Сказка про наследство. Главы 1-9 - Озем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ах, разочаровался? Гляди-ка, принц благородных кровей! казахских, что ли? Вот я не принцесса! И горничной, и официанткой была. Не брезговала. Сама на себя зарабатываю. С мужиков деньгами не беру. Живу, как хочу. Может, коряво, неправильно, но никто мне не указ! Куда хочу, туда и ворочу!!
– Оно видно, куда воротишь. Каждый раз круче и круче. До чего доворотилась, вся Утылва узнала – с ворпанями в кустах! Бесстыдство! Сочинила дикую сказку себе в оправдание, а тылки – дураки! – верят, но правда гораздо хуже…
– Чего тогда явился с предложением, хомяк? Нажрал щеки на Веселкиных харчах, девку испортил, а жениться на малыханских невестах гордость не позволяет? Ишь, разборчивый! Жук! деньжук! Ты, урод, так выбираешь? прицениваешься, а если товар не продается или вовсе не товар, то грязью обольешь! Сколько огрехов во мне нашел – и не мила, не румяна, не бела, а верх всего – прислуга! На себя посмотри! Ты! образец морали! Обдираешь людей как нитку. Не зря тебя прозвали Сукин! сукин сын!
– Профурсетка! Стрекоза! бунка!!
– Кровосос! Живоглот! Вор! Черный заяц!
– Кто-о??
– Ворпань! Черный заяц! Уши у тебя… Как у тех на дороге…
– Они же рыжие? ворпани?
– Они на красном солнце рыжие. А ты – черный. Не лучше их…
– Проститутка!
Энергичный обмен оскорблениями завершился – спорщики перешли к непосредственным боевым действиями. Ирэн, махнув ситцевым подолом – он ничуть не мешал ее движениям дикой кошки – прыгнула вперед и попыталась ногтями вцепиться в широкое лицо незваного гостя. Хорошо, что красивые подпиленные женские ноготки, а не звериные когти. Цуков, сохраняя остатки самообладания (и прямо чувствуя, как они, остатки, лопаются подобно пузырькам – бульк! – в его бедной голове), защищался локтем. Нелегко сдержать разъяренную женщину! Глаза Ирэн пронзали насквозь, щеки пылали, она изловчилась и дотянулась-таки до цели, погрузив свои красивые кинжальчики в толстые Цуковские щеки словно в масло. Федор взвыл, задергался – только не в нос, не в нос! С грохотом полетел журнальный столик, одновременно на пол посыпались осколки чашек, куски печенья.
Лариса забилась в угол дивана, повторяя едва слышно: Ирэн… Ирэн… прошу тебя… умоляю… Помощи от нее в сражении ждать не приходилось – да Ирэн не надеялась. Действовала сама. Эмоциональный взрыв – бамс! из множества пузырьков – очень ей помог, буквально ошеломил Цукова, и на его лице моментально зардели глубокие царапины. Хотя силы изначально не были равны – пусть не сразу, но мужчина опомнился, оттолкнул женщину, в гневе занес над ней кулак – эх, Ирэн, бедовая твоя головушка! Ну, сама виновата…
Не миновать бы Ирэн заслуженной трепки – нет, а че? у нас же равноправие! или нет? Все равно женщинам нельзя лица расцарапывать – неважно за что. Но никто никого не спрашивал – и больше не бил и не царапал. Внезапно вмешалась внешняя сила – высокий парень спортивного телосложения – телосложение-то его как раз было во всей красе, потому что ничего, кроме трусов (синих! не красных) не надето. Парень очутился за спиной Цукова, ловко обхватил его за плечи и крутанул – у Цукова не получилось среагировать. Ирэн с яростным шипением и с окровавленными ногтями отлетела в сторону, а мужчины продолжили кружение: раз – оборот, два – оборот, три… Они не топтались на месте, словно в диком вальсе двигались к двери. Цуков мотал головой, давился, пытался крикнуть какое-то ругательство. Парень за спиной молчал и крепко держал его в объятиях – ситуацию контролировал полностью. Провальсировав по коридору, нащупал пальцами замок, нажал, распахнул дверь и так красиво, в последнем широком обороте придал Цукову стремительное ускорение. Тот прохрипел – Я тебя!..– и вывалился в подъезд. Площадки узкие, возможности затормозить нет, и Федя загремел по ступенькам. Странный эффект – после, вспоминая и покрываясь краской гнева и стыда, Федя уверился, что его не просто спустили с лестницы, а еще и дали здорового пинка под зад – иначе как по законам физики объяснить, что на первом этаже он больше ускорился и начал кувыркаться – ох!у-ох!у-а-ах!.. Подъездная дверь услужливо распахнулась, и тут Федя приземлился точно на пятую точку – тр-р-рах!! Этот неприятный звук поразил Федора в сердце (хотя чему уже поражаться??), но он не хотел верить своей догадке – похоже не только пиджак лопнул по швам, с брюками случилась катастрофа, а ведь утром он уверял Ангелину Степановну, что брюки ему нормально. Это все нормально?!!
Нет, такой позор одному пережить не дадут. Вот уже и зрители подоспели. Ну, конечно!
****
В квартире Нифонтовых никто не выразил желание насладиться зрелищем позора Федора Цукова. Там захлопнули дверь и обратились друг на друга.
Гневные силы, всколыхнувшиеся в Ирэн, разлились и булькали в ней и подвигли на бесшабашную выходку. Физиономия Цукова была разукрашена до крови. Ведь бедный Федя ни в чем не повинен – пришел с честными намерениями. Да и весь вышел – уж больше он замуж никогда не позовет. А Ирэн не юная девочка – третий десяток давно и благополучно разменяла. Тут небезосновательно отметить (никого не задевая): если не подобные, то чем-то связанные случаи возникали с Ирэн прежде. При ее завидных достоинствах – яркости, шарму, темпераменту – временами прорывались вот эдакие дикие насмешливые выходки. Ирэн могла быть жестокой и бесчувственной, а еще после внезапных всплесков на нее накатывал упадок сил – скорее душевных, чем физических. И как объяснить противоречие – Ирэн, безусловно, одна из ярких звезд в Утылве и никогда не испытывала недостаток воздыхателей – в нее влюблялись страстно, но она до сих пор не замужем. Супружеские добродетели не прельщали нашу эмансипированную красавицу. В старомодном предложении руки и сердца нет ничего смешного – Федор не виноват в этом, а во всем остальном, что Ирэн ему наговорила? Язычок у нее…
Сейчас Ирэн обессилела, что с трудом поднялась с пола, куда была отброшена в пылу схватки. Руки, ноги подрагивали мелкой дрожью. Она одернула подол, мотнула головой, стараясь привести чувства в порядок. Пошатываясь, побрела на кухню. Вернулась оттуда уже с чашкой остывшего чая – поднесла к губам, жадно отпила.
– Ну, вот так получилось…
Сестра Лариса на диване уревелась совершенно, но тоже начала затихать – ее всхлипы становились реже, короче.
Третий член семейства Нифонтовых. Высокий
