Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина - Владимир Набоков

12 На благородном расстояньи. Ср.: Байрон, «Дон Жуан», IV, XLI, 4–6:

                 …в двенадцати шагахСия дистанция не столь уже близка,Коль с близким другом вас забавы жизни ставят.

Двенадцать шагов — это двенадцать ярдов (тридцать шесть футов), три восьмых от расстояния на дуэли Онегина с Ленским. На самом деле, когда Онегин выстрелил, расстояние между ними было четырнадцать ярдов. На дуэлях, в тех случаях, когда оказывалась задета честь семьи, дистанция могла быть значительно меньше. Так, Рылеев и князь Константин Шаховской стрелялись с расстояния в три шага (22 февр. 1824 г.) — и их пули столкнулись в воздухе.

Пишо (1823) перевел эту строку Пушкина как: «C'est une distance honorable…».

Выражение это не было придумано и Байроном. См. у Шеридана в его глупых «Соперниках», V, III, где сэр Люциус О'Триггер, секундант комического труса по имени Акр, отмеряет шаги и замечает: «Вот это — прекрасная дистанция — настоящая дистанция для джентельмена». (Акр считает «сорок или тридцать восемь ярдов» — это «отличная дистанция» для дуэлянтов, которые не приближаются друг к другу, что допускалось по франко-русскому дуэльному кодексу).

XXXIV.

   Что жъ, если вашимъ пистолетомъ   Сраженъ пріятель молодой,   Нескромнымъ взглядомъ, иль отвѣтомъ, 4 Или бездѣлицей иной   Васъ оскорбившій за бутылкой,   Иль даже самъ въ досадѣ пылкой   Васъ гордо вызвавшій на бой, 8 Скажите: вашею душой   Какое чувство овладѣетъ,   Когда недвижимъ, на землѣ   Предъ вами съ смертью на челѣ,12 Онъ постепенно костенѣетъ;   Когда онъ глухъ и молчаливъ   На вашъ отчаянный призывъ?

XXXV

   Въ тоскѣ сердечныхъ угрызеній,   Рукою стиснувъ пистолетъ,   Глядитъ на Ленскаго Евгеній. 4 «Ну, что жъ? убитъ,» рѣшилъ сосѣдъ.   Убитъ!... Симъ страшнымъ восклицаньемъ   Сраженъ, Онѣгинъ съ содроганьемъ   Отходитъ и людей зоветъ. 8 Зарѣцкій бережно кладетъ   На сани трупъ оледенѣлый;   Домой везетъ онъ страшный кладъ.   Почуя мертваго, храпятъ12 И бьются кони, пѣной бѣлой   Стальныя мочатъ удила,   И полетѣли, какъ стрѣла.

4 сосед. Это слово представляется неуместным, пока мы не начинаем понимать, что помимо обозначения такого же землевладельца и соседа по поместью, оно перекликается здесь с XII, 4 (к которой см. коммент.).

10 клад. Очевидно, ошибка словоупотребления. «Клад» имеет значение «сокровище», особенно «спрятанное сокровище».

12 бьются. Пушкин использует один тот же глагол для встревоженных лошадей здесь и в главе Первой, XXII, 9 («бьются кони»). Более драматичное беспокойство требует здесь более выразительного английского глагола.

XXXVI

   Друзья мои, вамъ жаль поэта;   Во цвѣтѣ радостныхъ надеждъ,   Ихъ не свершивъ еще для свѣта, 4 Чуть изъ младенческихъ одеждъ,   Увялъ! гдѣ жаркое волненье,   Гдѣ благородное стремленье   И чувствъ и мыслей молодыхъ, 8 Высокихъ, нѣжныхъ, удалыхъ?   Гдѣ бурныя любви желанья,   И жажда знаній и труда:   И страхъ порока и стыда,12 И вы, завѣтныя мечтанья,   Вы, призракъ жизни неземной,   Вы, сны поэзіи святой!

13 [признак]. Гофман в специальном, посвященном Пушкину выпуске (1937) русского журнала «Иллюстрированная Россия» (Париж), факсимильно воспроизводит (с. 30 и 31) один из немногих существующих автографов главы Шестой — рукописную страницу, собственность русской дамы Ольги Купрович в Виипури, Финляндия. Страница эта — последний черновой или исправленный беловой экземпляр главы Шестой, XXXVI и XXXVII. Исправления несущественные, за исключением XXXVI, 13, где ясно написано слово «признак», которое поэтому должно заменить слово «призрак», являющееся, как верно указывает Гофман, опечаткой в опубликованном тексте (1828, 1833, 1837). Ср. «Разговор книгопродавца с поэтом», строка 111: «…признак Бога, вдохновенье».

XXXVII

   Быть можетъ, онъ для блага міра,   Иль хоть для славы былъ рожденъ;   Его умолкнувшая лира 4 Гремучій, непрерывный звонъ   Въ вѣкахъ поднять могла. Поэта,   Быть можетъ, на ступеняхъ свѣта   Ждала высокая ступень. 8 Его страдальческая тѣнь,   Быть можетъ, унесла съ собою   Святую тайну, и для насъ   Погибъ животворящій гласъ,12 И за могильною чертою   Къ ней не домчится гимнъ племенъ,   Благословеніе временъ.

13 домчится. Этот глагол сочетает значения «мчаться» и «достигать».

XXXVIII

Эта строфа известна только по публикации Грота (см. коммент. к XV–XVI):

   Исполни жизнь свою отравой,   Не сделав многого добра,   Увы, он мог бессмертной славой 4 Газет наполнить нумера.   Уча людей, мороча братий   При громе плесков иль проклятий,   Он совершить мог грозный путь, 8 Дабы в последний раз дохнуть   В виду торжественных трофеев,   Как наш Кутузов иль Нельсон,   Иль в ссылке, как Наполеон,12 Иль быть повешен, как Рылеев.

Две последние строки, возможно, были опущены Гротом по цензурным соображениям.

1–7 Этот образ — прозрение Пушкина, ибо эти черты относятся к типу любимых и ненавидимых публицистов пятидесятых, шестидесятых и семидесятых годов, таких как радикалы Чернышевский, Писарев и другие гражданственные, политико-литературные критики — жесткому типу, еще не существовавшему в 1826 г., когда была сочинена эта замечательная строфа.

12 Кондратий Рылеев (1795–1826), выдающийся декабрист, присоединившийся к движению декабристов в начале 1823 г. и приговоренный к повешению. Весьма посредственный автор «Дум» (1821–23) — двадцати одного патриотического стихотворения на исторические темы (одно из которых, монолог Бориса Годунова, любопытно перекликается некоторыми интонациями с отрывком из написанной двумя годами позднее трагедии Пушкина того же названия). Ему также принадлежит длинная поэма «Войнаровский» на украинскую тему (Мазепа и т. д.), отдельное издание которой появилось в середине марта 1825 г.

См. также коммент. к главе Четвертой, XIX, 5.

XXXIX

   А можетъ быть и то: поэта   Обыкновенный ждалъ удѣлъ.   Прошли бы юношества лѣта: 4 Въ немъ пылъ души бы охладѣлъ.   Во многомъ онъ бы измѣнился,   Разстался бъ съ музами, женился,   Въ деревнѣ, счастливъ и рогатъ, 8 Носилъ бы стеганый халатъ;   Узналъ бы жизнь на самомъ дѣлѣ,   Подагру бъ въ сорокъ лѣтъ имѣлъ,   Пилъ, ѣлъ, скучалъ, толстѣлъ, хирѣлъ,12 И наконецъ въ своей постелѣ   Скончался бъ посреди дѣтей,   Плаксивыхъ бабъ и лекарей.

XL

   Но что бы ни было; читатель,   Увы, любовникъ молодой,   Поэтъ, задумчивый мечтатель, 4 Убитъ пріятельской рукой!   Есть мѣсто: влѣво отъ селенья,   Гдѣ жилъ питомецъ вдохновенья,   Двѣ сосны корнями срослись; 8 Подъ ними струйки извились   Ручья сосѣдственной долины.   Тамъ пахарь любитъ отдыхать,   И жницы въ волны погружать12 Приходятъ звонкіе кувшины;   Тамъ у ручья въ тѣни густой   Поставленъ памятникъ простой.

5–14 Ручей и ветви живут даже после смерти их певца. В своем первом опубликованном стихотворении «Другу стихотворцу» (1814) Пушкин советовал забыть «ручьи, леса, унылые могилы». Тональность, однако, заразительна.