Сказка про наследство. Главы 1-9 - Озем

– Не благодарите. Я все понимаю. И ценю искренность. Я вижу, что многим сейчас нелегко. Я не бесчувственный истукан. И не паук, который кровь из людей пьет… Нет у меня цели разорить. Я, наоборот, даже предупреждаю человека: а ты подумай, как отдавать станешь? это ж каждый месяц определенного числа. Что если не такую сумму, а поменьше возьмешь? Но люди обижаются – я не милостыню выпрашиваю, я сам решу. Ну, сам-то сам… После начинаются хождения, просьбы: потерпи, скости, в этот раз не получается – свадьба, крестины, рыбалка, похороны. Важная причина. И идешь навстречу. Люди везде одинаковы, их мысли и поступки обыкновенны… Мои личные проблемы никого не интересуют – выкручивайся, ты же бизнесмен – жулик, то есть…

– Федор Ильясович, честное слово, я не думаю…

– Все думают без исключения. Я не обижаюсь. У меня же огромные доходы – наживаюсь на тылках. В чем только выражается? До сих пор прозябаю в Утылве – никуда не уехал. Царских хором не построил. Комнату снимаю в Малыхани. На шикарных тачках не раскатываю – на мерседесах или Лэнд Роверах. Итальянских рубашек не ношу. Где миллионные капиталы? Как сон, как утренний туман… Вообще, тылки идут ко мне с четким осознанием, чего они хотят – всегда очень конкретного – телевизор, стиральную машину, телефон, модную вещь. Никого не интересует, чего хочу я. А я ведь тоже человек! Ведь я тоже хочу!!

Прочувственную речь Цукова прервал шум. Из ближайшей из двух смежных комнат сначала в коридор, затем к нашим собеседникам вышла младшая сестра. Ирэн Нифонтова. В отличие от Ларисы вид у нее не ахти какой. После ночи она не отдохнула и не посвежела – словно не спала, а погрузилась в томительное забытье. Всклокоченные темные волосы напоминали прическу воронье гнездо. Лицо насуплено, губы плотно поджаты. Встав с постели, Ирэн нарядилась в милый ситцевый затрапез, ладошкой прикрывала ленивый зевок. Неожиданный визит гостя отнюдь не вдохновил ее.

Две сестры, очутившиеся сейчас рядом, сильно отличались; сложно поверить, что они – дети общих родителей. Лариса – светленькая, худенькая, кроткая; Ирэн – энергичная, уверенная, фигуристая. Обе живут, как умеют: Лариса тихо и незаметно в своей норке, Ирэн – ярко, насыщенно, даже авантюрно. Зато Лариса более устойчива, сосредоточена, хотя с виду тихая мышка, у Ирэн случаются резкие перепады настроения, порой апатия. Несмотря на контраст, они не сорятся в родительской квартире по адресу улица Коммунальная, 8А. В разное время там появились жильцы мужского пола – Ларисин муж Вениамин Имбрякин и сын Леша.

Федор Цуков в курсе личных обстоятельств семейства Нифонтовых. К ним в дом он попал, еще когда Вениамин Игоревич был жив, и тогда же увидел свояченицу шефа – красавицу Ирэн. Она ему понравилась – реакция вполне предсказуема. От Ирэн шалели все мужчины – дерзкая, соблазнительная, эффектная, за ней вечно ходили толпы кавалеров. Прям тылвинская Кармен. Местные давно бросили возмущаться роковой красоткой, мудро рассудив – кому что суждено. И вправду, кто-то рождается просто голубоглазым, кто-то со стрекозиными крыльями, кто-то племянником или рыжей дивьей девочкой, белым котом, кто-то не человеком, а гранитом, кто-то счастливчиком – Ирэн родилась вот такой. Среди ранних жертв роковой красотки – известный Кирилл Кулыйкин. Но Кирилл женился по настоянию матери, обзавелся выводком из трех дочерей – то есть, сначала остепенился, потом женился и, наконец, спился – прошел все три стадии, а Ирэн осталась прежней. В чем убедился племянник покойной бабы Лиды Максим Елгоков, встретив девушку по дороге в Утылву и будучи ею очарован. Аж завидки берут! Но в жизни Ирэн тоже не все безоблачно, и ей приходилось платить – чем же и за что? вероятно, узнаем – или не узнаем никогда. Она далеко не дура – умна, хитра, никого к себе в душу не пускает – никого, кроме близких людей – сестры Ларисы и племянника Леши.

Сейчас Ирэн стояла на пороге, хмуро смотрела на Цукова, сидевшего на диване и задыхавшегося в тесном парадном костюме. Лицо Федора раскраснелось и взмокло, глаза забегали. Ирэн накрутила на палец темную прядь так, чтобы стало больно – поморщилась, но раздражение подавить не удалось.

– О! у нас гости. Не ожидала от тебя, Ларка. Ты даешь! Пока мы спим как сурки…

– Ирэн, помнишь Цукова Федора Ильясовича? Он прежде работал в техотделе у Вениамина.

– Помню, помню. Накрылся техотдел медным тазом. И всех там накрыло. Со столами, шкафами и кульманами. Но вы избежали печальной участи, господин Цуков? Небось, радуетесь? Как я вас понимаю!

– Я… это… не вправе радоваться…

– Почему же? Что вас сдерживает? Эпопея с заводом не коснулась.

– Но когда вокруг тебя так плохо…

– Бросьте лицемерить. Вам не пойдет. С самого начала вы производили впечатление трезвомыслящего человека – малость зашуганного, правда. Задарма работать вы никогда не хотели. Очень верно! Не как наши тылки – они тысячу лет терпеть будут… Вам что за дело до всех? После вас Килька покинул техотдел, там одни пенсионеры – пердуны эти. Нет будущего.

– Ирэн, Кирилл ушел и совсем пропал. Гробит он себя водкой…

– Каждый волен. Я не мечтала работать на заводе, жить всегда в Утылве. Я здесь с тоски зачахну. Завянет мой редивей. Это ты, Ларка, домоседка. Ничего не видела, никуда дальше Пятигорья нос не совала.

– Да куда мне теперь… Теперь уж Леша…

– Я ей раньше повторяла: продай квартиру да переезжай хоть в Кортубин. В ответ охи – ахи: ой, да как же? куда мы поедем? кто ж купит? ни в жизнь не продать… Досидела, доохала – теперь, действительно, не купят. Зачем квартира в городе, где нет работы?.. Интересно, заводская котельная дальше будет отапливать жилой фонд или печки ставить придется? Красота!.. Лешка сбежит – не тем, так иным способом – что, ему похоронить себя в Утылве надо? Я тоже на месте не сижу – сегодня тут, а завтра вещи покидала (или без вещей) и нет меня. Никто сюда не вернется. Не останется Нифонтовых в Утылве – ну, кроме того сомнительного деда Мобути – он, вообще, перекати поле – следующие полвека опять в тайге проведет… Ты, Ларка, не рассчитывай, дотянуть до пенсии в Маре на ресепшене. Неужели кто-то еще сомневается, что директорша Варвара послана сюда все распродать, а после и гостиницу продадут – не будет гостей… Правильно, Федор Ильясович?

– Что?

– Вы когда нас покидаете? В числе первых? Железо с окрестностей собрали и продали? и нужное, и ненужное? Сыродь вам бошки не открутил? Столько совхозной