Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

восстания жесткой критике подвергся тогдашний канцлер Арно де Корби, главным образом за чрезмерность благоволения к нему двора: помимо жалованья и пенсиона (в сумме 4 тыс.) он якобы получал еще 4500 франков золотом от писем-помилований, 2600 ливров от сбора налогов на войну, 2 тыс. за garderobe, 2 тыс. с королевской казны и 500–600 парижских ливров с экстраординарных поборов[1787].

Кстати, оплата нотариусов, которые получали лицензию на свою деятельность от короны, целиком определялась объемом составленных и заверенных актов[1788]. Все остальные, получавшие такие права службы, тоже так или иначе были связаны с написанием бумаг, которое обязан был оплачивать их адресат, а процент от этой суммы выделялся тому, кто их составлял. Так, писцы-клерки «комиссаров», отправляемых Парламентом для расследования дел, помимо определенного поденного жалованья, имели право получать процент от оплаты бумаги, от составления писем (escriptures), за их копии и отчеты об итогах расследования (grossement)[1789]. Но в наибольшей степени это правило распространялось на служителей Канцелярии, для которых оно представляло собой род обычного права (le droit accoustumé): они имели право на процент от оплаты составленных ими бумаг, возраставший в случае уголовного дела, требовавшего другого пергамена и других чернил[1790]. Это право именовалось бурсой, достигавшей около 150 ливров в год, и в итоге одну должность стали занимать два человека — один получал жалованье, другой бурсы, с чем безуспешно боролась корона начиная уже с конца XIV в.

Важно при этом обратить внимание на обоснование в королевских указах нежелательности такого раздробления службы: как сказано в одном из них, «дабы они больше имели из чего нам служить и поддерживать свой почтенный статус на службе нам» (estât honnorablement en nostre service)[1791]. При подтверждении этого регламента при «мармузетах» были внесены уточнения в процедуру распределения внутри корпорации полученных от работы доходов. Все поступления от изготовленных нотариусами-секретарями писем за месяц должны были накапливаться в сундуках под охраной двух человек, закрытые на два замка с двумя разными ключами, находящимися у этих уполномоченных, а на четвертый день следующего месяца деньги должны были распределяться поровну между всеми (aequaliter inter omnes) служителями Канцелярии, работавшими в этот месяц[1792]. Такой принцип распределения дополнительного вознаграждения способствовал, среди прочего, упрочению корпоративной солидарности и взаимной ответственности. О важности данного принципа свидетельствует, в частности, указ от 19 октября 1406 г. о наказании тех секретарей, которые ухитрялись забирать себе все поступления от изготовленных бумаг по уголовным делам. Главным злом подобных нарушений в указе объявляются порождаемые ими «ненависть и раскол (haine et division) внутри коллегии (college) нотариусов», т. е. угроза корпоративной солидарности[1793]. Знаменательно, что в ордонансе Людовика XI 1465 г. о коллегии нотариусов-секретарей особо упоминалась данная процедура распределения между всеми членами корпорации дополнительного вознаграждения как способ их «наградить за усилия, великие труды и работы»[1794]. Тот же принцип распространялся и на местные королевские суды, в частности на аудиторов Шатле[1795]. О его привлекательности в глазах чиновников свидетельствует и неудачная попытка добиться таких же прав на процент от «объема работы», предпринятая в середине XIV в. в разгар Столетней войны казначеями войны[1796].

Такое вознаграждение нередко возникало спонтанно и быстро вводилось в «незапамятную традицию», на которую лучше не посягать[1797]. Так, отобранное было у сенешалей и бальи право брать себе часть денег из поступлений от королевской печати вскоре было им возвращено, поскольку, по их словам, «на одно жалованье они не смогут поддерживать свой статус»[1798]. Но бальи и сенешали получали и пенсионы, которым придается легитимность в виде «оценки» королем служебного рвения чиновника по итогам работы за год[1799]. Аналогичные привилегии королевского прокурора, экзаменаторов и клерков-секретарей парижского Шатле — право на дополнительные выплаты — объясняются в указе Карла VII «постоянной занятостью делами нашего правосудия», не дающей возможности отвлекаться на другие заработки[1800].

Отправление правосудия в силу своей значимости давало наибольшие права на дополнительное вознаграждение, о чем свидетельствуют разнообразные привилегии, дары и пенсионы служителям Парламента[1801]. Регулярно ссылающиеся на «ничтожное жалованье» чиновники верховного суда воспринимали как должное всевозможные поощрения в виде денег и других материальных профитов от службы. Например, секретарь по уголовным делам в Парламенте имел право на процент от изготовления писем с печатью (émolumens du sceau)[1802]. Ряд парламентариев получали «издавна» (d'ancienneté) отдельное вознаграждение из собираемых от приговоров Парламента штрафов: президенты всех трех палат — по 60 парижских ливров, секретарь по уголовным делам — дважды в год по 60 ливров, секретарь по представлениям и первый судебный пристав — те же 60 ливров. Некоторые суммы выплачивались и клеркам парламентских секретарей. При подтверждении этих поощрений использовалась ссылка на служебное рвение и поддержание статуса службы[1803]. Привилегии могли состоять не в деньгах: так, первый судебный пристав Парламента, который обязан был ежедневно отворять и запирать ворота Дворца в Ситэ, обладал правом жить в нем самом[1804]. Привилегии могли быть временными, вызванными ситуационными трудностями. К таковым относился указ Карла VII в период королевской схизмы к сенешалю Пуату позаботиться о найме для служителей Парламента в Пуатье жилья в городе по «разумным ценам», поскольку они принуждены обитать здесь постоянно[1805]. Привилегии носили также индивидуальный характер: Карл V Мудрый даровал указом от 20 ноября 1376 г. советнику Палаты прошений Пьеру д'Окси дополнительный пенсион в 10 парижских су «за большие и бескорыстные услуги» (attentis magnis et gratuitis serviciis); Анри де Марль, первый президент Парламента, помимо жалованья, имел привилегию получать ежегодно 500 турских ливров за «свой рыцарский статус» (pour sa chevalerie)[1806]. В сборнике формуляров Моршена содержится указ о праве советника Парламента в Пуатье Анри Лопье на ординарное жалованье за время своего отсутствия, поскольку он был отправлен королем в посольство к папе Римскому, и в этом указе фигурируют оба оправдания — возмещение расходов и поддержка «почетного» статуса[1807].

Не меньшими привилегиями были наделены и служители Палаты счетов. Так, со времен сопровождения разъезжающего по своим владениям короля у них осталась оплата лошадей за счет монарха[1808]. Изначально президент и мэтры счетов получали арпан леса, а клерки и секретари — поларпана, причем буквально «натурой», т. е. в королевских лесах, для обогрева своих домов в Париже; в 1330 г. эта привилегия была трансформирована в определенное количество поленьев дров, а с 1380 г. (и до 1539 г.) — в их денежный эквивалент[1809]. На подобные материальные пожалования имел право и консьерж Дворца в Ситэ: он получал ежегодно мюид зерна