Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

Его рука была молотом, а пол — наковальней, и голова шанка — металлом, который надо обработать. Один удар, и нос твари расквасился, выпали сломанные зубы. Второй удар сокрушил скулу. Третий удар — и челюсть взорвалась под костяшками пальцев Девяти Смертей. Его кулак был каменным, стальным, адамантовым. Кулак был тяжёлым, как падающая гора, и удар за ударом сокрушал толстый череп шанка в бесформенное месиво.

— Плоско… головый, — прошипел Девять Смертей и расхохотался, поднимая обезображенное тело и отбрасывая его прочь. Труп повернулся в воздухе и рухнул на сломанные стойки. Девять Смертей обернулся и побрёл по залу. Меч Делателя висел в его руке, кончик стучал по камням и высекал искры. Девять Смертей вглядывался в темноту, оборачиваясь и смещаясь, но двигались только огни, и тени двигались вокруг них. Помещение было пустым.

— Нет! — зарычал он. — Где вы? — его ноги слабели, вряд ли они надолго его удержат. — Где вы, уёбки… — Он споткнулся и упал на одно колено на горячий камень, хватая ртом воздух. Работы ещё много. Девять Смертей никогда не мог наработаться. Но его сила была переменчивой, и сейчас она утекала из него.

Он увидел, как что-то шевелится, и удивлённо моргнул. Полоска тьмы, медленно и тихо скользила среди пульсирующих огней и сваленных тел. Не шанка. Какой-то другой враг. Более ловкий и более опасный. Закопчённая тёмная кожа в тени, ноги тихо ступают вокруг пятен крови, оставшихся от его работы. У неё в руках был лук, и резко блестел светлый наконечник стрелы. Её желтые глаза сияли, как расплавленный металл, как раскалённое золото, дразня его.

— Ты как, розовый? — Голос громыхал и шептал в его звенящем черепе. — Я не хочу тебя убивать, но убью.

Угрозы?

— Пиздливая сука, — прошипел он ей, но его губы стали по-дурацки неуклюжими, и из них ничего не вышло, кроме длинной струйки слюны. Он качнулся вперёд, опираясь на меч, стараясь подняться, ярость бушевала в нём жарче прежнего. Она узнает. Девять Смертей преподаст ей такой урок, что другого никогда не понадобится. Он порежет её на куски и растопчет их каблуками. Если только сможет подняться. Он покачнулся, моргнул и хрипло задышал, всё медленнее и медленнее. Языки пламени потускнели и угасли, тени удлинились, расплылись, поглотили его и опрокинули.

Ещё один, всего лишь один. Всегда есть ещё один…

Но его время уже вышло…

Логен закашлялся, задрожал, затрясся от слабости. Во мраке проступили очертания его рук, окровавленных, словно у небрежного мясника, сжатых в кулаки на грязном камне. Он догадывался, что, наверное, произошло, и застонал, чувствуя, как слёзы текут из глаз. В жаркой темноте над ним виднелось лицо Ферро со шрамом. Значит, по крайней мере, он её не убил.

— Ты ранен?

Логен не мог ответить. Он не знал. Вроде на боку порез, но на теле так много крови, что сложно было сказать. Он попытался встать, качнулся в сторону наковальни и чуть не сунул руку в раскалённый горн. Моргнул, сплюнул, его колени дрожали. Перед глазами обжигающие огни. Повсюду трупы — распластанные фигуры на закопчённом полу. Логен тупо осмотрелся, ища, чем вытереть руки, но всё было заляпано запекшейся кровью. Его живот вздымался, он заковылял на подкашивающихся ногах среди горнов в сторону арки в дальней стене, прижав окровавленную руку ко рту.

Там он прислонился к тёплому камню. На землю с него капала горькая слюна и кровь, боль лизала бок, лицо и содранные костяшки пальцев. Но если он и надеялся на жалость, то выбрал не ту спутницу.

— Пошли, — резко бросила Ферро. — Пойдём, розовый, вставай!

Логен не знал, как долго он, задыхаясь, ковылял в темноте вслед за Ферро. Звуки дыхания эхом отдавались в голове. Они крались во внутренностях земли. По древним залам, заполненным пылью и тенями, каменные стены которых были покрыты трещинами. Через арки в извилистые тоннели, в которых шаткие балки подпирали грязные потолки.

Однажды они вышли к перекрёстку, и Ферро резко прижала Логена в темноту к стене. Они оба затаили дыхание, пока косматые фигуры шаркали по проходу, пересекавшему их путь. Снова и снова — коридор, пещера, нора. Он мог только идти следом, тащиться за Ферро, пока не понял, что уже готов в любой миг свалиться ничком от простой усталости. Пока не уверился, что уже никогда снова не увидит солнечный свет…

— Погоди, — прошипела Ферро и положила руку ему на грудь — просто чтобы остановить, но чуть не сбила Логена с ног, так он ослаб. В коридор вливался неторопливый поток — медленная вода плескалась и журчала в тени. Ферро встала перед ним на колени, вглядываясь в темноту тоннеля, по которому он тёк.

— Если он впадает в реку ниже по течению, то должен течь снаружи, из-за города.

Логен в этом сомневался.

— А что если… он течёт… из-под земли?

— Тогда найдём другой путь. Или утонем. — Ферро накинула лук на плечо и вошла в поток по грудь, плотно сжав тонкие губы. Логен посмотрел, как она бредёт, подняв руки над тёмной водой. Она никогда не устаёт? Логен так устал, и ему было так больно, что он хотел лишь лечь и никогда не вставать. На миг он подумал, не поступить ли ему так. Потом Ферро обернулась и увидела, что он сидит на корточках на берегу.

— Давай, розовый! — прошипела она ему.

Логен вздохнул. Её не заставить передумать. Он неохотно опустил дрожащую ногу в холодную воду.

— Прямо за тобой, — пробормотал он. — Иду следом.

Обоим только хуже

Ферро брела против течения по пояс в быстрой воде, стиснув зубы от пронизывающего холода. Девятипалый шлёпал и охал сзади. Она увидела впереди арку, из-за которой над водой струился слабый свет. Арка была перегорожена железными прутьями, но подойдя поближе, она увидела, что они насквозь проржавели, истончились и шелушились. Ферро прижалась к прутьям. Она видела, что за ними поток течёт между берегов из камня и глины. Сверху виднелось вечернее небо, и звёзды только начали появляться.

Свобода.

Ферро взялась за старое железо, воздух со свистом вырывался через сжатые зубы, пальцы от холода ослабли и не слушались. Рядом подошёл Девятипалый и взялся за этот же прут — четыре руки в ряд, две тёмные и две светлые, плотно вцепились и тянули. Ферро и Девятипалый прижались друг к другу в узком пространстве, и она слышала, как он ворчит от напряжения, слышала хрип своего дыхания, чувствовала, как древний металл с тихим скрежетом начинает изгибаться.

Достаточно, чтобы Ферро пролезла между прутьями.

Она сначала пропихнула лук, колчан и меч, держа их в одной руке. Потом просунула голову между прутьев, повернулась набок, втянула живот и затаила дыхание. Протиснула плечи, потом грудь, а потом бёдра через узкую щель, чувствуя сквозь мокрую одежду, как грубый металл скребёт по её коже.