Госсмех. Сталинизм и комическое - Евгений Александрович Добренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но и этого Корнейчуку (а точнее Сталину) показалось мало, и в пьесе появляется Deus ex machina: представитель Ставки в штабе фронта Гайдар привозит из Москвы приказ об отставке Горлова и назначении на его пост Огнева. Интонационно и стилистически это узнаваемо сталинский голос:
Вы человек храбрый и преданы нашему великому делу. Это очень хорошо, и за это вас уважают. Но этого недостаточно для победы над врагом. Для победы необходимо еще уменье воевать по-современному, уменье учиться на опыте современной войны, уменье выращивать новые молодые кадры, а не отталкивать их. Но этого уменья у вас нет, к сожалению. Конечно, знание дела, уменье воевать — дело наживное. Сегодня не умеешь воевать, сегодня нет у тебя достаточных военных знаний — завтра они будут — и уменье воевать и знание дела, если, конечно, есть сильное желание учиться, учиться на опыте войны, работать над собой и развиваться. Но этого-то желания и нет у вас. Могут ли старые полководцы развиваться и стать знатоками приемов современной войны? Конечно, могут, и не меньше, а пожалуй, больше, чем молодые, если только они захотят учиться на опыте войны, если только они не будут считать для себя зазорным учиться и развиваться дальше. Недаром говорит мудрая народная пословица: «Век живи — век учись». Но вся беда здесь состоит в том, что вы, то есть некоторые старые полководцы, не хотите учиться, вы больны самомнением и думаете, что вы уже достаточно учены. В этом ваш главный недостаток, товарищ Горлов.
Огневу Гайдар сообщает:
Сталин говорит, что нужно смелее выдвигать на руководящие должности молодых, талантливых полководцев наряду со старыми полководцами, и выдвигать надо таких, которые способны вести войну по-современному, a не по старинке, способны учиться на опыте современной войны, способны расти и двигаться вперед.
О Горлове, не выбирая слов, Сталин собственноручно вписывает в текст пьесы: «Надо бить их, этих самовлюбленных невежд, бить в кровь, вдребезги и поскорее заменить их другими, новыми, молодыми, талантливыми людьми, иначе можно загубить наше великое дело».
В этих пассажах налицо все стилистические приемы сталинского письма: риторические вопросы-ответы («Могут ли старые полководцы?.. Конечно, могут…»), противопоставления (выращивать новые молодые кадры, а не отталкивать их; вести войну по-современному, a не по старинке), повторы («способны вести войну… способны учиться… способны расти…»), пословицы («Век живи — век учись»), плеоназмы («молодых, талантливых полководцев наряду со старыми полководцами»). Сталин-резонер либо лично вписывал эти пассажи, либо наговаривал их, прогуливаясь вдоль бесконечного стола, а Корнейчук записывал за ним и этот священный текст не редактировал. Сталин же, как всегда, повторялся: в коротком тексте семь раз встречается слово «уменье», восемь раз слово «учиться», четыре раза слово «знание».
Сталин остался доволен пьесой. Накануне решительного наступления под Сталинградом она разрешала сразу несколько задач, главная из которых — мобилизационная. Тот факт, что Горлов имел реального прототипа, не только не умаляло ее эффекта, но усиливало его, делая разговор о происходящем в высших эшелонах военного командования предметным и очень персональным. Подобных Горловых было в начале войны немало среди военачальников всех рангов вплоть до маршалов (достаточно вспомнить Григория Кулика). В 1941–1942 годах на юго-западном направлении войсками руководили главным образом прославившиеся в годы Гражданской войны маршалы Буденный, Тимошенко, генералы Тюленев, Черевиченко, Рябышев и другие выходцы из 1-й Конной армии. Прототипом же Горлова был, видимо, Василий Гордов. Подобно герою пьесы, с 1918 года он прошел в Красной Армии путь от командира взвода до командира полка. В звании генерал-майора Гордов командовал в июле-августе 1942 года войсками Сталинградского фронта, оборонявшегося на дальних подступах к Сталинграду. От этой должности он и был отстранен как раз в те дни, когда пьеса Корнейчука печаталась в четырех номерах «Правды» за 24–27 августа 1942 года.
Пьеса предсказуемо вызвала гневную реакцию в командирской среде, резкое возмущение многих генералов и маршалов. Ее публикация многих привела в состояние шока: если раньше критиковали военачальников младшего уровня, то здесь объектом уничтожающей сатиры был высший командный состав армии — командующий фронтом и все его окружение. В редакцию «Правды» и в ЦК шли возмущенные письма, звонки и телеграммы высокопоставленных читателей, которые не могли знать, что на рабочем столе Сталина лежал машинописный экземпляр рукописи, на титульном листе которого рукой вождя было написано: «В тексте мои поправки. Ст.».
Сталин решил сам защитить автора пьесы. Так, буквально на следующий день после завершения ее публикации он получил телеграмму от командующего Северо-Западным фронтом маршала Тимошенко, в которой тот писал: «эта пьеса вредит нам целыми веками, ее нужно изъять. Автора привлечь к ответственности, виновных в связи с этим следует разобрать». В тот же день Сталин ответил Тимошенко следующей телеграммой:
Вашу телеграмму о пьесе Корнейчука «Фронт» получил. В оценке пьесы Вы не правы. Пьеса будет иметь большое воспитательное значение для Красной Армии и ее комсостава. Пьеса правильно отмечает недостатки Красной Армии и было бы неправильно закрывать глаза на эти недостатки. Нужно иметь мужество признать недостатки и принять меры к их ликвидации. Это единственный путь улучшения и усовершенствования Красной Армии.
Копии обеих телеграмм (Тимошенко и своей) 1 сентября 1942 года Сталин отправил Корнейчуку, в ответном письме 3 сентября Корнейчук благодарил Сталина «за защиту». В этой удивительной переписке исполнителя, героя и заказчика поражает неспособность героя узнать голос и стиль реального автора пьесы.
Но личной переписки показалось Сталину недостаточно. Уроки пьесы казались ему настолько важными, что на третий день после публикации ее репетиции начались сразу в трех московских театрах (впоследствии она шла на сценах многих столичных и провинциальных театров, а режиссеры «Чапаева» братья Васильевы сняли по ней фильм, удостоенный в следующем году Сталинской премии). Но и этого казалось Сталину мало. Поэтому с беспрецедентной редакционной статьей выступила «Правда» (а затем — газета «Литература и искусство»), где «разъяснялись положения пьесы»: в ней-де
показаны руководители знающие и умные, руководители незнающие и неумные. Война всех проверила. Тот, кто не выдержал сурового испытания, оказался за бортом. Таков урок действительности. Ничто не спасет в Советской стране незнающего и неумного руководителя — ни личная храбрость, ни старые заслуги.
Это был первый
