Халатная жизнь - Зоя Борисовна Богуславская

сравниваю, и масса других господ, у меня возникает вопрос, а почему бы нам не услышать Бориса Абрамовича с трибуны Думы, а не слушать о том, что о нем говорят по разным каналам и пишут в разных средствах массовой информации».

Березовский свои депутатские принципы формулировал так: «Дума всегда была и будет оппозиционной правительству. Я хочу, чтобы эта оппозиция была конструктивной».

Вот краткая биографическая справка о Борисе Березовском, составленная в 2004 году:

«Б. А. Березовский родился в 1946 году в Москве. Доктор технических наук. В 1991 году был избран членом-корреспондентом Российской академии наук. В 1989 году под его руководством было создано акционерное общество ЛогоВАЗ. В начале 1996 года Б. Березовский инициировал консолидацию новой финансово-промышленной элиты России в поддержку переизбрания Б. Ельцина на пост Президента России.

Принимал активное участие в организации президентской кампании 1999–2000 годов, в результате которой президентом России был избран В. В. Путин. Сам Б. Березовский был избран депутатом Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации от Карачаево-Черкесского избирательного округа.

В знак несогласия с отступлением нового президента России от курса реформ Бориса Ельцина осенью 2000 года Б. Березовский сложил с себя депутатские полномочия и объявил о создании оппозиции исполнительной власти.

В 2001 году по инициативе Владимира Головлева, Сергея Юшенкова и Бориса Березовского была основана партия „Либеральная Россия“. В 2002 году опубликован „Манифест российского либерализма“, который послужил основой программы партии. В 2002 году Б. Березовский был избран лидером партии „Либеральная Россия“.

Владимир Головлев был убит в августе 2002 года.

Сергей Юшенков был убит в апреле 2003 года.

Постоянное давление силовых структур, а по сути, политическое преследование вынудило Б. Березовского покинуть Россию. В настоящее время он проживает в Великобритании».

Первый президент России Борис Николаевич Ельцин так писал о нем в своей книге мемуаров: «Никогда не любил Бориса Абрамовича за его скандальную репутацию, за его самоуверенный тон, за приписываемое ему особенное влияние на Кремль. Не любил, однако всегда старался держать рядом, дабы не потерять… Березовский – очевидный союзник демократических реформ и президента. Союзник проверенный, давний, но тяжелый…»

* * *

Он как-то пригласил меня для разговора все в тот же Дом приемов ЛогоВАЗа, на три часа дня. Человек я очень точный и организованный, обычно приезжаю заранее или звоню, что вот я в автомобильной пробке застряла. И тут, естественно, к нему я приехала минут за пятнадцать до назначенного времени, прошла в приемную ЛогоВАЗа, вошла, села.

Увидев, сколько людей, которые пришли до меня, он еще не принял, я поняла, что это все будет не скоро. Но вместе с тем знала, что он назначил на три, и полагала, что кто-то из его помощников вызовет меня. Приемная ЛогоВАЗа – это большой кабинет Бориса Абрамовича Березовского и кабинет Бадри Шалвовича Патаркацишвили, а собственно приемная – бар, где был бармен, который наливал любой напиток, который вы просили, с орешками, с закусочкой. Там было человек 20–25, какие-то люди решались подойти к бару и попросить налить им что-то, и это делалось безотказно. Все остальные кротко ждали.

Меня всегда удивляла степень, как бы сказать, влиятельности крупнейших людей, которые просиживали часами в приемной Березовского. Мне, во-первых, всегда было стыдно за него: я считала, что это очень непорядочно и высокомерно. С другой стороны, я всегда поражалась: почему такой человек, как он, не может распределить время, чтобы не унижать людей, не заставлять их ждать.

Когда я поняла, что уже сижу час, а у меня масса дел, я подошла к бармену: «Я вас очень прошу, Николай, зайдите к Борису Абрамовичу и скажите, что, если у него нет времени, я ухожу. Я больше сидеть не могу». Бармен округлил глаза, посмотрел на меня как на безумную: «Зоя Борисовна, вы что, смеетесь, что ли? Вы хотите, чтобы меня уволили? Они там сидят, разговаривают, а я войду? Какое я право имею войти? Вообще никто не имеет права к нему войти, прервать». Я сказала: «Ну, если вы не скажете ему сейчас это по моей просьбе и я просто уйду, то вас уволят за то, что вы не сказали, что я ухожу. Скажите, что я на вас насела, и обвиняйте меня во всем, что я устроила тут».

Буквально через минуту вылетел Борис в пространство комнаты, где каждый, увидев его, жаждал прорваться к телу. Подбежал ко мне:

– Чего ты здесь сидишь?

– Борис Абрамович, а что я должна была сделать?

– Ну ты же понимаешь, что я тебе назначил на три, что надо срочно.

– А это что, не люди, Борис Абрамович?

Он на меня только замахал руками и заморгал глазами:

– Ну при чем это все, когда надо с тобой срочно решить?

Я покорно пошла за ним.

И начался наш разговор. А поскольку я обладаю дурацкой сопереживательностью, у меня в глазах стояли эти двадцать человек, которые пришли раньше меня, а тут какая-то баба влетела без очереди и сидит, травит какие-то байки, так что я все изложила более чем кратко.

– Все, Борис Абрамович, я пойду.

– Куда ты спешишь?

– Ну вы что, ей-богу, я не могу говорить долго, когда там столько народу ждет.

Но он, как будто издеваясь, начал спрашивать, просил рассказать в подробностях.

А ведь он был еще и исполнительным секретарем Содружества Независимых Государств. То есть встречи с ним ожидали и представители других стран. Потом я поняла, что со мной он отдыхал – от тех масштабных проблем, которые с каждым из сидящих в его приемной надо было решать. Но все равно мне было обидно за них.

Кстати – об этой его должности. Я впоследствии прочитала письма (они опубликованы) глав всех стран Содружества, в которых они характеризовали Бориса Абрамовича очень лестно, очень высоко ставили, отмечали его несомненные заслуги в интеграции стран бывшего СССР.

* * *

После того как я дала несколько интервью о Борисе Абрамовиче и стало более или менее широко известно, что он мне доверял как человеку, возник миф о том, что я была чуть ли не соратницей Березовского. Ничего подобного. Никогда я не знала ни его дел, ни его денег, ни его политических убеждений. Он этим со мной никогда не делился, то ли полагая, что я глупая, то ли недостаточно в теме, то ли по моему сразу застывшему лицу понимал, что эти разговоры вызывают во мне внутреннее сопротивление, мне это неинтересно, не положено. И главное, зачем знать чужие тайны? Потом они становятся известны, и могут подумать, что они стали известны именно от тебя. Вот из-за этого я про многое, что имело государственный, масштабный, идеологический характер, никогда не хотела даже слушать. Равно как и личные сведения: кто, что