Случай из практики-2 - Кира Измайлова

Не люблю такие дела: бьешься, бьешься, а всё бестолку! С другой стороны, и раскрываются они обычно очень быстро, стоит лишь найти одну-единственную деталь, ту, что увяжет все нестыковки и объяснит логические дыры!

Но пока до этого было далеко. Я маялась бездельем (простые дела не в счет), наводила кое-какие справки и мучила расспросами Вейриша. Тот уже не первый раз порывался уйти из моего дома — дескать, набрался сил и готов отправляться домой, — но я не отпускала. Не хватало, чтобы он снова вляпался в неприятности! Я еще дважды посылала вызов Гаррешу, но ответа не получила, а сам дракон так и не появлялся: то ли был слишком далеко, то ли я делала что-то неверно… Посылал вызов и Вейриш, но с него сталось бы смухлевать: вряд ли ему хотелось оказаться под строгим надзором старшего родственника! Ну, если Гарреш не объявится еще через дюжину дней, придется Вейриша отпустить, иначе он попросту сбежит. Да и мне уже становилось неудобно существовать под одной крышей с чужаком, даром, что молодой дракон оказался чрезвычайно обаятелен… А вот ел он за четверых, Тея умаялась готовить!

Новых дел пока не подворачивалось, и я решила наведаться в "Три кружки", послушать свежие сплетни: вдруг да попадется что-нибудь любопытное?

Папаша Власий, как всегда, встретил меня радушно, однако сегодня славного трактирщика, казалось, что-то гнетет. Вид у него, во всяком случае, был невеселый.

— Случилось что-нибудь? — поинтересовалась я, когда мы обменялись привычными репликами: этого ритуала он никогда не пропускал. — Как-то вы нерадостно глядите!

— Да вот, госпожа Нарен… — удрученно ответил он. — Пожалуй, моя очередь к вам с просьбой обращаться. Тогда вы мне по доброте душевной помогли, да случайно ведь, а теперь…

Я чуть не подавилась, услышав о своей душевной доброте. Верно, папашу Власия я когда-то спасла от виселицы, но именно что случайно: дело, по которому он проходил обвиняемым, пересеклось с тем, которое вела я. В итоге выяснилось, что трактирщик ни в чем не виноват, подставили его. С тех-то пор папаша Власий меня и привечает, считая, что такой долг всю жизнь отдавать — и то мало будет. Подозреваю, он внукам завещает потчевать меня городскими слухами и вкуснейшими обедами!

— Да вы не сомневайтесь! — видимо, папаша Власий как-то неверно истолковал выражение моего лица. — Разве ж я так что прошу… Оплачу честь по чести, только сделайте милость, не побрезгуйте, госпожа Нарен!..

— Идите вы с вашей оплатой! — сердито сказала я. Да что у него за беда такая? — Выкладывайте, что у вас стряслось?

— Не у меня, — трактирщик, убедившись, что я готова слушать, забрал бороду в кулак, — у друга моего хорошего.

— Ну и?.. — я начала набивать трубку, понимая, что рассказ выйдет долгим: рассказчиком папаша Власий был обстоятельным, деталей не упускал, за что я его особенно ценила. — Какие у него проблемы?

— У него, госпожа Нарен, хотят псарню отобрать, — угрюмо ответил трактирщик. — А то и не отобрать, а вовсе собак перетравить.

— Ничего не понимаю! — я нахмурилась. — Давайте по порядку, что за псарня, за что собак травить собираются, кто?..

Папаша Власий вздохнул, налил себе кружку ринта, выпил одним духом, крякнул и начал повествование.

Друг его, зажиточный горожанин по имени Сольвий Турр когда-то начинал держателем доходного дома, доставшегося ему от отца, потом приобрел еще какую-то недвижимость, и еще… А когда получаемые от сдачи всего этого добра внаем средства позволили ему жить безбедно, поселился недалеко от города и занялся разведением собак. Породистых, разумеется.

— На сторожевых всегда спрос есть, — сказал папаша Власий, и я понимающе кивнула: чуть не за каждым забором по ночам мелькает здоровенная собачья тень, а то и не одна. — Господа охотничьих сильно уважают, а у Сольвия и гончие, и норные имеются… Он в них хорошо понимает, прямо чутье у него. Сам охотиться толком не охотился, зато таких егерей нанимает, чтоб собачек натаскали — господа потом за ними чуть в очереди не выстраиваются!..

Так и занимался этот человек своим делом: породы улучшал, — и дело это приносило ему немалый доход. Вот только недавно с ним неприятность случилась: одна из его собак напала на человека. Да не просто так…

— Так он и бойцовых разводил, что ли? — не поняла я, когда Власий, наконец, описал, при каких обстоятельствах произошло нападение.

— В том-то и дело, что нет, госпожа Нарен! — трактирщик ожесточенно комкал бороду в кулаке, так что я начала опасаться — не свалял бы он ее в войлок. — Никогда такого не было, не любит он этого дела, боев собачьих, то есть. Вот только хозяин того пса клянется и божится, что у Сольвия его купил. И правда что — тот один в округе таких разводит!

— А Сольвий что? — спросила я.

— А он уверяет, что в глаза не видел ни этого человека, ни этого пса, — угрюмо ответил Власий. — Он ведь на собаках сдвинутый малость, каждый щенок — как дитя родное, в абы какие руки не отдает! Проверит еще сперва, хорош ли будет хозяин, да потом и в гости наведаться может… Случай был: один умник сторожевого пса на цепь посадил, так Сольвий его назад силой забрал. Нельзя их всё время на цепи держать, опасно — озлобится, кидаться начнет, потом только пришибить и останется!

— Документов, разумеется, нет, — уточнила я.

— У хозяина этого, чтоб ему пусто было, нету никаких бумаг, — кивнул трактирщик. — Но он-то говорит, будто их и не было. А такого быть не может, потому как у Сольвия строгий учет ведется. Говорю же, чистоту породы он блюдет, его ночью разбуди, спроси, какой линии такой-то кобель, мигом всех его предков перечислит!

— И при продаже, выходит, — задумчиво произнесла я, — этот ваш друг покупателю бумагу со своей подписью дает? Что собака действительно у него куплена, что она чистопородная… Так?

— Так. И у себя в книгах расписаться требует, — кивнул Власий. — Только бумага что — ее подделать можно…

— Но этот человек утверждает, что документов и не было, верно? Я бы поняла, если бы он утверждал, что потерял их… — я помолчала. Идей пока не возникало. — Дальше что?

— А ничего пока, — хмуро ответил трактирщик. — Разбираются. Сольвий под стражей сидит. Хорошо, за псами его есть, кому присмотреть, а то передохли бы!

— И чего вы от меня хотите? Что я должна доказать? — спросила я. — Что собаку покупали не у Сольвия, что ее хозяин лжет, или?..

— Всё разом, госпожа Нарен, — Власий посмотрел на меня очень серьезно. — Потому как я нутром чую: Сольвия оболгать хотят. Кто и зачем, не знаю, но чую!

— Это нам очень знакомо… — пробормотала я. — Чуять и мы умеем… А расскажите-ка поподробнее, что за бои-то были? Разрешенные или нет?