Я — ярость - Делайла Доусон

Элла недоверчиво пялится в экран и снова поворачивается к Ривер.

— «Главный госпиталь»?

— Эй, не осуждать! Мы с бабушкой частенько его смотрели. А теперь замолчи.

От нечего делать Элла пытается вникнуть в суть, но в сериале много чего произошло раньше, и это все равно что слушать, как кто-то пересказывает свой сон. Зато Лиэнн в полном восторге. В какой-то момент Ривер кладет ей на колени горку печенья и отступает в сторону, глядя, как Лиэнн методично берет одно за другим и жует, не отрывая глаз от экрана, только бормоча время от времени что-то типа «о нет», «только не снова» и «вот же сука!». Во время рекламной паузы Лиэнн опускает взгляд и пялится на крошки у себя на коленях, как будто понятия не имеет, зачем там вообще салфетка.

— Еще, — требует она, и Ривер с готовностью выдает новую порцию.

Но Элла смотрит на экран. Рекламные вставки куда громче, чем сериал, и журналистка выглядит шокированной, когда на экране вспыхивают ярко-красные слова: «БОЙЦОВСКИЙ КЛУБ ЯРОСТИ — ЛЕГАЛЬНО ЛИ ЭТО?»

— Фу! — Морщится Лиэнн. — Ненавижу эти новостные вставки для стариков.

Но женщина с волосами, остриженными шапочкой, даже не подозревает, что является предметом чьего-то отвращения.

— С вами «Новости, которые вам пригодятся», полный выпуск сегодня в шесть вечера. — Женщина откашливается и складывает бумаги, а потом смотрит в камеру. — Прошлой ночью на складе неподалеку от Орландо состоялось первое шоу недавно созданного Бойцовского клуба Ярости, люди могли смотреть выступление как вживую, так и через онлайн-трансляцию. В первом матче Ворон сразился с Милдред Великолепной, и, верите или нет, пожилая леди одержала верх над молодым соперником. Второй матч прервали, когда разгневанная девушка под псевдонимом Судьба начала осыпать Кубинского Убийцу бранью вместо того, чтобы драться. А третий матч, в котором Девица из Флориды уложила на лопатки Биржевого Маклера Стива, закончился случаем реальной Ярости. У зрителя случился приступ, и вы не поверите, что сотворила Девица из Флориды. Полный выпуск смотрите сегодня в шесть вечера.

Теперь уже Элла пялится на телеэкран, как будто в мире не существует ничего другого. Все ее внимание захватило промофото Девицы из Флориды.

— Хей, ты в порядке? — спрашивает Ривер. — Выглядишь так, будто привидение увидела.

— Это моя мама, — хрипло говорит Элла. — Моя мама… Девица из Флориды.

Ривер прыскает, потом смех переходит в хохот. На экране вот-вот возобновится показ сериала.

— Ты шутишь, наверное. Твоя мама профессионально занимается реслингом?

— Я не… нет, она… то есть я пытаюсь сказать, что это точно моя мама. Я ее несколько недель не видела.

Лиэнн выключает телевизор как раз в тот момент, когда начинается «Главный госпиталь». Ривер смотрит на нее как на инопланетянина.

— Извини, но это круче, чем любая мыльная опера, — поясняет Лиэнн. Она возбуждена так же, как когда уходила в чистую комнату с кровью Эллы. — Итак, как мы можем помочь тебе отыскать ее?

Дорога домой из центра неотложной помощи не занимает много времени. Патрисия совершенно вымоталась. Обычно она весьма внимательна к своим нуждам, заботится о себе, как о скаковой лошади: только лучшие продукты и лекарства, вдоволь отдыха, ничего, что может испортить настроение или потревожить покой. Однако эта хрупкая система разваливается на части. Оказывается, ее скрепляли деньги. Нетрудно питаться салатами из органических продуктов, заниматься пилатесом и выглядеть на десять лет моложе, когда у тебя есть все необходимое и почти нет ничего лишнего, — но как только заботы и обязанности накапливаются, броня рушится, и вот уже морщины снова украшают постаревшее лицо.

Вывеска ее когда-то любимого фастфуда манит, и Патрисия не раздумывая заезжает туда. Когда за руль садится Пэтти, стандарты и правила идут к черту. Дешевая горячая еда, которая задобрит Бруклин? Определенно стоит каждого пенни. Она понятия не имеет, какие блюда любит девочка, но, по крайней мере, у них тут не особо поменялось меню. Патрисия тратит больше, чем хотела бы, залезает в бардачок за двадцаткой (боже, как выросли цены!), но зато сегодня им больше не надо думать о еде. Она даже берет две порции бисквитов из меню дня, чтобы позавтракать с утра. Как только начинаешь грешить, остановиться уже трудно — так говорила мать, и пусть большая часть ее слов оказалась ложью, но в эту сентенцию Патрисия верит.

Чем хуже ситуация, тем сильнее она усугубляется с течением времени.

Чем больше компромиссов допускаешь, тем сложнее держаться за остатки принципов.

Сегодня она нарушила закон. И у них есть ее контактные данные.

Что ж, можно хотя бы насладиться вкусной едой и потом уже беспокоиться об этом.

Она торопится домой, и из пакета доносится такой соблазнительный запах картошки с маслом, что она, не удержавшись, съедает целую пригоршню. Раньше, работая в закусочной, она каждый вечер приносила домой еду: приберегала обед, чтобы съесть его за ужином вместе с Челси. Вкус картошки фри, тающей на языке, возвращает ее в ту жизнь, где немногое было доступно, где было куда меньше удовольствий, где каждый день оборачивался войной и ей казалось, что она постоянно сдает позиции.

Все возвращается на круги своя.

Сначала не стало Рэндалла, потом денег, и в один прекрасный день она лишится дома и, возможно, свободы.

Как низко пали сильные мира сего.

Въезжая в гараж, она не удерживается от смешка. Когда ничего не осталось, то нечего и терять, и поэтому становится наплевать на все. Трудно представить, что бы она сказала, если б Карен внезапно позвонила ей по поводу аукциона… Нет, стоп. Она ведь могла бы высказать все что угодно. Великолепное чувство.

Она бы весьма изысканно использовала слово «блядь» в речевом обороте и уделила бы место подробному описанию того, куда Карен следует засунуть свою оберточную бумагу и ленты. Хорошо, что они ее уже выгнали.

На этот раз, заходя в дом, Патрисия не торопится на кухню с пакетами в руках, думая о чем-то своем. Она оставляет сумки на переднем сиденье, осторожно открывает дверь в дом и зовет:

— Бруклин?

— Привет, бабушка! — Бруклин спрыгивает с дивана. — Я вела себя очень хорошо, очень! Что ты принесла?

Всего несколько недель назад Патрисия сочла бы такие вопросы от пятилетнего ребенка назойливыми