Родная старина - В. Сиповский

– Братцы, – говорили они, – куда нам бежать? Осень уже; в реках лед смерзается… Не примем худой славы, укоризны на себя не положим, будем надеяться на Бога: Он и беспомощным помощник! Вспомним, братцы, обещание, какое мы дали честным людям (Строгановым). Назад со стыдом возвратиться нам нельзя. Коли Бог нам поможет, то и по смерти память наша не оскудеет в этих странах, и слава наша вечна будет!

Согласились с этим все, порешили – оставаться и до смерти биться.

На рассвете 23 октября казаки двинулись на засеку. Пушки и ружья сослужили теперь им свою службу. Татары из-за своей ограды пускали тучи стрел, но мало вреда причиняли русским удальцам; наконец сами проломали свою засеку в трех местах и ударили на казаков. Начался страшный рукопашный бой. Тут уж ружья не помогали: приходилось рубиться мечами или схватываться прямо руками.

Оказалось, что казаки и здесь себя показали богатырями: несмотря на то что враги были в двадцать раз многочисленнее, казаки сломили их. Махмет-Кул был ранен, татары смешались, многие упали духом; иные подвластные Кучуму князьки, видя, что враги одолевают, оставили бой. Кучум бежал сначала в свою столицу Сибирь, захватил здесь свои пожитки и бежал дальше.

Ермак с казаком

26 сентября казаки заняли покинутую жителями Сибирь. Приуныли было победители в пустом городе. Их сильно уж поубавилось: в последнем только сражении пало их 107 человек; было немало раненых и больных. Идти им стало уже невмочь, а между тем запасы у них кончились и наступала лютая зима. Голод и смерть грозили им.

Но через несколько дней остяки, вогуличи, татары со своими князьками стали приходить к Ермаку, бить ему челом, приносили ему дары и разные припасы; он же приводил их к присяге государю, обнадеживал их его милостью, обходился ласково и отпускал без всякой обиды в их юрты. Казакам строго было запрещено обижать покорившихся туземцев.

Зиму провели казаки спокойно; только Махмет-Кул напал было на них, Ермак разбил его, и он несколько времени не беспокоил казаков; но с наступлением весны думал было врасплох напасть на них, да сам попал впросак: казаки подстерегли врагов, напали на них, сонных, ночью и захватили в плен Махмет-Кула. Ермак обошелся с ним очень приветливо. Плен этого храброго и ретивого татарского витязя был ударом для Кучума. В это же время на него шел войной его личный враг, один татарский князь; наконец, свой воевода изменил ему. Дела Кучума были совсем плохи.

Лето 1582 г. казаки провели в походах, покоряя татарские городки и улусы по рекам Иртышу и Оби. Между тем Ермак дал знать Строгановым, что он «салтана Кучума одолел, стольный город его взял и царевича Махмета-Кула полонил». Строгановы спешили обрадовать этою вестью царя. Скоро явилось в Москву и особое посольство от Ермака – Иван Кольцо с несколькими товарищами – бить челом государю царством Сибирским и поднести ему в дар драгоценные произведения завоеванного края – меха собольи, бобровые и лисьи.

Давно уже, говорят современники, не бывало такой радости в Москве. Молва, что не оскудела милость Божия к России, что Бог послал ей новое обширное царство, быстро разносилась в народе и радовала всех, привыкших слышать за последние годы только о неудачах и бедствиях.

Грозный царь принял Ивана Кольцо милостиво, не только простил его с товарищами за прежние их преступления, но щедро наградил, а Ермаку, говорят, послал в подарок шубу с плеча своего, серебряный ковш и два панциря; но что важнее всего – отправил в Сибирь воеводу, князя Волховского, со значительным отрядом войска. Очень уж немного удальцов оставалось под рукою Ермака, и трудно ему было бы удержать свое завоевание без подмоги. Махмет-Кул был отправлен в Москву, где поступил на службу царю; но Кучум все-таки успел оправиться и войти в силу.

Русским воинам плохо пришлось в Сибири: они терпели часто недостатки в жизненных припасах; распространились между ними болезни; случалось, что татарские князьки, притворившись сначала верными данниками и союзниками, губили потом отряды казаков, доверившихся им. Так погиб Иван Кольцо с несколькими товарищами. Воевода, присланный царем, умер от болезни.

Скоро затем погиб и сам Ермак. Проведал он, что Кучум собирается перехватить на пути бухарский караван, шедший в Сибирь. Захватив с собою 50 своих удальцов, Ермак поспешил навстречу бухарским купцам, чтобы охранять их от хищников на пути по Иртышу. Целый день казаки поджидали караван при впадении реки Вагая в Иртыш, но ни купцы, ни хищники не показывались. Ночь была бурная. Дождь лил ливмя. Ветер бушевал на реке. Истомленные казаки расположились отдохнуть на берегу и скоро заснули как убитые. Оплошал на этот раз Ермак – не поставил сторожей, не думал, видно, чтобы враги напали в такую ночь.

А неприятель был очень близок: с другой стороны реки подстерегал казаков! Кучумовы лазутчики нашли в реке брод, пробрались к русским и затем принесли своим радостную весть, что казаки спят мертвецким сном, в доказательство чего представили три похищенные у них пищали и пороховницы.

По указанию лазутчиков татары перебрели тайком чрез реку, напали на спящих казаков и перерезали их всех, кроме двух. Один спасся и принес в Сибирь ужасную весть об избиении отряда, а другой, сам Ермак, услышав стоны, вскочил, успел своей саблей отбить убийц, кинувшихся на него, бросился с берега в Иртыш, думая спастись вплавь, но утонул от тяжести своих железных доспехов (5 августа 1584 г.).

Через несколько дней тело Ермака течением реки прибило к берегу, где и нашли его татары и по богатым доспехам с медной оправой, с золотым орлом на груди, узнали в утопленнике покорителя Сибири. Понятно, как обрадовался Кучум, как торжествовали гибель Ермака все враги его! А в Сибири весть о смерти вождя привела русских в такое отчаяние, что они уже не пытались и бороться с Кучумом, покинули Сибирь, чтобы вернуться к себе на родину. Это случилось уже по смерти Грозного.

Сибирский воин XVI в.

Но дело Ермака не погибло. Путь в Сибирь был указан, и начало русскому владычеству здесь положено. После смерти Грозного и гибели Ермака русские отряды один за другим шли по пути, который он указал, за Каменный пояс (Урал); туземные полудикие народцы один за другим подпадали под власть русского царя, несли ему свой ясак (подать); заводились в новом краю русские поселения, строились города, и мало-помалу весь север Азии с его неисчерпаемыми богатствами достался России.

Не ошибся Ермак, когда говорил своим сподвижникам: «Не оскудеет память наша в этих странах». Память об удальцах, положивших начало русскому владычеству в Сибири, живет доныне и здесь, и на их родине. В своих песнях наш народ и до сих пор вспоминает об удалом казацком атамане, который искупил свои вины перед царем покорением Сибири. В одной песне говорится о Ермаке, как он, одолев Кучума, послал сказать царю:

Ой ты гой еси, надежа православный царь!Не вели меня казнить, да вели речь говорить:Как и я-то, Ермак, сын Тимофеевич,Как и я-то гулял по синю морю,Что по синю морю по Хвалынскому(Каспийскому),Как и я-то разбивал ведь бусы-корабли…А теперича, надежа православный царь,Приношу тебе буйную головушкуИ с буйной головушкой царство Сибирское!

Сохранились в Сибири и местные предания о Ермаке; а в 1839 г. в городе Тобольске, неподалеку от места, где находился древний Искер, или Сибирь, поставлен памятник, чтобы увековечить память удалого покорителя этого края.

Последние годы царствования Грозного

Для Русской земли тяжелой порой были последние годы царствования Грозного. Покорение Сибири было единственным радостным событием. Неудачи на Западе сильно раздражали царя, по-прежнему шли розыски действительных и мнимых изменников, совершались пытки и лютые казни. Хотя ненавистная всем опричнина была отменена еще в 1572 г., но отменена лишь по имени: царя все-таки окружали люди, которые пользовались его подозрительностью и другими слабостями для своекорыстных целей. Прежних любимцев царя уже не было подле него; князь Афанасий Вяземский и Алексей Басманов, погубивши множество людей, сами были казнены во время московских казней, так как царь и этих страшных советников своих заподозрил в крамоле. Малюта Скуратов был убит при осаде Полоцка. Но, на беду России и властелина ее, новые его приближенные находили более удобным для себя потакать слабостям и страстям его, чем стоять за правду.

Из Полоцка, после взятия его Баторием, Курбский прислал царю два письма в ответ на его второе послание. Всячески старается Курбский оправдать свою измену и снова корит царя за то, что он вместо прежних добрых советников приблизил к себе дурных людей. «Когда прельстили тебя, – говорится в письме, – презлые и прелукавые человекоугодники (которые смертоноснее всякой язвы в государстве – в этом согласны все мудрые), ласкатели, губящие и тебя, и отечество свое, чего только Бог не попустил на Русскую землю?! И голод, и моровое поветрие, и варварский меч, и сожжение Москвы, и опустошение всей Русской земли, и, что горше всего, – бегство царя от врага!.. Ты, как говорят здесь, хоронясь от татар по лесам, едва не погиб от голоду с кромешниками твоими!.. А когда жил ты богоугодно, тот же измаилитский пес (крымский хан) пред нами, наименьшими твоими слугами, бегал в Диком поле и места себе найти не мог. Вместо теперешних тяжких даней твоих хану мы прежде платили ему дань нашими саблями по басурманским головам!»