Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

пусть, – беспечно сказал Костромин. – Ведь имеет же право лишенный театральных талантов муж поцеловать свою жену-артистку в день ее сижемского дебюта?

– Так уж и артистку, – польщенно сказала Софья. – В последние дни я уже начинала думать, что ты в самом деле серьезный инженер-новатор, как о тебе в газете пишут, а ты все такой же легкомысленный лесной студент… Читал сегодняшнюю заметку?

– Те, кого хвалят в газетах, по меньшей мере три раза прочитывают заметку о себе, хотя и делают вид, что это их совершенно не интересует. Я даже папку решил завести для хвалебных газетных вырезок. Как думаешь, одной хватит?

Празднично пели громкоговорители на столбах вдоль улицы. Костромин с женой отходили от одного громкоговорителя – и звук словно угасал, а потом, по мере приближения к другому, крепчал с каждым их шагом. Казалось, сижемские громкоговорители зорко сторожили их и передавали с рук на руки.

– Как ты ни упирался, – сказала Софья, – а пришлось и тебе ступить на проторенный «стандартный путь».

– Ты о чем это? – не понял Костромин.

– А помнишь тот разговор? Ты тогда пытался оправдать плохую работу леспромхоза нежеланием повторять производственную тему так, как ее решают в романах и пьесах. А случилось все именно так, как в этих самых пьесах и романах: приехал молодой энергичный инженер и с помощью коллектива вытащил предприятие из прорыва!

– Это я говорил со злости, что у меня тогда ничего не получалось, – признался Костромин.

– А я после думала об этом и пришла к выводу, что ты был совершенно не прав. Это не стандарт нашего искусства, а закон самой жизни. Отстающее повсюду рано или поздно подтягивается до уровня передового или сбрасывается с общего счета.

– Что ж, это хороший стандарт, – согласился Костромин.

Они постояли в конце улицы, полюбовались темным лесом, обступившим поселок, и повернули обратно.

– Вчера приезжал в Сижму заведующий районо, – сказала Софья. – Уверял, что с осени откроют здесь пятый класс и постепенно преобразуют начальную школу в семилетку. Я уже договорилась с ним о работе.

У фонаря возле клуба стоял рассыльный Никиша и с сосредоточенным видом рассматривал носки своих косолапых валенок.

– Вас ждут в конторе, – объявил Никиша инженеру. – Настырный из города приехал, просит вас и замполита к себе. Следникову я только что передал.

– Вот и потанцевали, – сказал Костромин и зашагал к конторе.

Софья пошла домой. На пустынной улице остался один Никиша. Он по-прежнему стоял у фонаря и пристально рассматривал свою громоздкую обувь. Неразъяснимая тайна валенок давно уже занимала сижемского рассыльного. Дело в том, что каждый из Никишиных валенок, как ты их ни переобувай, всегда выглядел так, будто он не с той ноги. Никиша приходил к выводу, что валенки его сшиты на какую-то диковинную ногу, которая одновременно и левая и правая и в то же время – не та и не другая…

2

Костромин догнал замполита у входа в контору.

– На поклон к новому хозяину? – спросил инженер.

– Получается, так.

Молча поднялись они по лестнице, вошли в кабинет. Настырный стоял посреди комнаты – большой и громоздкий. «А тесновато ему будет в чеусовском кабинете!» – подумал Костромин.

– Вот довелось сесть в директорское кресло, – встретил заместителей Настырный, с опаской покосился на жиденький чеусовский стул и осторожно сел.

Замполит и инженер уселись напротив. Настырный положил руки на стол, разгладил зеленое сукно и хмуро сказал:

– Первым делом давайте сразу договоримся не играть друг с другом в кошки-мышки… Когда человек из подчиненного становится директором, всегда возникают какие-то двусмысленные отношения между ним и его бывшими начальниками. Давайте эту ненужную двусмысленность сразу прикончим.

Директор посмотрел на внимательные лица заместителей, снова разгладил сукно на столе, словно искал под ним какую-то соринку, которая мешала ему.

– Работать хочу в контакте с вами. Директорский стаж мой, сами знаете, измеряется немногими часами, буду нуждаться в вашей помощи. Потребуется вам моя – прошу обращаться без стеснений. Договорились?

– Договорились! – вместе сказали Костромин и Следников и переглянулись.

– Теперь о деле… Узкоколейку обязывают этим же летом дотянуть до Кокшинского массива и с осени начать возить оттуда древесину. Придется организовать там новый лесопункт… Дают леспромхозу еще два паровоза, десять тракторов, о мелочи вроде электропил я уже не говорю.

– Хороша мелочь! – обидчиво сказал Следников.

Настырный махнул рукой:

– Не придирайтесь, вы же еще всего не слышали… Обязывают к осени построить здание школы ФЗО – будем сами на месте кадры готовить. Открывают у нас в леспромхозе курсовую базу для железных дорог всего треста. Первая группа курсантов прибудет сразу после начала навигации. Направляют к нам двух молодых техников: ребята ничего себе, курносые – я давно уже заметил, что из курносых всегда хорошие производственники получаются! Мнение – личное, вам не навязываю… Дают старого железнодорожного волка, о котором мы секретаря райкома просили – помните? Видел его: сердитый, нашу узкоколейку назвал дрыгалкой. Мне понравился: люблю злых – у них всегда можно чему-нибудь поучиться… Обязывают в течение второго и третьего кварталов перевести весь леспромхоз на хлыстовую вывозку и немедленно начать внедрение ночных лесозаготовок, с тем чтобы к новому году все поточные линии работали уже круглосуточно…

«Здорово подпирает нас поток, – подумал Костромин. – А отстанешь – захлестнет, как Чеусова».

И долго еще говорил Настырный об изменениях, которые произойдут в ближайшее время в Сижме. Только и слышалось:

– Дают… Обязывают…

Под конец директор сказал:

– Есть проект соединить Сижму с широкой колеей. Тогда уже самый настоящий зеленый цех у нас будет: каждый день отгружай древесину… Но повторяю, пока это только проект.

Следникову показалось, что Настырный недоверчиво относится к новому проекту.

– Пять лет назад и вся сижемская дорога была проектом, а ветка на Кокшу – и год назад.

– А я разве это отрицаю? – удивился Настырный. – Говорю: проект – значит, проект, сегодня на бумаге, а завтра в натуре. Так ведь, Геннадий Петрович?

И главный инженер леспромхоза поддержал директора.

Перед уходом из конторы Костромин заглянул в диспетчерскую, проверил движения поездов. Состав с Седьмого километра опоздал на три минуты, поезд из Медвежки прибыл точно в срок.

На крыльце конторы инженер невольно остановился, пораженный непривычной тишиной в поселке. Только со стороны нижнего склада доносился гулкий стук раскатываемых по штабелям бревен, да из клуба долетала музыка радиолы. Все громкоговорители – основной источник сижемского шума – молчали.

«Перед последними известиями, – догадался Костромин. – А ведь еще можно успеть потанцевать с Софьей».

Он широко зашагал к дому, чтобы позвать Софью в клуб, мысленно повторяя все то, что сообщил Настырный. «Строительство Кокшинской ветки, школа ФЗО, курсовая база, хлыстовая вывозка, переход на круглосуточную работу,