Легко видеть - Алексей Николаевич Уманский

несомненно была. Однако, отнюдь не бóльшая, чем бывало в городе, когда какая-то дама давала понять, что стремится к сближению, догадываясь, что он сам тоже ее вожделел. Ведь там это не всегда приводило к постели, но здесь-то уже привело. Да, любить себя он не запрещал. Во-первых, потому что запретить чужое чувство невозможно. Во-вторых, зачем пытаться это делать, если результатом может быть, хотя и не обязательно, преображение чужой любви в мстительность и ненависть?

Галя переменила позу. Михаил понял, что теперь она собирается полностью принять его в себя. «Боже! – подумал он. – Дай мне не обидеть ее и не причинить никакого вреда Марине!» Галя потянула его обеими руками к себе. «Кончено», – как-то совсем отрешенно пронеслось в голове по поводу своих стараний удержаться. Он не мог сказать Гале: «Сгинь!» или «Изыди, Сатана!» – тем более, что она не была Сатаною, да и вообще, наверно, хуже его не была, а, возможно, была много лучше, если действует по побуждениям любви, которая, как известно, всегда права. – «А твоя любовь к Марине разве не права?» – мгновенно возник встречный вопрос. – «Права», – немедленно ответил он. И в тот же миг вошел в Галю.

Она была страстной и делала все, чтобы он поскорей забурлил. Утомившись, она какое-то время не тратила усилий, но, отдохнув немного, снова превращалась в активную фигуру и заставляла его вновь работать с наибольшей возможной частотой. Ее стенания, как и подвижность, побуждали Михаила к тому, чтобы он не давал ей роздыха, и, наконец, он добился того, чтобы она разрядилась полностью, так и не дождавшись его.

– Наконец, она перестала корчиться и стонать. Михаил провел ладонью по ее лбу. Лоб был мокрым.

– Поцелуй меня, – услышал он. – И чего ты не захотел кончить со мной?

Михаил промолчал. Объяснять было бы долго, да и не хотелось. Но поцеловал он ее с удовольствием. В ответ она поцеловала его несколько раз. Потом сказала:

– Да, хорошо быть твоей желанной женщиной, теперь я точно знаю. Отчего ты молчишь? Или я тебе не понраилась?

– Не говори глупости. Сама же знаешь, что понравилась.

– Из тебя похвалу приходится вытягивать клещами!

– Ты привыкла к похвалам, я понимаю. Прелести очевидны. Поведение – на уровне самых высоких ожиданий. Тебя не в чем упрекнуть, можешь быть спокойна.

– А я с тобой совсем не хочу быть спокойной!

– И хочешь, чтобы и я с тобой с ума сошел? Ты, наверно, привыкла к тому, что мужики, познавшие тебя, теряли после этого голову?

– А ты не хочешь терять?

– А зачем? Разве о нас скажешь, что мы подходим друг другу?

– Но ведь подошли же! – с вызовом сказала Галя.

– В постели – как будто да. В остальном-то вряд ли.

– Почему ты так думаешь?

– Да неужели не ясно? Мы люди разных поколений.

– Но ведь нам же было хорошо!

– С этим не спорю. Но ведь жизнь только к этому не сводится.

– Ну и что?

– А то. Воспитание разное. Вкусы разные. Предпочтения разные. Самоограничения и привычки – разные.

– Да какое это имеет значение!

– Для кратковременных встреч действительно не имеет. А для устойчивой связи очень даже имеет – смею уверить. Как тут гармонию построишь? Это и с родственниками не просто, а уж при солидной разнице в возрасте – один в своей ментальности безнадежно устарел, другой забежал со своей новой моралью далеко вперед паровоза. Но это так – в принципе. А в конкретном случае, сама знаешь, я принадлежу не тебе.

– Ты жалеешь, что я к тебе пришла?

– Нет, об этом я не жалею. Пожалуй, даже радуюсь. Вот своим поведением гордиться не могу. А твое-то что? Естественное и искреннее.

– Ну, Слава Богу, хоть это признал!

– А что остается? – усмехнулся Михаил. – Когда Небо посылает тебе испытание, остается одно – стараться его как-то выдержать. Вот с этим у меня получилось неважно.

– Да что ты? Ты вполне выдержал его! В таком возрасте!

– Это я с твоей точки зрения выдержал. Не со своей.

– Не надо мучиться угрызениями. Ты все сделал достойно. И от жены ничего не украл, не оторвал. И даже не бегал на сторону.

– Ну да – сторона прибежала ко мне. А я воспользовался.

– И что? Разве неправильно?

– Думаю, что неправедно.

Галя погладила его руку, затем поцеловала.

– Не бери в голову и не горюй.

– Я не горюю. А в голове это уже сидит. Будем укладываться? – он перевел разговор на другую тему. – Надо отдохнуть. Завтра у тебя будет не самый легкий день.

– Возможно. Знал бы ты, как мне не хочется туда возвращаться! Взял бы ты меня матросом в свой экипаж! А?

– Тогда совсем будет скандал.

– Я уже сказала – на Игоря мне наплевать.

– А я о другом. Скандальный факт для команды. Уж коли отправились в поход в каком-то составе, то уж будьте добры в нем же и вернуться назад. Вот если бы тебя кто умыкнул по большой любви и с твоего согласия – тогда другое дело.

– Умыкай! Я согласна!

Галя так живо выразила свою готовность, что им обоим стало смешно. Для нее это было бы славным романтическим приключением, обещающим неожиданный поворот в жизни. Для него же – не столько романтика, сколько глупость – непростительная, трагикомическая, а, главное, ненужная. Он и без умыкания вступил в кратковременное владение умелой и видной сексуально-раскованной женщиной, возраст которой был заметно меньше возраста его дочери, чем особенно скомпрометировал себя в собственном мнении, и, наверно, в глазах Господа Бога тем более. Лишь как мужчина, принявший вызов, был вроде бы не виновен – согласно природе вещей.

Образ голой Гали заслуживал того, чтобы о нем начали грезить, но заслонить собой образ Марины он оказался не в состоянии. Да и то сказать – никто кроме Марины не мог поднять в его душе такую радостную и горячую. Теперь же он мог ожидать, что на него полыхнет огненным стыдом, когда он подумает одновременно о Марине и Гале. В чью пользу будет сравнение, он знал наперед. Марина по всем статьям выходила на первое место. Вот объясняй теперь самому себе, что же заставило «чуток» отступить в сторону от идеала. Неужто так проявилась жалость к женщине, явно созданной для счастья и совсем его не имеющей, как было у него в свое время с Наташей Черновой, когда он принадлежал Лене. Да, основания для возникновения жалости к Гале, несомненно, имелись. У по-настоящему полноценной женщины должна быть любовь – у Гали ее не было. Полноценное развитие женщины венчает материнство – Галя до сих пор даже не думала рожать. И в этот поход, как и прежде, пошла с любовником, с которым могла без помех заниматься любовью, – а получилось так, что он ее вполне разочаровал, и ей даже думать о нем стало противно. Да, Галю было за что пожалеть, но несчастной, она, тем не менее, никогда не выглядела. Ни до этой ночи, ни сейчас – после нее. Хотя ночь не закончилась. Глядишь, далее снова захочется любви, а ему опять ее станет жалко. На кляче жалости можно далеко ускакать, покуда у нее не подкосятся ноги. Льстит Галя тоже умело. Разве не ласкает слух признание, как он хорошо справился с мужскими обязанностями даже без использования всего арсенала средств и запасов потенции? Разве можно оставить без внимания то, что мужчине самого сочного возраста она предпочла старика? Даже то, что она попросилась к нему в спутницы, то есть в экипаж матросом, тоже свидетельствовало о том, как она выделяет и ценит его среди тех, кого видит на Реке. И что? После этого он должен распустить перед ней павлиний хвост? – «Глупо, – ответил он себе на этот вопрос. – Не стоит этого делать. Приласкать, дать ей выпустить пар, снять напряжение – это куда ни шло, хоть и с грехом пополам с моей стороны. А вот давать ей перестраивать жизнь с моим участием и за мой счет – ни под каким видом нельзя».

Угревшаяся в пуховике, утомленная и расслабившаяся Галя давно спала, а к Михаилу сон все не шел. Ему не было холодно и пока не обжигал стыд за свою явно недостаточную стойкость, но, видимо, его продолжало не на шутку волновать неожиданное и непривычное присутствие женщины рядом с собой, причем не Марины. Под коркой сидело – протяни к Гале руку – и она снова твоя. Ведь подобного сближения в его жизни никогда еще не было. То есть случалось, конечно, что женщины старались его заполучить – и заполучали. Но такое происходило достаточно редко, причем ни разу в походах. А тут на / тебе… В прежние времена женская инициативность проявлялась не столь откровенно, чтобы не сказать беспардонно. Хотя чему удивляться? К «короткому замыканию» люди, принадлежащие новому поколению, приходят быстрее, проще, естественнее, не скрывая стремления вступить в половой контакт под романтическим флером или без него. Плохо ли это? Вряд ли плохо, если романтика не довлеет, но и не исчезает совсем. Хочется рано начать половую жизнь – начинай. Испытываешь тягу к человеку другого пола – скажи ему, признайся, это не стыдно, кем бы ты ни был или ни была она. Любовь ведь всегда права, если только обходится без принуждения и насилия. Галя в своих действиях прекрасно соответствовала откровенной современной морали. Тем более, что в походе все должно быть особенно честным и откровенным. Здесь нельзя было спрятаться ни за чужими