Царская Семья - жертва темной силы - Любовь Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В некотором расстоянии от этих надписей на обоях стены такими же чернилами и такими же толстыми линями написаны какие-то знаки…»
Роберт Вильтон приводит эти знаки в своей книге и пишет: «Читатель, если он посвящен в тайны, поймет».
В книге профессора Павла Пагануцци700 находим расшифровку этих знаков:
«ЗДЕСЬ, ПО ПРИКАЗАНИЮ ТАЙНЫХ СИЛ, ЦАРЬ БЫЛ ПРИНЕСЕН В ЖЕРТВУ ДЛЯ РАЗРУШЕНИЯ ГОСУДАРСТВА. О СЕМ ИЗВЕЩАЮТСЯ ВСЕ НАРОДЫ»
В своей книге П. Пагануцци приводит подробные данные о том, откуда получено такое толкование.
Продолжаем повествование Роберта Вильтона:
«На стене дома, близ поста у пулемета, сверху терассы, один из «латышей» нацарапал следующие слова:
Verhas Andras 1918 VII / 15 е orsegen
что по венгерски означает: «Андрей Верхас 1918VII 15-го стоял на часах». Число - канун избиени Я читал эту надпись; у меня есть фотография, снятая на месте. Убийцы «латыши» были, значит, венгерцы.
В отдушине ватер-клозета нашли меленький словарь, «код», который Государь бережно хранил, как подарок невесты. В этой крохотной книжке имеется надпись рукой Государыни: «Милому моему Ники для дорогого применения, когда он вдали от своей маленькой Аликс. Осборн, июль 1894».
Видимо, Государь спрятал словарь из опасения обыска, в расчете когда-нибудь вновь его взять».
В главе своей книге «Роль Свердлова и Голощекина», следователь Н.А. Соколов пишет:701
«Судьба Царской Семьи была решена не в Екатеринбурге, а в Москве…
Чекист Шая Голощекин играл на Урале гораздо большую роль, чем Яков Юровский.
Один из старых членов коммунистической партии, он был связан личными отношениями с председателем ЦИКа Яковом Мовшевым Свердловым.
Когда Яков Юровский внедрился в дом Ипатьева, Шая Голощекин отсутствовал из Екатеринбурга. Он в это время находился в Москве и жил на квартире у Свердлова…
Он мог возвратиться в Екатеринбург и действительно возвратился из Москвы около 14 июл
Его возвращение в Екатеринбург и ряд мер, коими Юровский подготовлял убийство Царской Семьи, - как раз совпадают по времени.
Шая Голощекин был на руднике, когда там уничтожались трупы.
В последний раз он поехал туда вечером 18 июля и возвратился в Екатеринбург утром 19 июля, пробыв на руднике всю ночь».
Роберт Вильтон сообщает,702 что в его руках имелись телеграммы, которыми обменивались власти Урала и Москвы. Большинство этих телеграмм было шифровано и адресовано Горбунову, секретарю Ленина, заведывавшему шифровальным отделом. Роберт Вильтон подтверждает, что убийство Царской Семьи было решено в Москве еще 4-го июл
Ричард Пайпс, профессор Гарвардского университета, автор книги «Русская революция 1899-1919», пишет,703 что коммунистическая власть Советского Союза писала везде о том, что Царская Семья была убита по распоряжению Уральского Областного Совета. Это делалось исключительно для того, чтобы оправдать Ленина. Но вне всякого сомнения, окончательное решение по «ликвидации Романовых» было вынесено Лениным, и этот приказ Ленин дал, вероятно, в начале июля месяца.
Ричард Пайпс говорит, что ни один провинциальный Совет не посмел бы действовать самовольно в таком важном решении, как убийстве Царской Семьи. Безусловно, распоряжение шло из Центра, от Ленина.
В немецком журнале «7 TAGE» в августе 1956 года было напечатно показание И.Л. Мейера, бывшего австрийского военнопленного, члена Уральского Областного Исполнительного Комитета.
Это показание, в переводе на русский язык графа П.А. Коновницына, появилось в конце пятидесятых годов в журнале «Согласие"704
Приводим некоторые выдержки из показаний И.Л. Мейера.
И. Мейер говорит о некоем Александре Мебиусе, начальнике революционого штаба, который сыграл большую роль в убийстве Царской Семьи. Его имя не было известно следователям, но о нем говорилось, как об «одном латыше, блондине». По своему происхождению А. Мебиус был немцем, родившимся в России.
И.Л. Мейер рассказывает, что А. Мебиус, взяв с собой коменданта Авдеева, стал обыскивать весь Ипатьевский дом. Он нашел в ванной комнате, под самой ванной, пять винтовок, завернутых в материю, и какое-то количество патронов, спрятанных под опилками. (Это, конечно, была провокация, чтобы обвинить Царскую Семью в готовящемся побеге - Л.М.)
«Найдя» винтовки и патроны, А. Мебиус отправился к Военному комиссару Голощекину.
Вскоре после этого, 7-го июля, состоялось заседание Революционного Комитета, на котором было принято решение о расстреле Семьи Романовых.
На этом заседании председательствовал Александр Белобородое. Он предложил командировать Голощекина в Москву за инструкциями.
О Белобородове И. Мейер говорит, что он раньше носил фамилию Вайсбарт и был сыном Исидора Вайсбарта, торговца мехами.705 Получив коммерческое образование, служил бухгалтером на сибирских лесопильных заводах графа Шувалова. Тайно, в течение многих лет, был членом коммунистической партии. Предоставил убежище Бронштейну-Троцкому, когда тот скрывался от властей.
9-го июля И.Л. Мейер встретился с Мебиусом в доме Советов. Там уже находились Белобородов-Вайсбарт и Маклаванский - заместитель Мебиуса в Революционном Комитете. Мейер пишет, что Маклаванский пользовался доверием Троцкого-Бронштейна и Янкеля Свердлова.
Вся эта группа поехала к «дому особого назначения», чтобы посмотреть на Семью Романовых.
Далее И. Л. Мейер описывает встречу с Государем.
«Приведите нам Романовых!» - сказал Мебиус Юровскому.
Через несколько минут появился Царь в дверях, куря свою неизменную папиросу. Он вежливо поклонилс Он носил свою коричневую форму с Георгиевским крестом. Он казался несколько удивленным от неожиданного посещения, т.к. он еще не знал Мебиуса.
«Пожалуйста, что вы от меня желаете?» - спросил он, обращаясь к уже известному ему Белобородову.
«Не много», - сказал Белобородое. - «Мы хотим только раз услышать от Вас куда бы Вы хотели с Вашей Семьей. У нас в стране война и здесь Вы не можете долго оставаться».
Царь медлил с ответом. Вопрос пришелся ему неожиданно Может быть, предполагал он также западню.
«Если мы уж должны уехать», - сказал он медленно, - «то я хотел бы больше всего в Крым. Вы знаете, мой сын болен».
«Нет», - сказал Мебиус, - «может быть, когда-нибудь позднее».
Казалось Царь размышлял. Он в нерешимости затянулся дымом своей папиросы.
«Хм! Куда мы могли бы в таком случае?» - сказал он осторожно. - «Нигде нас не хотят видеть».
«Вы наверно, все же имеете связи?» - сказал Мебиус выжида Он строго посмотрел Царю в глаза. Николай почувствовал западню, которую ему поставил неизвестный. Теперь он взвешивал каждое слово.
«Пожалуйста, о каких связях вы говорите?» - сказал он медленно, осторожно взвешивая каждое слово. «Все ведь от нас отвернулись. В несчатьи всегда бываешь одиноким»- прибавил он не без грусти. - «Может быть вы можете нам как-нибудь помочь? Это не так касается меня, как моей Семьи. Мы все же люди, как и вы. Я не думаю, чтобы революция могла быть такой же жестокой, как французска..»
Он замолк и пытливо посмотрел на Мебиуса, как будто он мог по его выражению прочесть свою судьбу и судьбу своей Семьи.
«Ваша судьба не от нас зависит только» - сказал Мебиус. - «Революция бывает часто опаснее войны. В большинстве случаев она пожирает тех, кто вел войну».
Царь медленно покачал головой. - «Поверьте мне, господа, я не хотел этой войны. Я противился этому, но другие силы были сильнее, чем я и моя жена…»
Мебиус прервал его слова горькой усмешкой. - «Вы могли многое избежать, если бы Вы не находились под диктатурой Вашей жены» - сказал он холодно. Царь сделал вид, что его не понимает. - «Это всегда одно и то же» - сказал он тихо. «На того, кто в несчастьи, бросают камни. Я хочу только, чтобы моя Семья была пощажена. И больше всего мой больной сын…»
Казалось, что Царь теряет свое самообладание. На его глазах показались даже слезы.
«Где Ваш сын?»- спросил Маклаванский. Возможно, что он хотел смягчить разговор.
«В комнате у моей жены… Вы можете убедиться в его болезни, пожалуйста…» - сказал Царь и сделал движение правой рукой, приглашая его следовать за собой.
Мы прошли через несколько комнат. Царь сам открывал двери. Мы увидели Наследника. Он лежал на кровати, правое колено было в толстой перевязке. Это была рана, которая при кровоизлиянии никогда не заживала.
Царица сидела около своего сына. При нашем появлении она безмолвно встала. У ног стоял доктор Боткин. Вид Наследника действительно был потрясающий. Но самое потрясающее для меня было то, что я точно знал, что через несколько дней произойдет в этом доме, и что даже и этот бедный больной мальчик не будет помилован.
