Случай из практики-2 - Кира Измайлова

— Всё разом, госпожа Нарен, — Власий посмотрел на меня очень серьезно. — Потому как я нутром чую: Сольвия оболгать хотят. Кто и зачем, не знаю, но чую!

— Это нам очень знакомо… — пробормотала я. — Чуять и мы умеем… А расскажите-ка поподробнее, что за бои-то были? Разрешенные или нет?

— В том и дело, что нет, — вздохнул трактирщик, и я поморщилась.

Вообще-то, собачьи бои в Арастене разрешены, но — по правилам. То бишь проводятся они в специально отведенных местах, противников разных весовых категорий выставлять запрещено, равно как чем-то опаивать, других животных, кроме собак, на площадку выпускать нельзя… Ну и бой идет до первой крови, конечно. Обходить запреты владельцы умеют, не без этого, такое и на скачках повсеместно случается, но особенно все-таки не зарываются.

А в Разбойном квартале процветают и запрещенные бои. Вот там-то уж чего только не увидишь… И, кстати, благородные господа и особенно почему-то дамы больше жалуют именно запрещенные!

Тем владельцам собак, кого поймают на месте преступления, грозит серьезное наказание, вплоть до тюремного заключения, а организаторам боёв, бывает, и рудники светят. Вот только никого это не останавливает, азарт — штука такая! Да и деньги там крутятся немалые, насколько мне известно.

Итак, получается, что законопослушнейший с виду Сольвий Турр продал кому-то собаку, натасканную для боёв. Либо продал щенка, а его после натаскали, это уже второй вопрос. И эта собака, как выходило по словам папаши Власия, вдруг отвлеклась от своего противника на площадке и бросилась на какую-то даму. Видно, слишком уж та азартно верещала!

— Сильно порвали-то ее? — спросила я между делом.

— Да не особо, — мрачно ответил Власий. — Зима же, она в шубе была. Руки выставить успела, до горла пёс не добрался, оттащили. Вот что в синяках она вся — это да. И визгу было, говорят, на всю округу!

— Неудивительно… — хмыкнула я. Понимаю неизвестную даму: пришла проиграть или выиграть десяток аров, а тут на тебя собаки бросаются ни с того ни с сего! — А что, знатная женщина оказалась?

— Нейра вроде, — припомнил Власий. — Имени не говорят. Не хочет, значит, чтобы узнали, как она развлекается.

— А если она еще и замужняя, а туда с кавалером пошла… — подхватила я. — С этим ясно. Власий, а пса этого?..

— На месте прикончили, — понурился трактирщик. Собак он очень любил. — Боялись, бешеный…

— И как, проверили?

— Проверили, когда уж дело в сыскном открыли, — сказал Власий. — Сказали, не бешеный был пёс.

— Но, может, это случайность? — предположила я. — Собака разъярена до предела, а тут перед носом кто-то руками замахал или закричал громко…

— В том и дело, госпожа Нарен, что пёс к той дамочке хвостом оказался, грызлись они с другим! — трактирщик налил себе еще ринта. — А потом, как расцепились, развернулся — и на нее!

— Очень любопытно… — я действительно заинтересовалась. — А вы как-то очень хорошо обо всем осведомлены, Власий. Были там, что ли?

— Ну уж увольте, — решительно выставил он ладонь. — Такие забавы не по мне! Народ-то языками треплет, я уж всё, что можно было, разузнал! Всё-таки друга моего виноватят, не абы кого! Ну так что, госпожа Нарен?

— Пожалуй, посмотрим, что тут можно сделать, — кивнула я. — Но сперва я с Сольвием поговорю. А то если окажется, что он в этом деле замазан по самую макушку… Не возражайте! — осадила я трактирщика, собравшегося в очередной раз заверить меня в абсолютной непорочности своего приятеля. — Предпочитаю проверить всё как следует. Но считайте, что предварительно мы договорились.

— Вот уж спасибо, госпожа Нарен! — обрадовался Власий. Рановато, на мой взгляд.

Помолчали, допивая ринт.

— Власий, — произнесла я наконец, — вы настолько уверены в своем друге, что готовы нанять меня? Вы действительно уверены, что он не воспитывал и не продавал бойцовых собак?

— Уверен, госпожа Нарен, — ответил трактирщик. Сейчас он смотрел сурово. — Уж если бы Сольвию взбрело в голову заняться бойцовыми, так он и породу бы выбрал из таких! А это…

— Постойте-ка, мне кажется, мы что-то упускаем, — нахмурилась я. — Вам, возможно, это очевидно, но я не так уж хорошо разбираюсь в собаках… Я правильно поняла, что тот пёс, которого ваш друг якобы продал тому человеку — не бойцовой породы?

— А разве ж я не сказал? — поразился папаша Власий. — Вот голова дурная, это ж чуть не самое главное! Из-за чего я и уверен, что на Сольвия напраслину взвели: он что делает, так уж хорошо… И из сторожевого пса бойцового воспитывать не станет!

— Но мы возвращаемся к другой возможности, — заметила я, — что пса переучили уже после продажи.

— Да не продавал он его… — трактирщик махнул рукой. — Псу не меньше шести лет, да к тому же он с хвостом, а Сольвий с самого начала, как этой породой занялся, хвосты режет!

— Власий! — остановила я. — Давайте еще раз, сначала, по порядку! И успокойтесь, я вас не узнаю просто… Всегда так подробно всё рассказываете, ни одной мелочи не упустите, а теперь — нате вам! Одно забыли, другое не сказали… Что там за история с хвостами? Соберитесь и рассказывайте подробно!

Кажется, моя речь подействовала. Папаша Власий помолчал, потом снова забрал бороду в кулак и начал говорить уже спокойнее. Постепенно картина происходящего стала вырисовываться яснее.

Итак, Сольвий лет этак двенадцать назад решил не ограничиваться привычными взгляду арастенца сторожевыми псами и занялся новой породой. Вернее, порода-то сама по себе была старая, только у нас таких собак не держали, Сольвий вывез несколько откуда-то из восточных частей Арастена.

— Я поначалу на него ворчал даже, — сказал трактирщик, — привез незнамо кого, а наших мохнатых побоку? А потом он мне щеночка преподнес, ну я и…

— Прониклись, — кивнула я. — То-то я смотрю, мохнатые ваши больше вдоль забора бродят теперь, а у дома совсем другие псы. Это о них речь?

— О них самых, — кивнул папаша Власий, встал и приоткрыл дверь. — Сольвий говорит, они от пастушьих собак происходят, оттого у них в крови такое — всех в стадо согнать и сторожить. Я вот и придумал их в зал запускать. Так-то они смирные, но если кто разбуянится, мигом успокоят! Вон, видите, лежит?

Я выглянула за дверь. Посреди зала разлегся здоровенный пёс, черный с рыжими подпалинами, он вроде бы спал, но нет-нет, да и посматривал по сторонам — забавно приподнимались рыжие "брови". Посетители, особенно завесгдатаи, видно, привыкли к такому надзору, спокойно ходили мимо, переступали даже через кобеля, он и ухом не вёл. Но стоило приоткрыться входной двери, как он мигом поднимал голову, настораживал висячие уши, проверял, кто там явился или наоборот, собрался уходить.