Горы дышат огнем - Веселин Андреев

«Потому, что ты наш!» — с гордостью подумал я, когда только что вылез из теплой постели и теперь, босой, дрожал от холода. Столько людей свалилось ему на голову. «Не идет ли по их следам полиция?» — может быть, думает он, но ничего не говорит. На этот раз мы опередили молву — о бое никто не слыхал.

— Ну и задали вы им жару, а? Сильны вы. Теперь дай мне только время найти твоего братца. Вот вам хлеб, брынза. И ни о чем не беспокойтесь!

Мы осторожно вышли из его дома. «Огонь-человек», — говорит Велко, и я охотно с ним согласился.

Вот ведь какие люди... Уже на следующий день посыпались вопросы: «Послушай, Андро, где же этот ятак? Где он их так долго разыскивает?» На второй день поддался этим настроениям и я.

Мы были очень несправедливы, но нас угнетала неизвестность. А каково приходилось в это время Коце!

От холода у нас даже кости ломило. О том, чтобы разжечь огонь, нельзя было и думать. Около полудня тридцать полицейских прошли к расположенным неподалеку овчарням. Шли они неторопливо, наверное даже и не предполагая, что мы заявились именно сюда.

На третий вечер Коце привел Антона. Сразу на душе стало легче. Я раньше рассказывал товарищам об Антоне и теперь заметил, как они испытующе смотрели на него. Как и всегда, он был сдержан, но в его рукопожатии, в его голосе чувствовалась радость.

— Не думал я, что мы увидимся так скоро. И столько людей!

По его тону я почувствовал, что он озабочен, мне стало немного неприятно, и я сказал:

— Ты ведь знаешь, браток, друг познается в беде.

— Оставь эти разговоры! — положил он руку мне на плечо. — Раз вы их поколотили, нам будет легче!

Бачокировцы оживились — контакт был установлен! Антон внушал им доверие, спокойный, рассудительный: «Товарищи, не знаю, как было у вас, но здесь будьте внимательны, нам предстоит пройти через опасные места!»

Коце вернулся домой, а мы спустились на равнину и двинулись вперед по лугам и полям. Антон шел широким, легким шагом, размахивая руками. Он был похож на большую, сильную птицу, которая опустилась на землю, но в любой момент может взлететь. Темная бурка усиливала это впечатление.

Местность, по которой мы шли, казалась мне то знакомой, то совершенно чужой. Я заметил, что мы обогнули сыроварню, потом узнал изгибы Козницы. Здесь мы поползли по такой круче, что у нас от напряжения свело челюсти. Теперь я знаю, что это место называется Острика, мы же его окрестили Партизанским пригорком. Ну и мука это была! Мимо острой вершины мы спустились к шумной реке, в лес, похожий на Лопянский. Впереди виднелась полянка, и мы полезли через густые кусты, раздвигая их руками. Антон тихо пролаял, в ответ послышался вой.

Наконец-то!

Крутой спуск привел нас в землянку. Мы набились в нее до отказа. Невольно подумалось: «До нашей ей далеко». Тесно, мрачно, пахнет керосином.

Землянка была рассчитана на девять человек, а вместила еще девятнадцать. Не помню, как мы знакомились, о чем говорили. Хозяева уступили нам свои нары, мы расположились и вскоре затихли.

Странно — не помню я, что было и на следующий день. Спал ли я? По каким неведомым причинам память ничего не запечатлела?

Не оставила воспоминаний и пройденная мною с Антоном дорога в Лыжене — знаю только, что мы туда ходили. На следующий вечер брат Антона привез на лошади продукты и кирки, лопаты, пилу.

И вдруг все ожило в памяти: мы расширяли землянку, лучше сказать — делали новую. Это знакомая, веселая работа. Теперь я мог разглядеть бенковцев: командир группы Дапко, комиссар Антон, Светла, Бората, Матейчо, Стрела, Седов, Любчо, Стефчо... В октябре они выкопали землянку для продуктов, после операции в Душанцах приспособили ее для жилья и вдевятером остались здесь, а ядро отряда — в Средне Горе.

Чем больше работали, тем веселее становились и мы, и бенковцы.

— Мы что, глупые, что ли, зачем так надрываемся? Завтра же нам придется отсюда улепетывать, — смеется Мустафа.

— Не каркай, как ворона! — поднимает комок земли Караджа. — Товарищи заявили, что, если даже явится тысяча жандармов, отсюда они не уйдут.

И надо же... В то время как мы работали, неожиданно появились два крестьянина. Остальное вы можете себе представить. Мы перебрали всевозможные варианты: перебраться в какое-нибудь другое место поблизости, уйти в Средну Гору, убить незваных гостей. Легко сказать — убить. В чем они виноваты. Да и как потом смотреть людям в глаза? Антон знал этих людей. Долгим был их разговор, вели они его в сторонке. А потом Антон как отрезал: «Остаемся!» Некоторые из наших опасались, мне пришлось их заверять: если Антон говорит, значит, беспокоиться не о чем! Марин Динков и Коста Панайотов были арестованы, и им пришлось нелегко, но никого не выдали. Конечно, они были честными людьми, но и советы, которые им дал Антон, оказались действенными...

Поэтому горы и были нашими...

Благодаря чудесной способности, которой обладает человеческая память, я вижу все таким, каким оно было тогда — осенним, черным — и одновременно в буйной зелени. Много красивых мест знаю я в нашей стране, но это...

Выртопа — это глубокая котловина, закрытая со всех сторон хребтами, огромная, но уютная. Как она может быть огромной и в то же время уютной, не могу понять, но это так. С севера ее закрывает Вежен, массивный, покрытый густым лесом, а выше — открытые просторы. Под хребтом тянутся леса Козницы. С юга высоко поднимается центральная цепь гор — Острика с живописной Диктепе, — настоящая треугольная башня. В направлении Кале, к западу, едва угадывается ущелье, в котором течет река, а дальше — цепи гор без конца. Кажется, отсюда выхода нет, но горы не давят на тебя, прозрачны эти выртопские просторы. И вековечный лес кажется легким, глубоко дышит своими травянистыми полянами. Песчаные тропинки быстро высыхают. Река Выртопа и веселые ручейки всегда светлы, от весны и до поздней осени искрятся на солнце. Летом здесь горит бесчисленное множество дневных светлячков, сладко темнеет крупная малина, человека слегка дурманит аромат целебных растений, трав.

Кале — это настоящие ворота к Подбалканской долине. Гигантские скалы отвесно спускаются в головокружительную бездну, к реке. К ровной поляне, расположенной наверху, устланной мягкими травами, брусникой, дикой геранью, можно подняться только по одной