением, такой художник, как Майоль, не получает заказов. Это он решает создать памятник, который затем принимают или отвергают. Первая мировая война глубоко потрясла Аристида – и сильно мотивировала. Его сын Люсьен служил в авиации, Майоль боялся, что потеряет его. Памятники павшим – это не заказы, это результат его душевных посылов. Он даже намеревался дарить эти изваяния.

Памятник Бланки – да, это был заказ. И даже больше, чем просто заказ. Почитателями Майоля были в основном писатели, такие как Октав Мирбо, Анри Барбюс, Франсис Журден и Андре Жид, но и художники, например Морис Дени, которые группировались вокруг Клемансо. Возникла идея