Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина - Владимир Набоков

Первый эпиграф — из стихотворения Дмитриева «Освобождение Москвы» (1795), строки 11–12.

В начальных стихах величайшей русской оды — «Вольность» (написана в 1817 г.):

Беги, сокройся от очей,Цитеры слабая царица!

— Пушкин несколько подражает никудышному произведению Дмитриева «Освобождение Москвы» (освобождение от Смутного времени, Польши и претендентов на трон в 1613 г., когда князь Дмитрий Пожарский одержал победу над литовцами и первый Романов был возведен на трон), строкам 3–4:

Не шумны петь хочу забавы,Не сладости цитерских уз.

Стихотворение Дмитриева (162 ямбических четырехстопника с нерегулярной рифмовкой) отмечено, между прочим, самым труднопреодолимым столкновением согласных, известным в русской поэзии (строка 14):

Алмазный скиптр в твоих руках…

— «птрвтв»!

Второй эпиграф к главе Седьмой — из «Пиров» Баратынского (1821), строка 52 (см. коммент. к главе Третьей, XXX, 1).

Третий — из «Горя от ума» Грибоедова (закончено в 1824 г.), I, 7: язвительное замечание Софьи, парирование Чацкого (см. коммент. к главе Шестой, XI, 12).

По причинам, которые станут ясны в ходе комментирования этой главы, можно предположить, что Пушкин мог взять также и четвертый эпиграф — из поэмы Козлова «Княгиня Наталья <Борисовна> Долгорукая», ч. II, 4.

Москва видна…Уже в очах Иван Великой,Как шар, венец его горит…

«Иваном Великим» называют самую высокую в городе колокольню: «замечательная колокольня „Иван Великий“, возведенная в ломбардо-византийском стиле при Борисе Годунове в 1600 г., достигает высоты в 271 фут (с крестом — 318 футов) и имеет много колоколов, один из которых весит 64 ⅓ тонны» (князь Петр Кропоткин и Джон Томас Билби, Encyclopaedia Britannica, 11-е изд., Нью-Йорк, 1911).

I

   Гонимы вешними лучами,   Съ окрестныхъ горъ уже снѣга   Сбѣжали мутными ручьями 4 На потопленные луга.   Улыбкой ясною природа   Сквозь сонъ встрѣчаетъ утро года;   Синѣя, блещутъ небеса. 8 Еще прозрачные, лѣса   Какъ будто пухомъ зеленѣютъ.   Пчела за данью полевой   Летитъ изъ кельи восковой.12 Долины сохнутъ и пестрѣютъ;   Стада шумятъ, и соловей   Ужъ пѣлъ въ безмолвіи ночей.

1–3 вешними лучами… мутными ручьями. Литературная, не русская весна. Во многих модных в то время западноевропейских стихотворениях находим подобное. «Ручейки / Сбежали весной с заснеженных холмов» — из «Лаллы Рук» (1817) Мура: «Хорасанский пророк под покрывалом» (5-е изд., Лондон, 1817, с. 30), и более раннее: «Тающие снега бегут серовато-синими потоками» — из «Весны» Томсона, строка 16. Подлинный источник этого — Вергилий: ср. «Георгики», I, 43–44:

Vere novo gelidus canis montibus humor liquitur…

<Ранней весной, когда от седых вершин ледяная льется вода…

— или подражания Вергилию: «По возвращении весны, когда с белых горных вершин начал стекать талый снег…».

4 На потопленные луга; II, 2 Весна, весна! пора любви! Любопытная перефразировка стихотворения Баратынского «Весна» (шесть четырехстопных строф с рифмовкой abbab; опубликовано впервые в декабре 1822 г. в «Полярной Звезде»), строки 5–10, 28–30:

Земля воздвиглась ото сна.Утихли вьюги и метели,Текут потоками снега;Опять в горах трубят рога,Опять зефиры налетелиНа обновленные луга.О, если б щедростью боговМогла ко смертным возвратитьсяПора любви с порой цветов!

10 за данью полевой. Приносить с лугов должное, пошлину; взимать налог с лугов.

Ср.: Жан Антуан де Баиф (1532–89), «Приятное времяпрепровождение», кн. 1, «О весне», строфа IX:

Les ménagères avettes....................................Voletant par les fleurettesPour cueillir ce qui leur duit.

<Хозяйственные пчелкиЛетящие к цветочкам,Чтобы собрать то, что должно>.

Это тоже идет от Вергилия, а не от непосредственного наблюдения.

11 кельи восковой. Общее место как в английской, так и во французской поэзии. См.: например, Гэй, «Сельские удовольствия, Георгики, посвящается г-ну Поупу» (1713), песнь I, строка 88: «[пчелы] наполняют сладостью восковые кельи», или Андре Шенье, «Элегии», I, (под ред. Уолтера; XVI, «Посмертное собрание сочинений», 1826), строка 33: «Sa cellule de cire» <«Ее восковая келья»>; имеется много других примеров.

В комментариях к «ЕО» Бродский (с. 253) притягивает кое-что из русского «фольклора», где упомянута маленькая келья с медом, явно принадлежащая перу какого-то не первой величины поэта начала девятнадцатого века, читавшего французских поэтов или их русских подражателей.

13 Стада шумят. Рогатый скот и овцы мычат и блеют.

II

   Какъ грустно мнѣ твое явленье,   Весна, весна! пора любви!   Какое темное волненье 4 Въ моей душѣ, въ моей крови!   Съ какимъ тяжелымъ умиленьемъ   Я наслаждаюсь дуновеньемъ   Въ лице мнѣ вѣющей весны, 8 На лонѣ сельской тишины!   Или мнѣ чуждо наслажденье,   И все, что радуетъ, живитъ,   Все, что ликуетъ и блеститъ,12 Наводитъ скуку и томленье   На душу мертвую давно,   И все ей кажется темно?

1 Можно установить ряд аналогий (возможно, случайных или восходящих к Шатобриану) между строфами II и III и Письмами XXII–XXIV в «Обермане» Сенанкура (например, конец XXII: «…окружающая жизнь его не касается, он живет в одиночестве, его нет в мире живущих»; и XXIV: «…то наслаждение меланхолией… Весна… Счастливая пора! Но как страшит она мою смятенную душу!» <пер. К. Хенкина>).

См. также фрагмент из «Замогильных записок» Шатобриана, глава о времени его пребывания в 1793 г. в Джерси, написанная в 1822 г. (под ред. Левелэ, ч. I, кн. X, гл. 3): «То, что восхищает в годы любовной жизни, становится в возрасте забвения, предметом страдания и сожаления. Не желают более возврата месяцев… прекрасного вечера в конце апреля… то, что вызывает потребность и желание счастья, вас убивает».

2 См. коммент. к главе Седьмой, I, 4.

3 темное. В других изданиях — «Какое томное волненье».

5 умиленьем (тв. пад.) Слово может быть точно передано только французским «attendrissement» <«растроганность», «умиление»>, по-английски же перевод этого слова ужасен. Его можно перефразировать как «чувствительное настроение», «мягкосердечность», «нежное чувство» и т. п. Оно относится к состраданию, как очарование к красоте, или глаза, подернутые влагой, к глазам, наполненным слезам. См. коммент. к главе Шестой, XIV, 9.

III

   Или, не радуясь возврату   Погибшихъ осенью листовъ,   Мы помнимъ горькую утрату, 4 Внимая новый шумъ лѣсовъ;   Или, съ природой оживленной   Сближаемъ думою смущенной   Мы увяданье нашихъ лѣтъ, 8 Которымъ возрожденья нѣтъ?   Быть можетъ, въ мысли намъ приходитъ   Средь поэтическаго сна   Иная, старая весна,12 И въ трепетъ сердце намъ приводитъ   Мечтой о дальней сторонѣ,   О чудной ночи, о лунѣ.....

См. мои коммент. в начале строфы II.

IV

   Вотъ время: добрые лѣнивцы,   Эпикурейцы-мудрецы,   Вы, равнодушные счастливцы, 4 Вы, школы Левшина птенцы,   Вы, деревенскіе Пріамы,   И вы, чувствительныя дамы,   Весна въ деревню васъ зоветъ, 8 Пора тепла, цвѣтовъ, работъ,   Пора гуляній вдохновенныхъ   И соблазнительныхъ ночей.   Въ поля, друзья! скорѣй, скорѣй,12 Въ каретахъ, тяжко нагруженныхъ,   На долгихъ иль на почтовыхъ   Тянитесь изъ заставъ градскихъ.

1 Вот время. Ср.: Томсон, «Зима» (1726), строки 33–35, 39: