Дина Верни: История моей жизни, рассказанная Алену Жоберу - Ален Жобер

это не то же самое, что «настроения». Просто два-три варианта одного и того же замысла, с какими-то отличиями. У него скульптура никогда не была уникальной, она всегда окружалась несколькими «состояниями». Это не значит, что он всегда сохранял эти «состояния». Нет, многие из них Майоль уничтожал. Но ему нужно было множить свою мысль. Никто так не делал. Никто.

(АЖ) Этот первый вариант делался наскоро?

(ДВ) Когда как. Здесь не было правил. Иногда все получалось с ходу, просто моментально. Иногда требовались недели и даже годы.

Вид мастерской Майоля в 1920-х гг.

(АЖ) А потом?

(ДВ) Он продолжал замешивать гипс. Остались фотографии Каркеля: Майоль накладывает гипс и постепенно показывает свою скульптуру. Пока ему не удается та форма, которая была в его воображении. Как у гончара!

(АЖ) А последняя стадия – это полировка?

(ДВ) Нет, это не обязательно полировка. Я вам говорила, Майоль заявлял, что он – скульптор неосязаемого. Он хотел чего-то, что было внутри. Не прибегал ни к каким украшательствам, отказывался от общепринятых представлений о скульптуре. Стремился показать то, что было внутри. Однако форму найти все же было необходимо, и Аристид хотел, чтобы эта форма была совершенной. А поскольку он отверг господствующее течение и его скульптуры молчаливы, разумеется, они должны были быть гладкими. Почему? Потому что только движение неровно. Когда скульптура спокойна, объемы уже другие. При этом Майоль не был фанатиком полировки, здесь не стоит преувеличивать. Просто ему это было нужно, поскольку его объемы были такими.

(АЖ) А когда гипсовая скульптура была готова?

(ДВ) Она никогда не бывала готова! Нет. Наступал момент, когда он видел, что скульптура получается. Но там же не один черновой вариант, их несколько. Тогда он ломает одну или пару черновых скульптур и сосредотачивается на одной или двух других. И начинает искать. Только ищет годами. Со мной, с «Гармонией», это заняло четыре года. Он умер, так и не закончив ее. У Майоля была скульптура под названием «Венера». Так он работал над ней десять лет. Сделал несколько разных скульптур, но окончательный вариант был завершен через десять лет.

(АЖ) Работал по-разному в зависимости от предполагаемого материала: бронзы, камня, мрамора?

(ДВ) Майоль никогда не держал в голове мрамор. Он любил только бронзу. И камень он тоже не использовал, из его рук вышло лишь несколько каменных скульптур. Для этого обычно приглашался специалист. Ему передавался гипсовый вариант с реперными точками, и он переносил его на камень. Вообще-то Майоль начинал свою карьеру с плодовых деревьев. Его первые произведения – из дерева. Но материал его совершенно не интересовал, ему до материала не было дела. Целью Майоля были поиски и доведение до совершенства. Это был не только перфекционист, но и человек, который беспрестанно искал то, что нельзя было увидеть.

(АЖ) Он сам доводил работу до конца?

(ДВ) Аристид был и литейщиком, он этому научился. У него в Париже даже была своя литейная мастерская. Правда, непродолжительное время, поскольку человек искусства не может слишком долго забавляться этим. В молодости, в 1905 году, Майоль обратился к литейщику Бингену и Костеноблю. Это был один человек, хотя и с двумя фамилиями[29]. Именно он позднее отлил столь совершенный памятник Бланки. Я недавно ездила посмотреть на этот памятник – его бронза совсем не состарилась. И Майоль робко попросил научить его искусству литья. «Приходите, юноша, приходите!» – и Аристид ходил туда каждый день. Он изучил все техники литья, он делал песчаные формы, отливки, чеканку. Майоль там всему научился, и всю жизнь он старался достичь совершенства. Отливка должна была быть безукоризненной, чеканка – без малейшего изъяна. Чеканить все самостоятельно он был не в состоянии, часто нанимал чеканщика. Но когда мог, чеканил сам. Как-то мне пришлось позировать для чеканки «Трех нимф». До конца жизни он чеканил превосходно.

(АЖ) А живопись?

(ДВ) Майоль никогда ее не бросал. Но у него не всегда находилось время на картины. Он был совершенно одержим скульптурой, думал только о ней. Вся его жизнь вращалась вокруг поисков в области скульптуры. Какие-то вещи он бросал – бумагу, глазурованную терракоту, гобелены… Но не живопись. Я позировала ему до последних его дней.

(АЖ) Вы говорите, что над некоторыми скульптурами он работал годами. А сколько их было одновременно в работе?

(ДВ) Кто же их сосчитает! Здесь, в Баньюльсе, в подвале, сотни вариантов. Мы находили десятки отливочных форм на одну и ту же тему, и не имело смысла все хранить. Например, для «Гармонии», для которой я позировала, было два десятка «состояний», а осталось пять или шесть. Но мы находили и наброски каких-то неизвестных замыслов, все разные.

(АЖ) В окончательном каталоге сколько будет произведений?

(ДВ) Не могу вам сказать. Много. Но все же число произведений ограничено. Он работал один. Не как Роден, который использовал целое поколение скульпторов. Нет. Майоль работал один и годами вынашивал замысел. Расскажу вам одну историю. У него была сестра, Мари. Я, когда жила в Баньюльсе, наносила ей визиты каждое воскресенье. Это была очень мягкая, очень утонченная дама. В молодости она везде ездила с Майолем. Знаете, это было в XIX веке, и тогда сестры не позировали. Но в один прекрасный день она скинула обувь и зашла в море – босиком, выпятив грудь, задрав юбки и хохоча. Это движение его совершенно потрясло. Мимолетное, ничего не значившее движение. Мари очень быстро вышла из воды, и об этом никогда больше не заходил разговор. Но Майоль всю жизнь искал это движение, чтобы передать его в скульптуре. Всю жизнь! И всем натурщицам, которые позировали ему, он говорил: «Ах, какой вы бы могли быть девушкой, бродящей по воде!».

Гастон Картель: Майоль за работой над гипсовой заготовкой для «Гармонии», 1943 г.

Наконец, в 1910 году, во время парижского наводнения, одна натурщица воспроизвела это движение. И Майоль закончил торс за один день! Великолепный торс – без головы, без рук и ног. Он ему удался, потому что Аристид видел его, прочувствовал его. Однако ему нужно было завершить эту вещь. В 1921 году он вернулся к торсу, сделал еще два, в конечном счете сделал множество вариантов, но сохранил и представил публике лишь два «состояния» – это была «Иль-де-Франс». Так что он всю свою жизнь думал об этом. Майоль говорил: «Она вышла из моих рук, но не из моей головы!» И он продолжал рисовать девушку, бродящую по воде. Я позировала для него – теперь это открытки, продающиеся в музее. Я позировала в образе девушки, бродящей по воде, да, в самой настоящей воде – это я-то! – в 1944 году, году