Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

градомъ церкви и попы, и л(ю)ди на крещенье приводити по всемъ градом и селомъ"[1974]; "…опустеша села наша и городи наши…"[1975]; "…городи вси опустеша, села опустеша…"[1976]. Следует, видимо, учитывать и частоту упоминаний город и село/весь в древнерусских источниках. В ПВЛ, например, село встречается 14 раз, весь — 1 раз, град/город более 250 раз. Это важный показатель значимости города в Древней Руси, его особой не только политической, но и сакральной роли[1977]. И "Слово о законе и благодати" в этом плане не исключение. Более того, трудно найти еще такое древнерусское произведение, в котором сакрализация города (в данном случае — Киева) достигала столь высокой степени, как у Илариона.

О сакрализации города, неких даже параллелях, проводимых между Киевом и Богородицей свидетельствуют следующие строки Илариона, обращенные к Владимиру, но наполненные похвалой деяний его сына Ярослава Мудрого: "И славныи градъ твои Кыевъ величьствомъ, яко венцемъ, обложилъ, предалъ люди твоа и градъ святыи, всеславнии, скореи на помощь христианомъ Святеи Богородици, еи же и церковь на Великыихъ вратехъ създа въ имя перваго Господьскааго праздника — святааго Благовещениа. Да еже целование архангелъ дасть Девици, будеть и граду сему. К онои бо: "Радуися, обрадована! Господь с тобою", къ граду же: "Радуися, благоверныи граде! Господь с тобою""[1978]. Здесь Киев не только город, находящийся под покровительством Богородицы (что само по себе уже имеет огромное значение). Киев, это своеобразная сакральная "мать городам" русским ("Богородица" для градов русских), по отношению к которому Иларион перефразирует обращение архангела Гавриила к Богородице: "Радуися, благоверныи граде! Господь с тобою".

Далее Иларион, продолжая обращаться к Владимиру, развивает идею особой значимости Киева: "Отряси сонъ, възведи очи, да видиши, какоя тя чьсти Господь тамо съподобивъ, и на земли не беспамятна оставилъ сыномъ твоимъ… Виждь чадо свое Георгиа…, виждь красящааго столъ земли твоеи…". После призыва к Владимиру воззреть на сноху Ирину, внуков и правнуков, Иларион опять обращается к теме Киева — христианского города, олицетворяющего, фактически, Русь: "Виждь же и градъ, величьством сиающь, виждь церкви цветущи, виждь христианьство растущее, виждь град, иконами святыихъ освещаемъ и блистающеся, и тимианомъ обухаемъ, и хвалами божественами и пении святыими оглашаемь. И сия вся видевъ, възрадуися и взвеселися и похвали благааго Бога, всемь симъ строителя!"[1979].

Таким образом, с одной стороны, Киев — центр, престол земли Русской, а Ярослав — украшение этого престола. С другой стороны, Киев для Илариона — центр христианства русского. Причем, в известной степени, в "Слове…" наблюдается смысловое взаимоналожение понятий град и земля, Киев и Русская земля. При этом проводится мысль о том, что все это результат устроительства Господнего: "И сия вся видевъ, възрадуися и взвеселися и похвали благааго Бога, всемь симъ строителя!"[1980]. Тем самым, особый статус Киева, равно как и статус княжой династии, а именно — племени Владимирова, освящался божественной санкцией.

В политической и социальной системе Древней Руси Иларион отводит особое место князю. Князь обеспечивает, прежде всего, сакральную защиту Русской земли. Именно Владимир, которого посетил Всевышний (на котором почило блаженство) сам крестился и землю свою крестил, стал учителем и наставником народа своего, обеспечив тем самым ему спасение[1981]. Сын Владимира, Ярослав, завершил дело отца, подобно тому, как Соломон завершил начатое Давидом[1982]. Таким образом, народу Господь является через князя и спасает его руками князя. Показательно, что, по Илариону, с одной стороны, Господь вверяет князю народ[1983], а с другой — князь отдает свою землю и свой народ под покровительство всевышних сил[1984].

И на небе, после смерти, князь — заступник за народ свой и свою землю, за веру православную, за своих сыновей: "…Помолися о земле своеи и о людех, в нихъже благоверно владычьствова, да съхранить а въ мире и благоверии преданеемь тобою, и да славится въ нем правоверие, и да кленется всяко еретичьство, и да съблюдеть а Господь Богъ от всякоа рати и пленениа, от глада и всякоа скорби и сътуждениа! Паче же помолися о сыне твоемь, благовернемь кагане нашемь Георгии… без блазна же Богомъ даныа ему люди управивьшу, стати с тобою непостыдно пред престоломъ Вседръжителя Бога и за трудъ паствы людии его приати от него венець славы нетленныа съ всеми праведныими, трудившимися его ради"[1985].

Таким образом, и после смерти князь обеспечивает благополучие своей земли, своего народа и своего рода. Землю и народ спасает его молитва от войн и пленения, от голода, всяких скорбей и напастей[1986], сына (и, видимо, потомков в целом) охраняет от смерти и болезней, помогает в управлении народом и спасении души. Определенные сакральные функции, судя по всему, выполняет даже тело умершего князя[1987]. Главная же обязанность князя пред Господом — пасти вверенный ему Богом народ, это труд — сопоставимый с трудом праведников[1988].

Вместе с тем, у Илариона "христианский" патриотизм сочетается с "русским" патриотизмом. Поэтому русские князья языческой эпохи не только отмечены его симпатией, но и наделены рядом черт, присущих идеальным князьям: "Похвалимъ же и мы… велика и дивнаа сътворьшааго нашего учителя и наставника, великааго кагана нашеа земли Володимера, вънука старааго Игоря, сына же славнааго Святослава, иже в своа лета владычествующее, мужьствомъ же и храбръствомъ прослуша въ странах многах, и победами и крепостию поминаются ныне и словуть. Не въ худе бо и неведомее земли владычествоваша, нъ въ Руське, яже ведома и слышима есть всеми четырьми конци земли. Сии славныи от славныихъ рожься, благороденъ от благородныих, каганъ нашь Володимеръ, и възрастъ и укрепевъ от детескыи младости, паче же възмужавъ. Крепостию и силою съвершаяся, мужьствомъ же и смыслом предспеа. И единодержець бывъ земли своеи, покоривъ подъ ся округьняа страны, овы миромъ, а непокоривыа мечемь. И тако ему въ дни свои живущю и землю свою пасущу правдою, мужьствомь же и съмысломъ…"[1989].

Таким образом, уже до крещения Русская земля была ведома во всех конца света, а языческие князья Игорь и Святослав известны своим мужеством и храбростью, победами и силой не только на Руси, но и во многих странах. Владимир же, еще до крещения, преуспел в мужестве и мудрости, и не только стал единодержцем земли своей, но и покорил миром и мечем окрестные страны. Еще до посетившего его божественного озарения, он "землю свою пасущу правдою, мужьствомь же и съмысломъ…". Таким образом, языческий князь "пас землю свою" по правде и разумно (мудро), а