Советский Союз. История власти. 1945–1991 - Рудольф Германович Пихоя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вместе с тем обсуждался вопрос: а кто же входит в так называемое здоровое ядро в КПЧ и существует ли оно вообще? По мнению Брежнева, это Биляк, Кольдер, Индра, Ленарт и в «какой-то степени» Смрковский. Подгорный же высказал сомнения: «Мы здесь говорим о здоровых силах, здоровом ядре, предполагая тт. Биляка, Индру, Кольдера. Но посмотрите на них, как они оценивают выступление Дубчека на последнем совещании. Они говорят, что выступление хорошее. Я не берусь сказать, что они не правы. Может быть, в их обстановке это и нужно делать».
Ему вторили Демичев и Косыгин. Демичеву не нравилось, что представители «здорового ядра» «вдолбили себе в голову, что они за свою "модель социализма" Вот почему, мне кажется, все они ведут против нас линию, и добиться решения вопроса в этих условиях можно только силой». Косыгин, подводя своего рода итог дискуссии, согласился с негативной оценкой Дубчека, но одновременно высказался: «Есть ли у них единство между Биляком, Кольдером, Индрой и другими, есть ли у них какие-то конкретные планы действий? Наверное, это можно выяснить только в беседах». Касаясь ввода войск в предстоящих маневрах, Косыгин задавал вопрос: «Вот введем мы войска, а дальше что делать? Нам тоже не все ясно. И решать этот вопрос здесь не так просто, его надо решать, скорее всего, там, вместе с ними, этими здоровыми силами. Надо использовать все, чтобы припугнуть Дубчека... Главное — надо предвидеть, чем закончить. Если действительно эти здоровые силы скажут, что у них есть силы... тогда можно с ними вести работу и, может быть, вести дело к тому, чтобы во время пленума или перед пленумом вывести рабочие вооруженные отряды, которые у них есть, на улицы Праги. Вот это будет сила. А если они еще будут чувствовать нашу поддержку, это может произвести внушительное впечатление».
Однако на Политбюро прозвучали и иные оценки. Андропов настаивал, что следует «работать со здоровым ядром, это не исключает, на мой взгляд, а предполагает ввод войск». Ему вторил Устинов: «Время работает не на нашу пользу. Дубчек нас обманывает. Если мы дождемся пленума, тогда будет поздно... Готовить дополнительно — военные силы».
Брежнев закончил обсуждение словами, что встречаться с Дубчеком (а планы встречи были), по всей вероятности, не следует. Надо добиваться согласия чехословацкой стороны на ввод войск для учений, но если согласия не будет дано, то «нам нужно принимать другое решение о вводе войск».
Разрешение на проведение маневров было получено. Делегация высшего генералитета прибыла в Чехословакию. У советских маршалов были многочисленные встречи с высшим политическим руководством ЧССР. Посол СССР в Чехословакии С. В. Червоненко направил в ЦК КПСС информацию об итогах деятельности этой делегации. Его вывод: «Визит нашей военной делегации способствовал убеждению чехословацких друзей в искренних намерениях СССР оказать необходимую помощь... не вмешиваясь во внутренние де^ страны».
Однако и в чехословацком, и в советском руководстве были сторонники именно вмешательства во внутренние дела. Так, например, Кольдер на приеме в честь советской военной делегации в частных беседах уговаривал: «Не медлите, вводите скорее свои войска». Все эти высказывания передавались в Москву и учитывались как проявление определенной политической тенденции.
23 мая А. А. Гречко отчитывался на Политбюро об итогах визита делегации Вооруженных Сил СССР в Чехословакию. По его мнению, в чехословацкой армии развал: приказы не выполняются, армия митингует, пресса Чехословацкой народной армии объявила себя независимой от собственного начальства, дивизии, стоящие на границе с ФРГ, укомплектованы всего на 40-50%. В ходе обсуждения было принято решение о создании специальной комиссии — оперативной группы по ситуации в Чехословакии. В нее вошли Подгорный, Суслов, Пельше, Шелепин, Мазуров, Русаков, Андропов, Громыко и Епишев^
мая Брежнев направил Дубчеку письмо о встрече руководителей КПСС, БКП, СЕПГ и ПОРП в Москве.
мая в Политбюро Косыгин отчитывался об итогах своей поездки в Чехословакию. Выводы, к которым он пришел, изучая ситуацию на месте, оказались существенно иными, чем виделись ему совсем недавно из Москвы и отстаивались им в Политбюро ЦК КПСС. Важнейший вывод Косыгина: «Сейчас в стране нет другой силы, которая могла бы взять в свои руки все события, кроме существующего Президиума ЦК». Иначе ему стала представляться и расстановка сил в Президиуме КПЧ, в руководстве ЧССР. Он выделил три группы в Президиуме: первая — Дубчек, Черник, Смрковский, Свобода; вторая — Кольдер, Биляк, Штроугал; третья — Кригель, Цисарж, Славик и некоторые другие. По мнению Косыгина, «большой разницы между первой и второй группами нет. Они одинаково понимают обстановку, одинаково ставят вопросы. Но вторая группа в несколько иной форме понимает их решения, выступает за более решительные действия. Но суть у них одинаковая. По всем принципиальным вопросам они едины». Косыгин открыл для себя еще одну политическую реальность и познакомил с этим открытием членов Политбюро: «Анализ всех бесед, встреч и материалов... говорит о том, что сейчас в данной обстановке более авторитетных людей в партии, в стране, чем Дубчек, Черник и Свобода, нет. И поэтому, очевидно, мы тоже должны строить свою работу соответствующим образом».
Нетрудно заметить, что косыгинская информация подрывала все прежние рассуждения о «здоровом ядре». Обращает на себя внимание и объективное сближение оценок Косыгина и Брежнева по чехословацкому вопросу.
Косыгин также сообщил о всеобщей ненависти в стране и партии к Новотному, повсеместно обвиняемому в интриганстве и высокомерии.
Косыгин, а вместе с ним и Брежнев явно надеялись на возможность повторения в Чехословакии своего рода февраля 1948 г., когда силами самих чехословацких коммунистов, при поддержке СССР, были разгромлены буржуазные партии.
Давая характеристики отдельным чешским лидерам, Косыгин высоко оценил Смрковского, который после московской поездки стоит «очень фдо на принципиальных позициях». Председатель Совмина СССР убедился ь отсутствии каких-либо противоречий между Дубчеком и Черником, слухи о которых ходили в Москве. Беседуя с Дубчеком, он услышал от Первого секретаря ЦК КПЧ надежду на решения очередного пленума, которые, в случае успеха, развяжут ему руки. Однако «если остро развернутся события, а этого нельзя исключить, то они (чехословацкие руководители.— Авт.) видят выход в рабочей милиции, в обращении к рабочему классу». Отметил Косыгин и надежду на помощь «наших войск».
Отмечая острую классовую борьбу в стране, Косы/ин считал, что с чехословацким руководством «говорить значительно легче, даже в этой обстановке, чем с Чаушеску, чем с Тито, чем с Фиделем
