Я — ярость - Делайла Доусон

Ривер закатывает рукав и показывает выпуклый шрам размером с большой палец, прямо на предплечье. Он действительно похож на след прививки от оспы, как у бабушки, но с двумя крошечными синими точками.

— Мы используем цветной пигмент как подпись. Модных сертификатов не выдаем, зато можем сделать твой шрам особенным.

— И у меня больше не будет Ярости?

Ривер качает головой.

— Не будет. Пару дней будешь чувствовать себя немного странно, пока организм усваивает вакцину. У многих людей подскакивает температура, и им хочется полежать, это совершенно нормально. Но Ярости у тебя больше не будет, и ты не заразишься снова. Лиэнн утверждает, что вирус едва ли мутирует, потому что он не как коронавирус или грипп, которые постоянно адаптируются под меняющиеся условия. Если привить достаточное количество людей, то вирус просто… исчезнет. И это грустно, знаешь ли. Мы могли бы спастись, но из-за капитализма, бюрократов и коррупции то, что должно быть бесплатно, внезапно становится основным оружием классовой войны.

— Что ты имеешь в виду?

Ривер выглядит смертельно серьезно.

— Представь, что ты очень богата и тебе не нравятся темнокожие. Или бедняки. И тут пандемия накрывает Флориду, Южную и Центральную Америку, Африку. Внезапно можно сажать тех, кто тебе не нравится, в тюрьму безо всякой причины. Или же просто позволить им запираться в домах и убивать друг друга. Можно депортировать из страны тех, кто тебе неприятен, а то и принудительно стерилизовать их.

— Погоди, что?!

Ривер качает головой.

— Ты, наверное, не очень знакома с нашей тюремной системой, но поверь: это великолепный инструмент угнетения масс. В любом случае, власти уже давно могли бы решить проблему с вирусом. Лечение почти ничего не стоит, любая лаборатория в стране оснащена необходимым минимумом оборудования. Это дерьмо могут синтезировать старшеклассники на уроках по продвинутой биологии. Но они продают вакцину тем, кто больше заплатит, и затирают все упоминания о ней в сети. — Ривер смотрит Элле прямо в глаза. — И это делается специально, в интересах конкретных людей.

— Вот дерьмо.

Элла не знает, что еще сказать. Она едва ли может считать себя человеком после всего, через что прошла, рассудок у нее точно помутился. Куски пазла медленно складываются, образуя знакомую картинку, которую она предпочла бы не видеть.

Все, что выпало на их долю, все, что случилось с мамой, сестрой, вся эта изоляция, ровно как в ковид, — всего этого могло не случиться.

Будь они в другой стране или при другой власти, Олаф был бы жив и они все были бы дома…

Ну, то есть дома было не так уж хорошо.

Но в любом случае они с мамой и Бруклин могли оставаться в безопасности, здоровые. Где-нибудь, где хорошо жить или, по крайней мере, начинать новую жизнь с нуля.

Через год Элла пошла бы в колледж — таков был план. Вероятно, поступала бы в университет Флориды, потому что он близко от дома и есть шанс получить стипендию. Об общежитии она мечтала так, как большинство людей мечтают о выигрыше в лотерею — как о чем-то прекрасном, далеком и несбыточном. Одна мысль о спокойной ночи в доме с кондиционером подобна прохладному гелю с алоэ, который нанесли на солнечные ожоги. Она была так занята бегством и выживанием, что уже несколько недель не мечтала ни о чем подобном.

— Так она была аспирантом при университете? — спрашивает Элла, кивая в сторону чистой комнаты. Лиэнн носится, как колибри. Забавно, что раньше, пока комната была пуста, пластик пугал, но теперь, когда Лиэнн работает внутри, все выглядит очень осмысленным.

— Она и сейчас аспирант, официально взяла академический отпуск на семестр. Если узнают, что она кое-что стащила из лаборатории — просто старый хлам, который все равно никому не нужен, — то, наверное, вышвырнут из программы. А если узнают, чем она тут занимается, то наверняка отправят в тюрьму. Но да. Она еще в детстве прочитала «Эпидемию» Ричарда Престона и загорелась идеей побороть Эболу. Потом переключилась на малярию — знаешь, от нее ежегодно умирает полмиллиона людей, по большей части дети. — Ривер криво усмехается. — Вот почему она так вцепилась в борьбу с Яростью. Уже много лет Лиэнн изучает болезни, переносимые комарами, так что она была рождена для этого.

— А как вы двое познакомились?

Ривер встает и принимается расхаживать по комнате, что совсем не странно: по мнению Эллы, Ривер из тех людей, которым постоянно необходимо быть в движении.

— Есть подпольная служба, которая набирает добровольцев, готовых производить и распространять вакцину, а также тех, кто сможет перевозить волонтеров и оборудование с места на место. Я уже много лет живу в этом трейлере, разъезжаю по округе, занимаюсь… разным. Например, беру с улицы бездомных котят. Но для того чтобы помочь Лиэнн, пришлось раздать малышей и почистить тут все от кошачьей вони.

На заставке телефона — лицо Ривер и три крошечных полосатых котенка.

— Вот почему у меня так выросло число подписчиков на Ютубе. Люди любят котиков, а еще они любят бойцов.

— Бойцов?

— Каждый брошенный котенок — боец. Даже когда у них глаза еще не открылись, будучи на грани смерти, они визжат и царапаются. Мы тоже сражаемся, просто немного иначе. — Ривер перелистывает фотографии. — Скучаю по этим тварям, но сейчас мы делаем нечто куда более важное. Нечасто удается и спасать жизни, и демонстрировать средний палец капитализму.

Полиэтилен шуршит, и Лиэнн выходит из чистой комнаты, стаскивая с себя костюм и средства индивидуальной защиты.

— Ну вот, теперь осталось дать ему чуть-чуть подрасти.

— И чем займемся? — спрашивает Элла.

Лиэнн берет пульт и включает старенький телевизор, установленный в нише за передними сиденьями. Элла его не заметила.

— Будем смотреть сериал, — твердо говорит она.

— О-о-о, каждый день ровно в два, — стонет Ривер. — Радуйся, что у тебя уже закончился приступ Ярости, а то она бы оставила нас кататься по полу.

— Чертовски верно. — Лиэнн откидывается на спинку кресла и задирает ноги к потолку. Она выглядит довольно нелепо: на лице следы от очков, маски и хирургической шапочки, но Элла ни за что не рискнула бы притронуться к пульту.