Денег больше чем у бога. Хедж-фонды и рождение новой элиты - Себастьян Маллаби

тем же проблемам, что и они. Соотношение между заемным и собственным капиталом компании составляло 10 к одному. Конечно, это не 30 к одному, как у многих инвестиционных банков с их активной политикой заимствования, но в то же время гораздо выше, чем у хедж-фондов, нормой для которых считалось однозначное число26. А поскольку Citadel выпустил небольшое количество пятилетних облигаций, по его долговым обязательствам стали активно заключать кредитные дефолтные свопы. В связи с этим у трейдеров могли возникнуть опасения по поводу ликвидности компании27.

Гриффин быстро составил дерево вероятностей. По его оценке, шансы на выживание Morgan Stanley были равны 50 %. В случае краха Morgan вероятность того что Goldman последует за ним, составит 95 %. Если же рухнет Goldman, то Citadel обанкротится почти со стопроцентной вероятностью, поскольку из-за вынужденных продаж имущества Morgan и Goldman стоимость активов Citadel упадет в разы. С учетом вероятности каждого из этих событий шансы Citadel на выживание составляют около 55 %. «Это был действительно плохой день. Было горько сознавать, что весь двадцатилетний труд может пойти прахом и все зависит от судьбы одной-единственной компании, на которую вы не имеете ни малейшего влияния», — вспоминал позднее Гриффин28.

Но даже если фонд Citadel был отчасти подвержен тем же проблемам, что и инвестиционные банки, его реакция на кризис была несколько иной. Летом, следуя тем же путем, что и Lehman Brothers, руководство Morgan и Goldman пыталось убедить регуляторов ввести ограничения на короткие продажи их акций. Было странно слышать подобное требование в устах этих двух компаний. Ведь Morgan и Goldman сами играли на понижение, поскольку их собственные трейдеры желали держать как короткие, так и длинные позиции. Оба банка даже успешно оказывали первичные брокерские услуги, финансируя и осуществляя короткие продажи от имени хедж-фондов. Однако в эти сумасшедшие дни, которые наступили после банкротства Lehman Brothers, ни Morgan, ни Goldman уже не могли вести себя как раньше. В среду, когда курс их акций рушился на глазах, руководство обеих компаний не выпускало из рук телефоны. И к концу дня сенаторы от штата Нью-Йорк Чак Шумер и Хилари Клинтон обратились в Комиссию по ценным бумагам и биржам с требованием выполнить просьбу Morgan и Goldman и запретить короткие продажи их акций.

В четверг Кристофер Кокс, председатель комиссии, выразил сомнение по поводу того, стоит ли оказывать помощь банкирам, но его никто не поддержал. «Или вы спасете их прямо сейчас, или они исчезнут с лица земли, пока вы предаетесь размышлениям», — настаивал секретарь казначейства Хэнк Полсон29. Примерно в 13:00 управление по финансовым услугам в Лондоне объявило месячный запрет на короткие продажи 29 финансовых организаций, дав понять, что государство сделает все возможное для спасения крупнейших компаний. Три десятка трейдеров в торговом зале Goldman радовались этой новости так, словно бы они были пехотинцами, получившими спасительную помощь с воздуха. Они вскочили с мест, приложили руки к сердцу и стали подпевать государственному гимну США, который кто-то поставил по системе громкой связи30. Позже этим же вечером Комиссия по ценным бумагам и биржам пошла еще дальше, чем Лондон, — запретила короткие продажи акций около 800 финансовых компаний.

Если для Morgan и Goldman этот запрет стал глотком свежего воздуха, то хедж-фонды восприняли его как прямую атаку государства, которая могла подорвать их жизнеспособность. Из-за изменившихся правил игры акционерные инвестиционные фонды потеряли миллионы долларов. «Мы участвовали в шахматном турнире, и вдруг в самый разгар матча нам велят играть в регби», — жаловался один подопечный фонда Tiger, а заявление о том, что запрет был введен для защиты финансовой системы, было, по его мнению, притянуто за уши, поскольку в список попали самые разные корпорации — от интернет-инкубаторов до розничных сетей31. Но даже если правительство пыталось сбить спесь с хедж-фондов, инвестиционные банки не могли чувствовать себя в безопасности. Вскоре они снова приступили к лоббированию. В докризисные времена Morgan и Goldman были счастливы тем, что не имеют статуса депозитного банка и освобождены от надзора Федеральной резервной системы. Теперь они изменили свою позицию на диаметрально противоположную. Банки потребовали включить их в сферу ответственности ФРС, желая получить гарантированный доступ к ее программам срочного кредитования. И вечером в воскресенье 21 сентября Morgan и Goldman добились желаемого. ФРС взяла их под свою защиту, и теперь они уже не чувствовали себя беспомощными.

Что касается Citadel, то официально он считался хедж-фондом и не мог иметь такого же доступа к программам срочного кредитования ФРС. Мало того, правительство нанесло Citadel болезненный удар: запрет на короткие продажи обошелся ему очень дорого. Citadel владел огромным портфелем конвертируемых облигаций, который он хеджировал за счет коротких продаж. Фонд исходил из того, что облигационные опционы были недооценены по сравнению с соответствующими акциями. Из-за запрета на короткие продажи хеджирование новых конвертируемых активов стало невозможным. В результате спрос на конвертируемые облигации резко упал, и Citadel потерпел катастрофические убытки32. К концу сентября выяснилось, что стоимость основных фондов упала за месяц на 20 %, и по мере сокращения собственного капитала компании неизбежно возрастал коэффициент финансовой зависимости. Фонд Citadel был создан в 1990 году практически с нуля, и за эти годы превратился в компанию стоимостью 15 миллиардов долларов, со штатом, насчитывающим 1400 сотрудников. Теперь же встал вопрос о его выживании.

Гриффин собрал своих заместителей, чтобы обсудить дальнейший план действий. Если он сократит долю заемных средств путем продажи конвертируемых активов, то конкуренты поймут, что фонд находится на грани отчаяния и собирается сокращать свой портфель. В случае бездействия у него рано или поздно кончатся деньги, и он не сможет среагировать на маржин-колл. Гриффин и его команда обратили внимание еще на одну опасность. Если у партнеров возникнут сомнения по поводу судьбы Citadel, они наверняка снизят оценочную стоимость его деривативных контрактов и будут выкачивать из фонда средства до тех пор, пока его казна не опустеет. Именно так брокеры поступили с Askin Capital, Long-Term Capital и практически со всеми организациями, терпящими крах.

В первые недели октября Citadel был вынужден вести войну на два фронта. Он сбрасывал активы, которые не были связаны с его основными стратегиями, и за счет этого увеличивал долю собственного капитала, стараясь ничем не выдать своего плачевного состояния. Фонд также ликвидировал деривативные контракты с другими фирмами, в некоторых случаях заменяя их на валютно-обменные контракты. Валютные операции не обременяли их так сильно, как брокеров и банки33. Когда не было возможности ликвидировать деривативные контракты,