Век Людовика XIV. История европейской цивилизации во времена Паскаля, Мольера, Кромвеля, Мильтона, Петра Великого, Ньютона и Спинозы: 1648—1715 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1688 году Яков II бежал во Францию, и Драйден снова оказался под властью короля-протестанта. Он придерживался своей новой веры; все его трое сыновей работали в Риме при Папе, и еще одна смена ключа была бы какофонией. Он мужественно пережил потерю лауреатства, пенсии и должности историографа; история, однако, усугубила его горе, отдав эти почести Шедуэллу, которого Драйден короновал как короля глупости и образец тупости. В старости он вернулся к тому, чтобы поддерживать себя пером. Он написал еще несколько пьес, перевел отрывки из Феокрита, Лукреция, Горация, Овидия и Персия, сделал вольный, но беглый перевод "Энеиды" в героический стих и переложил на свои собственные метры некоторые "басни" Гомера, Овидия, Боккаччо и Чосера. В 1697 году, в возрасте шестидесяти семи лет, он написал знаменитую оду "Пир Александра", которая была слишком высоко оценена.
Он умер 1 мая 1700 года. На его похоронах было много неразберихи, соперничающие группировки боролись за его труп; но в конце концов его упокоили рядом с Чосером в Вестминстерском аббатстве.
Его трудно любить. Судя по всему, он был оппортунистом , который восхвалял память Кромвеля при протекторате, восхвалял Карла и его любовниц, восхвалял протестантизм при короле-протестанте и католицизм при католике, а также ухаживал за пенсиями со всей своей мелодичностью. Он нажил столько врагов, что, должно быть, в нем было что-то нелюдимое. Он соперничал со всеми своими конкурентами в разнузданности своих пьес и благочестии своих стихов. Его сила сатиры была столь велика, что вызывала у нас сочувствие к его жертвам, как к мученикам, сжигаемым на костре. Но он, без сомнения, был величайшим английским поэтом своего поколения. Большая часть его стихов была написана к случаю, а время редко сохраняет то, что было адресовано времени. Но его сатиры живут до сих пор, ведь никто не сравнится с ним в вытравливании персонажей в едком презрении. Он развил героическое двустишие до такой компактности и гибкости, что оно доминировало в английской поэзии на протяжении целого столетия. В прозе его влияние было еще сильнее: он очистил ее от громоздких оборотов и чуждых идиом и привел к классической ясности и легкости. Его современники были правы: они скорее боялись, чем любили его, но они знали, что силой своей воли и трудом своего искусства он завоевал право верховодить над ними как арбитр буквы и властитель рифмы. Он был Джонсоном и Джонсоном своей эпохи.
IV. КАТАЛОГ
Давайте соберем в безжизненный каталог несколько незначительных фигур, которые дали жизнь и литературу этой эпохе, но с которыми мы не можем остаться достаточно долго, чтобы увидеть их вживую.
Величайшей поэмой языческой Реставрации был пуританский эпос, но самой известной поэмой - антипуританский шуточный эпос "Гудибрас" (1663-78). Сэмюэл Батлер, будучи похотливым юношей, провел неприятные годы на службе у сэра Сэмюэла Люка, ярого пресвитерианского полковника в армии Кромвеля, расквартированной в Копл-Ху, цитадели пуританской политики и молитв. Когда наступила Реставрация, Батлер отомстил за себя, опубликовав захватывающую сатиру, в которой рыцарский сэр Гудибрас ведет своего оруженосца Ральфо в крестовый поход против греха. С самого начала вы можете судить обо всем:
Когда гражданская дурь впервые возросла,
И мужчины рассыпались, сами не зная почему;
Когда тяжелые слова, ревность и страхи
Соберите людей за уши,
И заставил их драться, как сумасшедших или пьяных,
Для дамы религия как для панка; ...
Когда госпел-трубач, окруженный
С длинноухим всадником на битву,
И кафедра, барабанный экклезиаст,
Его били кулаком, а не палкой:
Тогда сэр рыцарь покинул жилище,
И он ускакал в колонию. . . .
Многие считают, что
Как Монтень, играющий со своей кошкой,
Жалуется, что считает его просто ослом,
Гораздо больше она хотела бы, чтобы сэр Гудибрас . . .
Мы согласны, хотя он был очень остроумен,
Он очень стеснялся использовать его,
Как и нежелание изнашивать его,
И поэтому не терпел
Разве что по праздникам или так,
Как это делают мужчины в своих лучших одеждах. . . .
Для его религии это было в самый раз.
Чтобы соответствовать его образованности и остроумию;
Это был пресвитерианин, настоящий голубой,
Ведь он был из той упрямой команды.
Из заблудших святых, которым все люди дают
Быть истинной Церковью Воинствующей:
Те, кто строит свою веру на
Священный текст о щуке и ружье,
Решайте все споры следующим образом
Непогрешимая артиллерия,
И доказать, что их доктрина ортодоксальна
Апостольские удары и стуки; ...
Секта, чьим главным посвящением является
В странных извращенных антипатиях; ...
Чтобы с большей осторожностью провести праздник
Неправильный, а не правильный путь;
Усугубляйте грехи, к которым они склонны
Проклиная тех, на кого у них нет ума. 43
И так далее, к радости пуритан и удовольствию короля. Карл наградил автора тремя сотнями фунтов. Все роялисты хвалили книгу, кроме Пэписа, который не мог "понять, в чем заключается остроумие", хотя "книга [сейчас] в величайшей моде на шутки". 44 Батлер поспешил выпустить продолжения (1664, 1678), но в его колчане больше не было стрел, а рифмы иссякли. Распри протестантов и католиков сменились распрями роялистов и пуритан; Батлер был забыт и умер в безвестной нищете (1680). Сорок лет спустя в Вестминстерском аббатстве ему был воздвигнут памятник. "Он просил хлеба, - гласит эпиграмма, - а получил камень". 45
Лучше таких рифмованных доггеров была величественная проза Кларендона "История восстания", которая появилась в 1702-4 годах, хотя была написана в 1646-74 годах. В царствование королевы Анны люди могли видеть, с какой тщательностью были написаны эти восемь томов, как великолепен их стиль, как проникновенны очерки характеров, как великодушен был дух старого избитого канцлера. Гилберт Бернет также сыграл немалую роль в "Истории своего времени", которая по его приказу была опубликована (1724) только после его смерти. Его "История реформации церкви Англии" (1679, 1681, 1715) была более значительным трудом, трудом долгого исследования; она
