Сказка про наследство. Главы 1-9 - Озем

парень в трусах – очевидно, тот самый Лешка. Сын Ларисы, который был абсолютно не причастен к любым делам, произошедшим в Утылве во все времена – абсолютно! А если бы Ларису спросили насчет нынешнего эпизода, то она, привычно округлив глаза, заверила бы, что и здесь Леша не участвовал. Цуков сам выпал из подъезда, сам кувыркался, и брюки у него не просто узкие, а заранее разорванные. Чистая правда!

Глядя на залитую слезами Ларису, на парня в трусах, Ирэн сперва лишь усмехнулась. Глаза тетки и племянника встретились и как бы подмигнули. Поняли друг друга без слов. Ирэн хохотнула громче, Лешка подыграл ей булькающим баском: ха-ха! бульк-бульк! Ирэн расплескала свой чай и совсем закатилась со смеху. Тут даже Лариса отреагировала – неровные толчки сжимали и разжимали ее горло, и она уже не всхлипывала. Трое Нифонтовых предались нервному веселью.

– Как ты его… протанцевал. Лешка, я не подозревала, что ты умеешь танцевать вальс. Кавалер из тебя заправский. И дама попалась… На раз-два-три, раз-два-три… Ты же ему отступиться не дал – до двери довел… А я смотрю на них – танцую. Не верю глазам – танцуют!

– Я сам не понял, как вышло. Не драться же с бугаем…

– Ага! Веселкина откормила скотину. Больше центнера веса. Сдавать на мясо и сало.

– А он все равно от ее дочки прибежал к тебе свататься.

– Свататься! Брюки на животе не сходятся! Лешка ему не дал формальное предложение сделать… Проворонила я свое счастье. Стала бы Цукова – Сукова. А мои дети – Сукины дети. Прелесть!

– Ирэн, не зубоскаль. Нехорошо. Насчет детишек.

– Набил мошну и возомнил, что все купить может. Ну, Цуков! Ну, сукин сын! Приехал в Утылву тихонький, пришибленный. Зато теперь мурло вылезло!

– Еще раз встречу – настучу по башке. Если к тебе подойдет. Никаких танцев. Ирэн, только скажи.

– Племянник звал тетку просто по имени, без церемоний. При всей мужской сдержанности и рациональности, теткины эскапады не отвращали его. Ирэн и Леша питали друг к другу искреннюю симпатию.

– Он не подойдет больше. Или ближе, чем на пушечный выстрел. На бросок картошкой…

Отсмеявшись, парень в трусах скрылся туда же, откуда пришел – в дальнюю комнату. Шум в квартире стих. Женщины остались одни, погрустнели. Как водится, эмоциональный всплеск растворился на утомленной глади. Лариса еще недолго посидела на диване, сложив прилежно руки, помолчала. Ее веселье тоже исчезло. Она принялась убирать осколки и крошки с пола, выходила на кухню и возвращалась. Ирэн задумчивым взором провожала ее движения – наконец, схватила за руку.

– Хватит. После чистоту наведешь.

– Разнесем вмиг по квартире.

– Пусть! Больше женихов не ожидается. Или я ошиблась, и Цуков вовсе не жених? Только я – не глупышка Райка Веселкина.

– Ирэн, мы его обидели. Ты зло посмеялась над ним. А уж лицо расцарапала!

– Ниче. До свадьбы заживет. С Райкой… Или мне нужно было его облизать из-за того, что он – твой кредитор?

– Я не это имела в виду.

– А я это самое. Не суетись, Ларис. Оставь мусор там, где он есть сейчас – под ногами. Садись и рассказывай. Про свой кредит. Все как на духу. Сколько взяла, сколько выплатила и сколько еще должна? Хватит рыдать. Я не утешительница. Ты же аккуратистка – табеля всю жизнь вела, подшивала, и дома бумажку к бумажке складываешь, ничего не выбрасываешь. Скопилось хлама. Неси!

– Чего нести?

– Документы по кредиту, какие есть.

– Ой, Ирэн… Я покажу. Я записывала все суммы. Сколько могла – платила.

– Представляю! Что ты могла наскрести? Хотя нет. Колечки, цепочки, что Имбрякин дарил, где? В ломбарде? в том же ДеньДжине? Опять круглые глаза!.. Зачем ты, вообще, кредит взяла? Чем ты думала? головой или чем?

– Как чем? и чем же? Тебя не было рядом. Совета, помощи ждать не от кого. Не от сумасшедшего же деда Мобути. А он без тебя зачастил – в квартиру не приходил, но во дворе я его постоянно вижу – стоит, смотрит, молчит… Слушай, неужели ему столько лет, сколько говорят? А кожа розовая точно у младенца. Ему и шестьдесят не дашь… или дашь?

– Ах, он ходил, и ты еще пускала?! Я что внушала и кому? стенке?

– Нет. И он не пытался. Никогда.

– Не важно. Не это важно сейчас… Так. Вот твоя шпаргалка. Исписала, намельчила… Ты почему платить перестала? Когда? Вот уже месяца три… Да ты только пару раз и платила… А это пени? Сколько – сколько?! Ты в договоре читала, что махонькими буквами написано?

– Ирэн… я не виновата…

– Кто виноват? Мобутя?

– Нет у меня денег! Нет!! Чем платить? Чем?! Я честно собиралась платить…

– Собиралась она…

– Ирэн, не кричи. Не вынесу я… На заводе вообще не получала – вообще… Перед тем тоже не полностью выдавали – кинут людям копейки…

– Как же вы выкручивались? Ты и Лешка в Кортубине? Расходов-то на житье по отдельности больше!

– Ты опять рассердишься… Нам помогли…

– Кто помог? Истинный доброхот. Может, он еще за твой кредит расплатится?

– Мобутя помог…

– Дедок этот? розовый? Откуда у него деньги? Он же вечный оборванец и бомж!

– Откуда я знаю? Говорит, что подрабатывает. Он хоть и старый, но не развалина. Руки у него сильные. Столярничать может. Пилит, строгает, колотится. Конечно, не капитальные работы – так, мелкий ремонт. Справляется. Он как-то в хорошем настроении рассказывал (правда или нет?), что еще мальчиком в Щаповской мастерской сидел – палки вырезал. Трудяга… Еще он дворник. Официально в ЖЭКе не устроен, но метет и убирает, ему платят. Немного. На себя не тратится. Ходит в старье. Не пьет – это да. В рот не берет. Зачем ему деньги? Принес мне пачку, в тряпку завернутую. Говорит – как хотите, берите или не берите – если не возьмете, у меня лежать будет или даже потеряется. Все равно не потрачу. Я взяла… Не надо было брать, Ирэн?

– А ты верни.

– Мне нечего возвращать. Я Лешке на карточку перевела.

– Сколько раз было? Дедок тебя выручал?

– Один… или нет…

– Дожили… Ты соглашаешься брать деньги у человека, которого не знаешь. Как это назвать?

– Ну, не чужой же он нам…

– Ларка, сдурела? Не чужой?! Родной, что ли?! Нашла родственничка. Беглого варнака. Это он всем лапшу вешает, что майор. Майоры в дворники не нанимаются. У майоров хорошая пенсия. Дед – неизвестно кто. Никаких документов нет. Ни наградных, ни кредитных. Ноль без палочки. Нет его. И нам никого не надо. Мы своей семьей живем. Самое худшее