Лорелея (сборник) - Генрих Гейне
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Холодной полночью глухой…» Перевод В. Зоргенфрея
Холодной полночью глухойБродил я в лесу со своей тоской;Деревья тряс, чтоб они не спали, —Они головой с состраданьем качали.
«Самоубийц хоронят…» Перевод В. Зоргенфрея
Самоубийц хоронятВ скрещенье двух дорог;Цветок растет там синий,Тоски предсмертной цветок.
В скрещенье дорог стоял я,Безмолвен и одинок.В сиянье лунном качалсяТоски предсмертной цветок.
«Путь мой мгла ночная метит…» Перевод В. Зоргенфрея
Путь мой мгла ночная метит,Сумрак стелется вокругС той поры, как мне не светитСвет очей твоих, мой друг.
Золотые, закатилисьЗвезды прелести живой,Бездны темные раскрылись, —Ночь, прими меня, я твой!
«Мне мгла сомкнула очи…» Перевод В. Зоргенфрея
Мне мгла сомкнула очи,Свинец уста сковал,Застыв и цепенея,В могиле я лежал.
Не помню, был ли дологМой мертвый сон, но вдругПроснулся я и слышуНад гробом чей-то стук
«Быть может, встанешь, Генрих?Зажегся вечный день,И мертвых осенилаУслады вечной сень».
Любимая, не встать мне —Я слеп и до сих пор:От слез неутолимыхВконец померк мой взор.
«Я поцелуем, Генрих,Покров сниму с очей;Ты ангелов увидишьВ сиянии лучей».
Любимая, не встать мне —Доныне кровь струейТечет еще из сердца,Что ранено тобой.
«Тебе я руку, Генрих,На сердце положу,И мигом кровь уймется,Я боль заворожу».
Любимая, не встать мне —Висок сочится мой:Его ведь прострелил яВ тот день, как расстался с тобой.
«Я локонами, Генрих,Прикрою твой висок,Чтоб кровь не шла из раны,Чтоб ты подняться мог».
И голос был так нежен —Лежать не стало сил:Мне к милой захотелось,И встать я поспешил.
И тут разверзлись раны,И хлынула струяКровавая из сердца,И – вот! – проснулся я.
«Для старых, мрачных песен…» Перевод В. Зоргенфрея
Для старых, мрачных песен,Дурных, тревожных снов, —О, если бы громадныйДля них был гроб готов!
Я собираюсь что-тоЕще в него сложить;И бочки в ГейдельбергеОн больше должен быть.
И дайте мне носилки,Чтоб были в полный рост;Им быть, пожалуй, надоДлинней, чем в Майнце мост.
Двенадцать великановЗовите же поскорей,Чтоб кельнского ХристофораБыл каждый из них сильней.
Пусть гроб снесут они к морю,Опустят до самого дна;По гробу и могилаОгромной быть должна.
А знаете, на что мнеОгромный гроб такой?Любовь я уложил быИ горе на покой.
Опять на родине
«В этой жизни слишком темной…» Перевод А. Блока
В этой жизни слишком темнойСветлый образ был со мной;Светлый образ помутился,Поглощен я тьмой ночной.
Трусят маленькие дети,Если их застигнет ночь;Дети страхи полуночиГромкой песней гонят прочь.
Так и я, ребенок странный,Песнь мою пою впотьмах;Незатейливая песня,Но зато разгонит страх.
«Не знаю, что значит такое…» Перевод А. Блока
Не знаю, что значит такое,Что скорбью я смущен;Давно не дает покояМне сказка старых времен.
Прохладой сумерки веют,И Рейна тих простор.В вечерних лучах алеютВершины дальних гор.
Над страшной высотоюДевушка дивной красыОдеждой горит золотою,Играет златом косы,
Златым убирает гребнемИ песню поет она:В ее чудесном пеньеТревога затаена.
Пловца на лодочке малойДикой тоской полонит;Забывая подводные скалы,Он только наверх глядит.
Пловец и лодочка, знаю,Погибнут среди зыбей;И всякий так погибаетОт песен Лорелей.
Неизвестный художник.Лорелея (немецкая открытка). Нач. XX в.
«Не радует вешнее солнце…» Перевод М. Михайлова
Не радует вешнее солнцеСмущенную душу мою:У старых развалин, под липой,Один я печален стою.
Как ярко блестит под гороюЛазоревой гладью река!Плывет по ней лодка; далекоРазносится песнь рыбака.
А там, за рекою, пестреютПод ясной улыбкой небесСады, и беседки, и дачи,И люди, и стадо, и лес.
Вон девушки берегом идутК зыбучему плоту с бельем;Вон мельница шумно трудитсяИ сыплет алмазным дождем.
Вон древняя, ветхая башняИ будка у старых ворот;Солдатик в нарядном мундиреТам ходит и взад и вперед.
Играет ружьем он – и яркоСверкает на солнце ружье…«На пле́-чо! на кра-ул!» Солдатик,Прицелься ты в сердце мое!
«Я плачу в лесу безнадежно…» Перевод В. Коломийцева
Я плачу в лесу безнадежно, —А дрозд спорхнул с высотыИ мне поет так нежно:«О чем тоскуешь ты?»
«Спроси, дружок, об этомСвоих же братцев, стрижей,Хитро гнездившихся летомУ окон милой моей».
«Сырая ночь и буря…» Перевод А. Блока
Сырая ночь и буря,Беззвездны небеса;Один средь шумящих деревьевМолча бреду сквозь леса.Светик далекий кажет
В охотничий домик путь;Мне им прельщаться не надо,Ведь скучно туда заглянуть.
Там бабушка в кожаном кресле,Как изваянье, страшна,Слепая, сидит без движеньяИ слова не молвит она.
Там бродит, ругаясь, рыжийСын лесничего взад и вперед,То яростным смехом зальется,То в стену винтовку швырнет.
Там плачет красавица пряха,И лен отсырел от слез;У ног ее с урчаньемЖмется отцовский пес.
«Когда на дороге, случайно…» Перевод А. Фета
Когда на дороге, случайно,Мне встретилась милой родня, —И мать, и отец, и сестрицаЛюбезно узнали меня.
Спросили меня о здоровье,Прибавивши сами потом,Что мало во мне перемены, —Одно, что я бледен лицом.
О тетках, золовках и разныхДокучных расспрашивал я,О маленькой также собачке,С приветливым лаем ея.
Спросил, между прочим, о милой:Как с мужем она прожила?И мне отвечали любезно,Что только на днях родила.
И я их любезно поздравил,И нежно шептал им в ответ,Прося передать поздравленьеИ тысячу раз мой привет.
Сестрица промолвила громко:«С собачкой случилась беда:Как стала большою, взбесилась, —Утоплена в Рейне тогда».
В малютке есть с милою сходство:Улыбку ее узнаю, —И те же глаза, что сгубилиИ юность, и душу мою.
«С порога рыбачьей избушки…» Перевод А. Фета
