Они не мы - Григорий Грошев

на коробочках, ни даты, ни даже имени – глупая дань прошлому, бездарной истории, которая довела нас до такого состояния существования. Мне было так тяжело, так холодно, что дальше не хотелось делать ничего. И в этот момент я прекрасно понимал жену.

Но было холодно, и людей было немало, и рабочие как-то странно на меня глазели, адаптированные к ежедневным слезам и горьким крикам. Потому я встал с земли, отряхнул грязь и ушёл, и больше ни одной капли скорби не появилось под защитными очками – клянусь здоровьем Главы.

Я подарил себя труду, защитному механизму, включаемому каждый раз при наступлении тяжёлых условий существования. Труд – это не совсем то, что называется профессией. И скоро боль успокоилась, уснула, и душа совсем перестала страдать, что свойственно всем людям творческих профессий. Хотя семьи у меня до сих пор нет, да и не будет уже никогда. Зачем мне семья, когда у меня есть редакция? Новой боли я не выдержу, поэтому незачем и пытаться».

Алекс закрывает топ. Идёт в ванную, снимает вентрешётку и прячет карту. Нужно найти другой тайник. Срочно найти… Иногда он размышляет о том, что станет с этими картами и доживут ли они до новых людей, которые придут им на смену. Зачем он вообще это делает? Зачем рискует собой, когда жизнь его хороша. Даже очень. Надо бы собрать эти карточки, и утилизировать их, уничтожить.

Надо бы, но вдруг… Звонок в дверь! Настойчивый. Сердце зашлось: то ли энергочай слишком сильный, то ли страх. Александр дышит глубоко-глубоко, чтобы привести себя в порядок. Пытается восстановить дыхание, ведь иначе – они обязательно всё поймут. И он потеряет даже призрачный шанс оправдаться. И его прах даже Стену не украсит – его просто уничтожат, как будто он никогда не существовал.

Запись 8

У элиты Сферы много привилегий. Вообще, конечно, в этом обществе все равны, но иные чуть-чуть равнее. И Алексу приятно, что он – из числа элиты. Можно сказать, ближе к верхушке. Например, ему поставили монитор. И он может посмотреть, кто притаился снаружи. Да, проникнуть в общий коридор нелегко, но вдруг? Вдруг кому-то захочется уничтожить главного редактора авторитетного издания?

На мониторе – высокая, массивная фигура в полицейской форме. На комбинезоне – погоны, на груди – нашивка. Слава богу, один. Значит, это случайность. Сердце бьётся ещё сильнее, а на лбу предательски выступает пот. Хотя, с другой стороны, такая реакция – нормальная при столь тесном контакте со служителями закона. Что и говорить, их все боятся.

«Чего ему?» - думает Алекс. Пытается мыслить логично, ведь без этого ему не победить. Всего один... Значит, это не проверка. Или они хотят, чтобы он расслабился? Откроешь дверь, и на тебя бросятся Стражники. С другой стороны, двери таких людей не остановят. Он делает ещё несколько глубоких вздохов и пытается держать себя в руках.

- Слушаю, - говорит Главред в микрофон.

- Откройте, - раздался короткий приказ. Голос низкий, нетерпеливый и злобный. Не просьба, не требование, а именно приказание.

Магнитный замок издаёт сигнал. Массивная дверь сдвигается. Алекс стоит в проёме, в старой майке и растянутых брюках. У него не так много одежды, чтобы встречать гостей в чём-то парадном. Полицейский долго всматривается в его лицо. Снимает форменную маску-шлем и оставляет висеть её на груди. Медленно, палец за пальцем, освобождает правую руку от перчатки.

- Инспектор Швак Н-283, - говорит массивный человек в форме, протягивая ладонь.

- Александр Р-101, - отвечает Главред.

Рукопожатие. Мощная хватка, от которой кости заныли. Почему они все такие? Почему хотят продемонстрировать силу и превосходство даже там, где в этом нет никакой необходимости? Под Сферой не так часто жмут руки: обычай не прижился хотя бы потому, что на улице перчатки не снимешь. Но военные и полицейские при первой же возможности пытаются тряхнуть древностью.

- В курсе, - говорит визитёр.

- Нет, не в курсе, - отвечает Алекс. Он усилием воли сохраняет бесстрастное выражение лица, хотя ему очень больно. Кости уже не те, что в юности – ноют.

- В курсе, что Вы – Главный редактор газеты «Истина», Александр Р-101, - терпеливо говорит Швак. - Вам, должно быть, интересна цель моего визита?

- Не очень, - почти говорит Главред. – Дайте угадаю… Хотите, чтобы я опубликовал интервью?

Швак громогласно смеётся. Делает он это наигранно и максимально неестественно. Смеётся так, словно ребёнок бросил металлические предметы в бак и болтает его. Развлечения ради. От этих звуков Алексу почему-то становится жутко, и по коже бегут мурашки.

- У Вас – отменное чувство юмора, - хвалит Швак. – Признаться, я не пропускаю ни единого выпуска Вашей газеты.

- Очень рад.

Молчание. Инспектор явно ждёт каких-то действий, но Главред терпелив. Это не первый полицейский, которого он повстречал на своём веку. И он примерно представляет, как нужно действовать с ними. Как, впрочем, и с другими людьми. Утомить ожиданием. Нетерпеливый человек всегда что-то скрывает. А Главред не такой, он – открытый лэптоп без пароля.

- Так вот, Алекс Р-101, - продолжает инспектор, нарушая молчание. – Можно я буду называть Вас именно так?

- Разумеется.

- Давайте присядем, - требует Швак.

Его взгляд скользит по комнате, но не видит в ней сиденья, способного удержать его могучую фигуру. А потому он просто занимает место на кровати, которую Алекс забыл убрать в нишу. Главред садится на табурет и нажимает на кнопку. Услужливая машина заваривает энергочай. Некоторое время проходит в тишине, они просто наблюдают за процессом, слушают его.

- Угощайтесь, - протягивает стакан Алекс.

- Благодарю. Не буду томить. Я расследую исчезновение Виктора С-202. Знакомы с ним?

- Разумеется. Журналист «Всегда!» Очень интересный гражданин, должен заметить.

- Читаете? – не без интереса спрашивает полицейский.

- Нет, конечно, - лжёт Алекс. – Нет времени.

- Вот, - кивает Швак. Некоторое время он крутит в руке стакан, словно опасаясь его содержимого. А потом – залпом выпивает. – Более семи суток мы в поиске. Как сквозь Сферу провалился!

- Едва ли я смогу вам помочь, - Главред разводит руками в сторону. – Я очень далёк от криминала. Из-за