Халатная жизнь - Зоя Борисовна Богуславская

и не без помощи моего редактора Толи Жукова придумала и написала: «В вагон вошли трое трезвых». Формально я все поправила, но получилось: если в вагон вошли трое трезвых, то, значит, вагон был набит пьяными!

В общем, все хохотали просто до колик в животе. Я у французов стала своя в доску. И так мы договорились с официальными лицами, что будет показ фильма, но не публичный, без прессы, а как бы домашний. А это вроде как можно.

Фестиваль шел своим чередом. Потрясающе интересными были лекции Ирины Александровны Антоновой о Пушкинском музее, потом состоялся ее персональный вечер. И у меня был свой персональный вечер, я рассказывала о моих последних встречах с Лилей Брик и Татьяной Яковлевой, раскручивала всю историю отношений Маяковского с Татьяной Яковлевой, Лилей Брик и Осипом Бриком, историю с ВЧК-ГПУ…

Мы отчаянно веселились, отмечая каждое фестивальное событие. Была какая-то волшебная атмосфера праздничной эйфории после первых спектаклей Евгения Колобова («Мария Стюарт», романсы Глинки, «Реквием» в память Андрея Тарковского), фильмов с Инной Чуриковой, Олегом Меньшиковым, Олегом Табаковым, феерических концертов Юрия Башмета, Владимира Спивакова, ансамбля Игоря Моисеева, Арво Пярта, концерта Бориса Гребенщикова[59], выступлений Михаила Жванецкого. Миша ликовал, он потом долго меня полушутливо попрекал: «Зоя, а вы говорили, что в Париже не поймут моих подтекстов, юмора». И все это пиршество в лучших залах Парижа – Комеди Франсез, Габо, Одеоне, Пале-де-Конгресс. Демократичным жестом выглядела неделя фестиваля в Сорбонне, где партнером «Триумфа» выступала ректор университета профессор Ирен Сокологорская. После выступлений мы все «оттягивались» на Елисейских Полях, чаще всего в ресторане «Эльзас» или на Монпарнасе, в La Coupole («Куполь»).

Рассказ об одном из фестивалей в российском популярном еженедельнике «Аргументы и факты» в 1998 году вышел под заголовком «„Триумф“ в Париже больше чем триумф».

Показательны первые строки: «За шесть лет фонду „Триумф-ЛогоВАЗ“, финансируемому Борисом Березовским, удалось на удивление основательно и счастливо „раскрутиться“. А одноименной премии, вручаемой фондом и его „звездным“ жюри, – стать сегодня, пожалуй, самой престижной и самой независимой в России. Все, с чем связана марка „Триумфа“, имеет неизменный привкус интеллигентности и знак качества. При этом он не переродился в еще одну столичную элитарную тусовку…»

И далее: «Все программы шли при постоянных аншлагах, даже показы фильмов, а уж этот вид нашего нынешнего искусства для парижан – настоящая „терра инкогнита“. На вечере поэзии Андрея Вознесенского и вовсе была такая толпа, что Зураб Церетели с трудом провел сквозь нее грузинского посла. А концерты Бориса Гребенщикова[60] и Жванецкого так и не смогли вместить всех желающих: у дверей образовалась самая натуральная, „нашенская“ давка… А ведь мероприятия „Триумфа“ конкурировали ни много ни мало с гастролями Чикагского симфонического оркестра с Даниэлем Баренбоймом, не говоря уже о ежевечерних представлениях в Гранд-опера, в Опера Бастиль».

Конечно, критически настроенные граждане могут сморщить носы: «Ну, это наша пресса…»

Как раз наша пресса, может быть, была сдержанней в оценках, чем французская.

«Монд» о «Новой опере»: «Эта труппа счастливо сочетает солидную оркестровую базу и лиричность, смелость задумок и артистический героизм, энергию в исполнении малоизвестных в России произведений, таких как „Мария Стюарт“…» Колобова назвали «взрывным и стремительным маэстро», а Нину Ананиашвили – «виртуозной, изысканной, удивительно выразительной».

А «Фигаро» как бы подвела итог: «Все артисты „Триумфа“ – это эквивалент лауреатам „Оскаров“».

Триумфовский фестиваль во французской прессе был назван современными «Дягилевскими сезонами», с каждой новой премьерой он набирал обороты. И сегодня, когда я приезжаю в Париж, французы спрашивают: «Неужели не будет больше фестиваля „Триумф“? Когда вы приезжаете, Париж оживает».

Возможно, это ностальгическое преувеличение. Но ведь так и было.

* * *

Борис Березовский под угрозой ареста эмигрировал из России в 2000 году. И тем не менее 11 лет (!) продолжал финансировать российскую премию, то есть поддерживать российскую литературу и искусство.

«Триумф» прекратил свое существование в 2011 году. В 2013 году жизнь Бориса Березовского трагически оборвалась.

С 2000 года мы с Березовским работали дистанционно, последняя премия была вручена в 2011 году. Не скрою, что велико было разочарование очень многих людей искусства. Нам присылали эсэмэски, поступали телефонные звонки, письма с вопросами: «Почему никого не выдвигают, идет ли перестройка команды членов жюри» и т. д., и т. п. Но, к сожалению, ничего хорошего впереди уже не маячило, и, по существу, этот год стал последним.

После этого года «Триумфа» уже не существовало. Очень много сожалений было по поводу того, что с радаров телеэкранов исчезло понятие премии высших достижений в области литературы и искусства, оставались отдельные вздохи надежды. Поступали предложения издать книгу о премии «Триумф», переназвать ее или перестроить, но нельзя дважды войти в одну и ту же реку не только потому, что исчезает финансирование или шансы другого рода, а потому, что из-под ног уходит время – еще слабые отзвуки сожалений то и дело звучат, но бал уже окончен. Время «Триумфа» ушло, как и те возможности, которые существовали в начале «лихих 90-х». В том числе исчезла и возможность открыть новые направления в искусстве или возобновить ушедшие, запрещенные и отмершие по материальным причинам направления. Не помогла ни зашкаливающая потребность в них, ни реальное существование носителей этих возможностей и талантов. И как показал опыт моей жизни, лишь в редчайших случаях что-то могло заново подняться из-под камня рухнувшего здания.

«Триумф» рухнул в 2011 году, но искры славы и удивительного интереса к премии сохранились до сих пор. Стойкую славу этого звания лауреата премии «Триумф» не порушили ни годы, ни репутации выигравших.

Глава 3

Борис Березовский

Известен всем, но на самом деле – никому

Осень 2016 года

Владимир Высоцкий в интервью Уоррену Битти, американскому актеру, кинорежиссеру и продюсеру, сказал о себе: «Я известен всем, но на самом деле – никому». Однако то же самое каждый может сказать о себе. С оговоркой, что «известен» не всей стране, но своему кругу уж точно. «И в то же время – никому».

Я знала Бориса Березовского только по делам фонда «Триумф-ЛогоВАЗ» и премии «Триумф». Разговоры наши были откровенными. Но мы никогда не дружили семьями, я никогда не бывала в его компаниях, мы встречались только в Доме приемов ЛогоВАЗа. И тем не менее могу убежденно сказать: очень многое, что сегодня говорится о нем, пишется, показывается в телефильмах, – ложь и клевета. Например, в одной из телепередач утверждалось, что в Доме приемов ЛогоВАЗа обычных людей никогда не было – там собиралась одна мафия. Насчет мафии не знаю, не могу сказать, но мы – писатели, художники, музыканты, режиссеры, артисты, ученые – встречались там регулярно. Еще, кстати, там я познакомилась с Людмилой Нарусовой, потом мы виделись с ней и Анатолием Собчаком в Петербурге. Они устроили